Год назад «Новая-Европа» писала о том, что война влияет на уровень насилия в обществе, но проявляется это уже после войны. Россия воюет полтора года, конца этому не видно, но новостная картина уже как будто говорит: началось. Конечно, это необязательно объясняется исключительно разгулом криминала, есть еще отбор новостей. И тогда всё просто: дела в стране идут прекрасно, а виноваты журналисты.

— Одна из проблем сейчас в том, что люди «сидят» на новостях, как на игле, — говорит психолог Федор Коньков. — Ко мне обращаются люди как раз с такой проблемой: мы не можем оторваться от ютуб-каналов, у нас пропали сон и аппетит. Это выражение общего состояния тревоги.

Но сама по себе тревожность, продолжает психолог, — уже один из факторов для роста уровня агрессии.

— Это, наверное, общее место для любой страны, не только для России, — отмечает он. —

В принципе, любое изменение привычных для людей условий приводит к какому-то всплеску вообще эмоций, в частности к агрессии и ее проявлениям. При этом я не стал бы сейчас делать такой вывод, потому что у нас нет в руках достоверной статистики.

Об отсутствии данных для анализа говорит и криминолог, попросивший «Новую-Европа» не публиковать его имени.

— Если взять условный 2019 год, то вы прочтете примерно такие же новости, — замечает он. — Может показаться, что изменилась концентрация таких новостей, что сейчас их стало больше. Но, к сожалению, систематических подсчетов у нас нет. Есть официальная статистика МВД и Генпрокуратуры, но там никакого роста преступности ни по отношению к 2022-му, ни по отношению к 2021 году мы не увидим.

Официальная статистика появляется ежемесячно на сайте Министерства внутренних дел РФ. В июне МВД опубликовало очередной сборник «Состояние преступности в России». Речь идет о первом полугодии 2023-го, но, вообще-то, эти документы надо читать регулярно, хотя бы раз в месяц. Желательно на ночь. Ничто не создает такой умиротворенности и не вселяет такого оптимизма, как отчеты МВД о преступности в России.

«Зарегистрировано на 2% меньше преступлений, чем за первые шесть месяцев прошлого года, — сказано в последнем сообщении на сайте ведомства. — Ущерб от преступлений снизился на 42,5%». Почти вдвое, заметим, снизился. «Количество преступных деяний против личности сократилось на 7,1%, в том числе убийств и покушений на убийство — на 2,1%, фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью — на 5,2%, изнасилований и покушений на изнасилование — на 9,6%».

Если верить МВД, меньше всего за год стало абсолютно всех преступлений: грабежей и разбоев — на четверть. Квартирных краж — и вовсе на треть. Кто там прогнозировал рост числа угонов и краж с автомобилей из-за отсутствия запчастей? Врали! Их тоже стало меньше, причем сразу на 25%. И даже преступлений, совершенных с использованием оружия и боеприпасов, тоже стало меньше. Всего на 4,3%, но ведь меньше! А вы говорите: война.

Наконец, самая воодушевляющая новость от МВД: «Раскрываемость убийств и покушений на убийство достигла исторического максимума и составила 99%». Поняли, как надо работать? «Профессиональная и эффективная работа органов внутренних дел по раскрытию преступлений, в том числе тяжких и особо тяжких, приносит значимые результаты», — торжествует полиция.

Сообщения об уровне преступности на сайте МВД публикуются раз в месяц, и если читать их за 2022–2023 годы в хронологическом порядке, то охватывает восторг. Из них следует, что преступность в воюющей стране неуклонно снижается, а раскрываемость преступлений растет, как бамбук. И можно было бы уже писать благодарность в раздел «Спасибо, полицейский!» (у них есть на сайте и такой). Но время от времени на том же сайте публикуются брошюры с подробной расшифровкой статистики, с таблицами и диаграммами.

«Вооруженные» преступления

В октябре прошлого года в блестящей в целом статистике появились такие данные: в целом по стране по сравнению с 2021 годом число преступлений «с использованием оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ» выросло сразу на 29,7%. В двух регионах цифры просто чудовищные. В Курской области, которая граничит с оккупированными областями Украины, число преступлений, совершенных с помощью оружия, в 2022 году выросло на 675%. То есть в восемь раз. В Белгородской — втрое.

— Понятно, что на оккупированных территориях в том режиме, в котором они существуют сейчас, хождение оружия — это «нормальная» ситуация, — говорит криминолог. — И несложно себе представить, почему в граничащие с ними регионы будет большой поток незаконного оружия. Хотя здесь может быть и другое объяснение. Мы не знаем, как полиция работала с данными после того, как оккупированные районы были де-юре присоединены к России. Есть вероятность, что преступления, произошедшие условно на территории «ЛДНР», юридически оформляли органы следствия, подотчетные Курской области или Белгородской: событие случилось на оккупированной территории Запорожской области, расследовали его на месте, но поскольку там еще не были сформированы территориальные органы, работали с этим люди, по полицейской иерархии подотчетные Курску или Белгороду.

Так происходило во время всех предыдущих конфликтов на российском пограничье или в пределах страны. Всегда такого рода конфликты приводят к немедленному перемещению оружия в глубь страны.

Кроме того, на статистику преступлений в приграничных с Украиной регионах влияет еще и то, что российские силовики заводят по статьям, связанным с «использованием оружия», дела после обстрелов ВСУ.

В сборнике за 2023 год, видимо, решили эту устрашающую статистику просто не публиковать, там такая категория преступлений не упоминается.

Убийства и покушения

Если внимательно читать таблицы с цифрами в свежем сборнике МВД, то картина получается не такая радостная, как в коротком сообщении на сайте. Количество тяжких и особо тяжких преступлений в первые полгода 2023-го выросло на 11%. Убийств и покушений на убийство — на 10%. И если говорить именно об этой категории, то тут, видимо, статистика наиболее достоверная, потому что мертвое тело никуда не денешь. Правда, с покушениями, по словам криминолога, сложнее. В следующий сборник, например, МВД наверняка не забудет вписать два «предотвращенных покушения» — на Ксению Собчак и на Маргариту Симоньян.

— Если есть труп, то есть и статистическая единица учета, — объясняет криминолог. — Покушение на убийство — это гораздо худшая категория: что попадает под нее, часто ведомо только сотрудникам правоохранительных органов.

А в целом количество преступлений против личности сократилось на 6,5%. Изнасилований — на 4,8%. Особенно хорошо обстоят дела с причинением тяжкого вреда здоровью: тут сокращение — 14,2%. Именно под эту категорию обычно попадает домашнее насилие. А в России это преступлением не считают.

— В России ведь не существует такого преступления, как домашнее насилие, — напоминает Федор Коньков. — И люди о нем не сообщают. Если кто-то захочет исследовать эту категорию, то у него будут проблемы со сбором данных.

И потерпевшие уже, может быть, не обращаются в таких ситуациях в полицию, потому что знают, что им там скажут. Между тем есть люди, которые в принципе склонны срывать злобу на родных и близких. Они заботятся о своей репутации, поэтому вне дома выглядят замечательными, добрыми и отзывчивыми. Потом приходят домой и бьют жену или ребенка. Хотя это, конечно, не единственная категория людей, склонных к насилию над близкими, самыми слабыми, зависимыми и часто беззащитными.

Криминолог считает, что во время войны есть причины и для реального снижения уровня преступности. По данным за 2021 год, большая часть преступлений совершается мужчинами в возрасте от 30 до 45 лет, на втором месте — молодые люди от 18 до 29 лет. Это как раз призывной возраст.

— Вы берете несколько сотен тысяч человек наиболее опасной демографической группы и искусственно изымаете их из общества, — объясняет криминолог. — Во многих российских городах сейчас стало существенно меньше мужчин. По разным причинам: одни оказались в армии, другие уехали из страны. Кто тогда будет совершать преступления?

С участием несовершеннолетних

В сводках происшествий в качестве преступников и жертв часто фигурируют подростки. И можно предположить, что раз папы на войне, то за дело взялись детки. Психолог Федор Коньков допускает, что это может происходить.

— Когда насилие становится в стране чем-то позитивным, поощряемым, когда приветствуются чуть ли не призывы убивать кувалдой тех, кто не ходит строем, то может случиться так, что и дети в детском саду будут в это играть, — замечает он. — А игра легко может выйти из рамок игры, вспомним известный Стенфордский «тюремный» эксперимент Зимбардо, который пришлось остановить раньше времени как раз из-за того, что студенты «заигрались». В России «заигрались» уже давно.

В свою очередь, криминолог уверен, что «замещение» всё-таки так не работает.

— Если некая социальная группа совершала преступления инструментально, то есть с корыстной целью, — например, угоняла автомобили, а потом ее изъяли из общества, то тут замещение происходит достаточно быстро, — уточняет он. — Но с убийствами, с сексуальным насилием, к счастью, так не происходит. Это преступления, которые совершаются ситуативно, и тут нет такого замещения.

По данным МВД, подростковая преступность действительно снизилась на 17%, среди студентов — на 11,9%, среди женщин — на 4%.

Впрочем, вполне вероятно, считает криминолог, что война пока в принципе не повлияла на уровень насилия в обществе. Это в России еще впереди.

— Есть многолетняя история наблюдений, которая говорит: всплески криминального насилия с войнами связаны, но происходят по окончании войн, а не в процессе, — объясняет криминолог. — Хотя и здесь я могу сослаться на отсутствие достоверных данных о том, что происходит во время войн.

Ничего нового

В подмосковном городе Электросталь юноша с зеленым ирокезом на голове подошел к компании молодых людей стрельнуть сигарету. Те повалили его на землю и срезали ирокез вместе с кожей. То есть немного сняли человеку скальп. Нечего тут, мол, «петухом» ходить. У нас скрепы. Любители криминальных телеграм-каналов смаковали фото парня, залитого кровью.

Федор Коньков считает, что тут война уже ни причем.

Ирокез носишь? Майка с радугой? Серьга в ухе? А у нас — скрепы. И это значит, добавляет психолог, что развязанная Россией война — не причина насилия. Она — его следствие.

— Война — это скорее один из побочных продуктов того, что происходит в России в последние годы, — говорит психолог. — Это просто одно из звеньев цепи. Началось это не в феврале 2022-го, а задолго до него. Путин — достаточно грамотный политик, он хорошо держит руку на пульсе. Он не начал бы эту войну, если бы не знал, что народ ее поддержит.

И тогда статистика МВД уже не выглядит такой «дутой», она кажется вполне закономерной. В России, действительно, не происходит ничего настолько необычного, чтобы это влияло на уровень преступности. Всё как всегда, всё идет по плану.

— Вспомните Голодомор, вспомните ГУЛАГ, вспомните другие «подвиги» коммунистов на территории России и бывшего Советского Союза, — предлагает психолог. — На протяжении долгих лет в стране погибали миллионы. Я не хочу уменьшить ужас того, что происходит сейчас в Украине. Но в России люди могут не чувствовать в этом чего-то особенного. Они живут в этом уже сто лет. Они сами не понимают, откуда это взялось. Государство так никогда и не взяло на себя ответственность за свои грехи, все прошлые и будущие кошмары в головах большинства россиян давно нормализованы.