Создатели декларируют, что их спектакль — история художника, «не выдержавшего искушения легкого пути, которая разворачивается в эсхатологическую мистерию, полную губительных соблазнов у края бездны».

По сюжету повести Гоголя, молодой художник Чартков в лавке с дешевыми картинами покупает неоконченный портрет старика, в раме которого обнаруживает мешочек с золотом. Сначала Чартков хочет запереться в мастерской и заниматься только работой, но в итоге все-таки снимает хорошую квартиру, затем начинает работать на заказ, потом его главной страстью становятся деньги, после принимается уничтожать картины молодых талантливых художников. В итоге он умирает от чахотки. Во второй части повести читатели узнают историю портрета и изображенного на нем ростовщика — всех, кто брал у него деньги, настигли несчастья.

«…Построенная на фаустианском мотиве продажи души, она [повесть] содержит в себе допущение, которое сдвигает происходящее из обыденной плоскости в зону метафизики. Гоголь создает мир, где воплощению зла нужен художник, чтоб осуществиться, выразиться, утвердить свое бытие.

Это страшная сказка, созвучная нашим дням», — под этой фразой в программке подписываются Юрий Бутусов и Эстер Бол. Последняя добавила к тексту Гоголя письмо Ван Гога брату Тео (с него начинается спектакль), цитаты из Марселя Пруста, Оруэлла, Леонида Андреева и Андрея Белого.

Художником выступил Марюс Някрошюс, с которым Бутусов выпустил невероятной красоты спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» в Старом театре Вильнюса (до сентября 2022 года — Русский драматический театр Литвы). В «Гоголь. Портрете» хорошо знакомые всем поклонникам Бутусова приемы (вроде проигрывания сцены заново или повторения / намеренного затягивания некоторых эпизодов) Марюс Някрошюс подчеркивает визуально. Разломанные и обугленные фрагменты роялей, долго сыплющиеся золотые монеты, бесконечная череда пустых рам… Спектакль выглядит так, будто бы режиссер и художник работают вместе уже много лет (возможно, это неспроста, потому что Юрий Бутусов не раз рассказывал о том, как на него повлиял отец Марюса, выдающийся литовский режиссер Эймунтас Някрошюс).

Жаль, того же нельзя сказать про драматургию. С Эстер Бол Юрий Бутусов работает впервые, но вот драматург Ася Волошина во многом состоялась благодаря его постановкам. А спектакль-акцию «Мама» по ее пьесе режиссер, еще будучи худруком Театра Ленсовета в Петербурге, и вовсе исполнял самостоятельно, выступая в роли чтеца. Но именно драматургия выглядит самым слабым местом нового спектакля. Импрессионистский (местами излишне) способ письма и литературная красивость вместо действия, которые можно было заметить и в других текстах Волошиной, помноженные на особенности режиссуры Бутусова, только запутывают: сюжет сначала очень долго будто бы топчется на месте в первом акте, а разогнавшись, начинает спотыкаться о вставные цитаты. Излюбленные приемы Бутусова, позволяющие новыми глазами посмотреть на хрестоматийные пьесы Шекспира, Чехова или Брехта, не помогают зрителю, не освежившему прямо перед спектаклем содержание этой не самой известной повести Гоголя.

В спектакле играет ансамбль актеров, в котором есть и ушедший из театра «Современник» Шамиль Хаматов, и выпускник Днепропетровского театрально-художественного колледжа Володимир Гориславец, игравший в Москве в Театре.Doc. Четверо из шестерых занятых в спектакле артистов стали работать в Рижском русском театре после февраля 2022 года.

В начале спектакля один из персонажей готовит борщ, переходя на украинский в какой-то момент и сравнивая приготовление борща с процессом работы над произведением искусства. Финалом спектакля также становится 15-минутная сцена варки борща.

Символизирует ли борщ кровь, раскаяние или что-нибудь другое либо это просто борщ as it is — вопрос открытый. Елена Власова из «Новой газеты. Балтия», например, пишет так: «Идея понятна: борщ — метафора искусства. Только оно способно если не вылечить, то хотя бы успокоить нашу душу».

Правда, если исходить из слов авторов, то выходит, что речь идет не только не об успокоении, но и даже о некотором упреке в адрес тех, кто занимается искусством и при этом соглашается с текущим политическим курсом России.

«Марионетки дьявола у Гоголя разрушительны, смертоносны, но вред, который они могут принести, всё же соразмерен возможностям человека.

— цитирует сайт театра Эстер Бол. Кажется, заводя разговор о том, как опасно художнику продаваться злу в расчете на славу и богатство, постановщики, покинувшие Россию, имеют в виду некоторых из своих оставшихся коллег.

В январе 2022 года Юрий Бутусов выпустил в «Сатириконе» спектакль «Р» по пьесе Михаила Дурненкова — сочинение драматурга на темы гоголевского «Ревизора». Впоследствии «Р» (уже без имени драматурга, выступившего против войны, на афише) стал лучшим спектаклем большой формы по версии «Золотой маски» 2023 года (последней до реорганизации национальной театральной премии). Тот спектакль оказался во многом пророческим. Например, среди просителей к Хлестакову оказывались фигуранты списков «Мемориала», а Анна Антоновна, жена Городничего, рассказывала, как привезла в одно из богоугодных заведений дорогой рояль Steinway, а от него отвалилась педаль, и все наблюдали ее позор, — и тогда она поняла, что ничего изменить невозможно (сразу возникали параллели с «женами элиты», искренне пытавшимися развивать культурные проекты). Там все эти трактовки и добавления не противоречили духу гоголевского текста.

Но герои «Гоголь. Портрета» существуют в неком безвременье: условная декорация разрушенной мастерской художника, условные костюмы, коллаж из текстов разных лет предполагает универсальность истории.

Однако, например, в рассуждениях главного (анти)героя о том, что даже падшая родина ближе любого врага, а борясь с врагом, мы боремся с личной смертью, явственно слышится политический комментарий. Поэтому так отчаянно хотелось бы ясности в структуре пьесы. Конечно, в 2024 году рассуждать о том, что хотел сказать (или о чем умолчать) автор, — моветон. Но если уж попытка заявить некую идею предпринята, то сказанное все-таки должно быть очевидно из происходящего на сцене, а не из пояснений в программке или интервью создателей. Явная антивоенная позиция как авторов, так и их текста, к сожалению, сама по себе не может заменить внятности художественного языка.