Объединение против паники

Если три недели до первого тура выборов во Франции чаще всего характеризовались как «политическое безумие», то неделю между первым и вторым туром лучше всего описывает слово «паника».

В результате первого раунда объявленных Макроном внеочередных выборов пропрезидентские силы ожидаемо потерпели поражение, а ультраправая партия Ле Пен, в свою очередь, одержала победу, заняв первое место и выйдя во второй тур с высоко поднятой головой. Реальная перспектива первой за послевоенную историю Франции победы ультраправых на выборах поляризовала общество:

Полиция была вынуждена увеличивать уровень готовности и количество патрулей, и ожидала массовых протестов — вне зависимости от результатов.

На этом фоне мейнстримные силы внезапно смогли прийти к согласию и договориться между собой. Впервые за долгое время центристская партия Макрона и левая коалиция сели за стол переговоров. Несмотря на то, что сам Макрон накануне первого тура активно критиковал левый фланг, переговоры оказались более чем успешными. Лидеры Левого альянса и центристов решили объединиться против Ле Пен и выступать во втором туре единым фронтом, организовав своего рода «санитарный кордон» на пути ультраправых.

Отчасти это был отчаянный шаг — победа Ле Пен казалась неминуемой. С другой стороны, особенности избирательной системы Франции привели к тому, что на большинстве участков во втором туре оказались представлены три кандидата: кандидат от Ле Пен, обычно пользующийся поддержкой избирателей других правых партий, кандидат от Левого альянса и кандидат от Макрона. В условиях, когда для голосования против Ле Пен необходимо выбирать между двумя кандидатами, оказаться на первом месте ей было бы проще, что и произошло в первом туре.

В результате переговоров центристы и левые решили снять третьих кандидатов на 224 участках — почти половину мандатов, определявшихся во втором туре. Таким образом планировалось избежать взаимного соперничества и работать на поражение кандидатов Ле Пен в борьбе с «единым кандидатом» от левоцентристской коалиции. Предпринять что-либо против этого Ле Пен не могла, и эта стратегия стала главной надеждой на то, чтобы не допустить ультраправых в правительство.

Основными победителями стали объединенные левые: их партии увеличили свое представительство почти на 50 кресел, став первой силой во французском парламенте. Макрон с союзниками получил на 86 мандатов меньше, чем по результатам выборов в 2022 году, таким образом гарантировав себе только 150 кресел депутатов.

При этом объединенный фронт левых и центристов Макрона вряд ли сохранится в самом парламенте: слишком сильны противоречия как внутри Левого альянса, объединившего еще перед первым туром сразу и зеленых, и коммунистов, и социалистов, так и между ними и Макроном. Поэтому новый кабинет министров будет компромиссным и гораздо менее контролируемым президентом. Продолжение реформ, которые Макрон проводил в последние годы, вряд ли будет возможно, но кажется, что ровно этого и хотел французский избиратель.

Гамбит Макрона

Внеочередные парламентские выборы, объявленные Макроном, — ход очень смелый и безрассудный. Сама идея таких выборов во многом противоречит политической платформе президента: выстроить устойчивую центристскую коалицию и не допустить ультраправые партии в правительство. Война с «политическими крайностями», которую иногда называли «радикальным центризмом», была в центре обеих президентских кампаний Макрона.

Однако роспуск парламента и объявление досрочных перевыборов после решительной победы Ле Пен на выборах в Европарламент фактически открывали ей дорогу к формированию кабинета министров. Могло показаться, будто Макрон добровольно отдал власть своим главным соперникам, — хотя, конечно, мотивация была другой.

Решение о роспуске парламента — это не белый флаг, а скорее гамбит, в котором Макрон попытался найти для себя выгоду. Победа на перевыборах позволила бы президенту «оживить» свой второй срок, который пока что дается ему нелегко. Выйдя на них победителем, Макрон оказался бы «народным президентом», прислушавшимся к гражданам и всецело им доверившимся.

Впрочем, насколько этот шаг был продуман, сказать сложно. Несмотря на то, что сама идея перевыборов, судя по всему, обсуждалась задолго до выборов в Европарламент, к принятию финального решения в итоге не подпустили даже ближайших соратников президента. Роспуск парламента погрузил и партийцев Макрона, и базу его избирателей в состояние паники.

Во многом о положении президента после его гамбита говорит то, что

Даже голосуя на самих выборах, президент делал это максимально тихо: без журналистов, в неприметном костюме и темных очках, будто прячась от папарацци.

Вероятно, «исчезновение» Макрона было намеренным и призвано было сыграть на руку его партии: судя по опросам, само его лицо раздражает и избирателей, и соратников. Получается, что чем меньше Макрон появляется на публике, тем меньше голосов он теряет, — а это не то положение, в котором политики обычно идут на столь рискованные шаги.

Ребрендинг для ультраправых

Макрон и Левый альянс смогли договориться о временном союзе только потому, что противостояли не приемлемому ни для кого из них кандидату: Марин Ле Пен и ее ультраправым силами. С самого начала президентства Макрона именно Ле Пен выступала его главной соперницей. И на этих выборах она подошла к власти ближе, чем когда-либо.

Несмотря на ряд успехов в последние годы, в историческом контексте популярность и даже мейнстримность «Национального объединения» во многом удивительна. В начале своего пути партия, руководимая тогда отцом Марин Ле Пен, обладала весьма сомнительной репутацией. Помимо общего популизма, «Национальный фронт» (так тогда называлось объединение) был известен как партия открытых антисемитов. Более того, их часто описывали как наследников коллаборационистского режима Виши, сотрудничавшего с Гитлером в период нацистской оккупации Франции.

В последние пять лет Марин Ле Пен потратила много сил, чтобы изменить образ партии, сдвинув ее от крайне правого фланга ближе к политическому центру. Ле Пен прекрасно осознавала безнадежность ассоциации исключительно с маргинальными политическими идеями и слоями, и поэтому занялась занялась активным ребрендингом.

Эту кампанию по отмыванию партии от наиболее «грязных» ассоциаций во французской прессе часто называют «дедьяволизацией» — и она прошла более чем успешно. В ходе нее партия избавилась не только от радикальных идей вроде откровенного антисемитизма, но и от других, когда-то центральных для «Национального фронта» месседжей.

Так, после тяжелых экономических последствий Брекзита Ле Пен оставила позади идею о Фрекзите. Смягчила она и риторику относительно НАТО, хотя по-прежнему остается «умеренным скептиком». А после полномасштабного вторжения России в Украину Ле Пен всё активнее открещивается от любых симпатий к РФ и Владимиру Путину, хотя по-прежнему выступает против активной поддержки Украины. Возможно, именно поэтому российские политики всё равно открыто радуются успехам «Национального объединения».

Сегодня Ле Пен представляет не только маргиналов и оставшихся коллаборационистов, но еще и значительный сегмент правоцентристского электората. При этом, конечно, ядерные сторонники партии со всего ультраправого спектра никуда не исчезли и продолжают поддерживать Ле Пен.

Три шанса на коалицию

Несмотря на то, что стратегия «санитарного кордона» сработала, и после ошеломительного поражения центристов в первом туре партия главной соперницы Макрона всё-таки не пришла ко власти, успехом всё произошедшее для самого президента назвать сложно.

Движение Макрона потеряло слишком много депутатских мандатов и в целом, не поняв причин экстренного роспуска парламента, погрузилось во внутренний кризис. Так, сразу после объявления результатов выборов премьер-министр Габриэль Атталь, ближайший соратник Макрона и один из наиболее популярных политиков в его партии, объявил о своей отставке, которую президент, тем не менее, пока что отказался принять.

Утратив хотя бы относительное большинство в парламенте, которым Макрон обладал по результатам выборов 2022 года, президент оказался перед необходимостью вступать в коалицию с левыми силами, чтобы сформировать новый кабинет министров. Из имеющихся в распоряжении Франции трех возможных сценариев для следующего правительства этот — наиболее стабильный, но наименее достижимый.

Чтобы сформировать левоцентристский кабинет, Макрону нужно договориться не только с умеренными социалистами и зелеными, но и с ультралевыми Жан-Люка Меланшона, который контролирует крупнейшую фракцию в Левом альянсе. Однако противоречия между политикой президента и требованиями сторонников Меланшона выглядят непреодолимыми.

(cohabitation) и обычно приводит к политическому параличу и постоянным конфликтам между президентом и правительством. И тем, и другим с удовольствием воспользуются ультраправые. Правда, чтобы запустить «сожительство», Левому альянсу не хватает около 100 голосов депутатов, и от каких партий их можно получить, остается неясным.

И третий, крайний сценарий: так называемое «техническое правительство» с министрами, не придерживающимися партийных сторон. Но такие кабинеты обычно представляют собой очень шаткий конструкт и держатся недолго.

Если же договориться о новом правительстве, хотя бы техническом, у депутатов не выйдет, парламент будет распущен снова — что приведет к очередным выборам.