1. День рождения

Под памятником бельгийской королеве Елизавете в центре Брюсселя постепенно собираются люди: скоро здесь начнется митинг в поддержку Алексея Навального. В день его рождения 4 июня такие акции состоялись в десятках городов мира.

Бывший координатор штаба Навального в Челябинске Борис Золотаревский подходит к памятнику и восхищается размером стоящей у постамента черной колонки с наклейками на персидском языке (ее одолжили иранские протестующие). «Такая мощная колонка, что хочется спеть», — признается он Полине, организатору акции в Брюсселе.

Спустя пять минут вместо пения Золотаревского из колонки на всю площадь раздается очень подходящие к моменту слова песни группы «Анимация»: «Я люблю свою родину вроде бы».

Людей становится всё больше: несколько человек растягивают большой баннер Save Navalny, есть плакаты поменьше — про других политзаключенных, развеваются бело-сине-белые флаги. Приходят и несколько известных оппозиционеров: журналист Сергей Пархоменко, правозащитник Лев Пономарев и политолог Александр Морозов. Все они, как и Золотаревский, приехали на большой слет оппозиции в Европарламенте, который начинался на следующий день.

«Алексей — символ России, которая борется, даже находясь в пыточных условиях. С самого утра я слежу, как проходят акции в России, где люди несмотря на все риски и бесконечные разговоры о том, что их гонят из Брюсселя под дубинки, настроены бороться! Моя Россия — та, которая сопротивляется, даже находясь в самых сложных условиях», — кричит Золотаревский в микрофон и призывает также поддерживать экс-координаторов штабов Навального в Уфе и Барнауле Лилию Чанышеву и Вадима Астанина (их обвиняют в создании экстремистского сообщества, они находятся в СИЗО в России).

В общей сложности на митинг пришло человек 50. Полина скандирует лозунги «Один за всех и все за одного!» и «Россия будет свободной!» сразу на трех языках: русском, французском и английском.

Экс-координатор челябинского штаба Золотаревский явно чувствует себя в своей стихии. Последний раз я видел его на сцене 60-тысячного митинга на проспекте Сахарова в 2019 году, когда он призвал людей идти к администрации президента на Китай-городе, после чего был моментально схвачен. В Брюсселе народу поменьше, но зато, скорее всего, его не задержат.

Даже заслуженный и интеллигентный правозащитник Лев Пономарев не выдержал, в конце своей речи напомнил, что первым матерную конструкцию про Путина ввел в публичный обиход Борис Немцов, и начал скандировать фамилию российского президента, оставляя возможность оскорбить Путина всем митингующим.

Задорнее всех выступил активист Андрей Зайцев. Выйдя на место Золотаревского со своим мегафоном, Зайцев выдал «кричалку с секретиком». Сначала на целый ряд неприятных понятий вроде «специальной военной операции», «бесконечной мобилизации», «боброедки Симоньян» или «старческой несменяемости» нужно было кричать «нет», а на последний вопрос про «свободу Алексею Навальному» — наоборот, «да». С заданием все справились.

Пока продолжается митинг, где выступающие призывают не быть просто наблюдателями, декларировать абсолютную поддержку Украине и признают, что «дело, которое мы делаем, — на долгую дистанцию», я общаюсь с политологом Морозовым, который делится со мной секретом опытного участника оппозиционных конференций:

— В публичных выступлениях там надо держаться осторожно. А то один удачный мем — и все усилия [идут] … [прахом].

2. Собрание верящих

На следующий день депутат Европарламента от Литвы Андрюс Кубилюс начал конференцию «День после» с того, что поздравил Алексея Навального с прошедшим днем рождения, пожелал ему, Владимиру Кара-Мурзе, Алексею Горинову и Илье Яшину силы, здоровья и свободы.

Круглый стол Евросоюза и представителей демократической оппозиции России организовали Кубилюс и еще три евродепутата: Сергей Лагодинский (Германия), Бернар Гетта (Франция), Влодзимеж Цимошевич (Польша). Они представляют четыре разные фракции Европарламента, и каждый является докладчиком Европарламента по России.

Первая панель конференции называлась «Демократия в России — лучший исход для Евросоюза», и, по словам Кубилюса, главный сигнал форума — очень простой, даже тривиальный: «Демократия в России нужна не только для граждан России, но и для Европы, потому что это единственное условие для ее постоянного мирного развития».

Кубилюс объяснил собравшимся, что при подготовке конференции он видел для себя две главные цели: «Во-первых, показать российской оппозиции, как важно то, что вы делаете, и усилить вашу веру в то, что вы не одни, даже когда от имени России происходят зверства в Украине», а «во-вторых, убедить жителей Запада в том, что демократия в России возможна и что зависит она именно от демократической оппозиции».

По словам Кубилюса, важно понимать простую логическую последовательность: «Возможность демократической трансформации в России зависит от победы Украины, победа Украины зависит от западных вооружений, поставки вооружений зависят от веры западных стран в то, что в России возможна трансформация, а не погружение в хаос, а вера эта зависит от способности российской оппозиции убедить в своей стратегии и единстве».

Знает депутат Европарламента и чем заниматься в этой ситуации Западу. Тот должен «помочь российскому обществу оставить идею о возрождении империи и принять другую мечту: жить в нормальной стране — прекрасной России будущего (эти три слова Кубилюс сказал по-русски)». «Для этого Запад должен помочь Украине победить Россию, организовать международный трибунал для Путина по военным преступлениям в Украине и против человечности в отношении российского гражданского общества и предоставить Украине членство в НАТО, чтобы россияне получили четкий сигнал, что Украина ушла», — рассуждал Кубилюс. Именно успехи в восстановлении послевоенной Украины, по мнению депутата, должны вдохновить россиян. «Нужно показать россиянам, что ЕС будет помогать им всеми силами, и их мечта о нормальной жизни будет поддержана», — сказал Кубилюс, предложив подумать над аналогом послевоенного плана Маршалла.

«За нашу и вашу свободу, — завершил депутат вступительную речь по-русски.

Зал ответил аплодисментами.

3. Заколоченное окно

Почти в самом начале конференции верящим показали видеообращение главного редактора «Новой газеты» и нобелевского лауреата Дмитрия Муратова, которое сильно диссонировало с оптимизмом Кубилюса и других панелистов.

Муратов посвятил свою речь итогам войны (он сразу извинился, что из-за нахождения в Москве «связан ограничениями в своей лексике»): «Цели СВО, этого ада, до сих пор мало кому ясны, но некоторые итоги уже понятны. Россия и Украина никогда не будут вместе, никаких братских отношений не будет. Второе: Россия больше не Европа, Путин завершил мечту Петра Первого, который хотел прорубить окно в Европу. Это окно заколочено — и, видимо, навсегда, во всяком случае, на время жизни нескольких ближайших поколений — точно», — говорил мрачный Муратов в черном пиджаке.

Третий итог, по словам главного редактора «Новой», в том, что РПЦ отказалась от бога из Нового завета. «Главная нынешняя идея, религиозная и пропагандистская, в том, что смерть важнее жизни. Не жизнь — дар божий, а смерть — во имя государства, что стало выгодной инвестицией, ведь за нее человек получает денег столько, сколько он может получить за 25 лет жизни», — рассказывал Муратов.

Главный редактор «Новой газеты», шурша бумагами, цитировал персонажа мультфильма «Шрек»: «Ради моих идей многим из вас придется умереть, но я готов принести эту жертву». Он объяснил, что европейцы зря ждут, что россияне выйдут протестовать против СВО, потому что такой возможности просто нет, напомнил, что профессия журналиста практически под запретом, а также предрек скорую блокировку в России ютуба и телеграма.

Муратов предложил Европе «заступиться за свободу слова» и подумать над способами спасения телеграма и ютуба, назвав идею такого проекта «Инженеры против диктатора». Он призвал продолжить работать над обменом пленных и возвращением украинских детей домой. «Я не знаю, сможем ли мы когда-то увидеться «в шесть часов вечера после войны», как предлагал Швейк, или война закончится так, что свидания будут невозможны.

Муратову дежурно похлопали, но слова его оставили без комментариев. Позже я поинтересовался у Михаила Ходорковского его оценкой выступления Муратова, и тот ответил, что отнесся к нему «с пониманием».

— Если бы я был в России на месте Дмитрия, то, может быть, у меня бы вырывался еще и не такой пессимизм, — сказал он.

— Но вы не считаете, что окно в Европу заколочено, правильно?

— Конечно, нет. Я считаю, что Россия — абсолютно европейская страна, и никаких возможностей у Путина повернуть Россию в восточном направлении не существует. Наверное, если он проправит еще 20 лет, а потом придет такой же и проправит еще 40 лет, то тогда существенные изменения возможны. Но не сейчас, — заверил меня Ходорковский. — Люди в школе проходят Пушкина, Шевченко, Киплинга и Шекспира, а из восточных [писателей] знают, дай бог, Омара Хайяма или Сунь-цзы, и вряд ли это сможет изменить Владимир Путин.

Ходорковский выступал на первой панели вскоре после Муратова и сказал, что режим Путина должен быть разрушен, вопрос достижения с ним договоренностей не стоит: «Другого пути к мирному будущему не только для России, но и всего мира нет, замещение Путина на другого человека без перехода к парламентской республике ничего не изменит».

Следом Ходорковский, конечно же, не забыл упомянуть про «Берлинскую декларацию», которая была составлена на организованной им в апреле встрече оппозиции в столице Германии. «Большинство собрались в этом зале, поскольку разделяют общие ценности, в том числе выраженные в «Берлинской декларации», — сказал Ходорковский и перечислил их: — Война — агрессивная и преступная, режим, ее развязавший, — нелегитимный и преступный, Украина в границах 1991 года и должна получить компенсации, военные преступники должны быть наказаны, политзаключенные освобождены, имперская политика недопустима».

В остальном, признал Ходорковский, участники конференции разные, зачем-то рассказал, что у них многомиллионная аудитория в ютубе, признал, что поддерживает их не всё население страны, но именно эта демократическая и антивоенная часть и определит будущее страны. «Нужно учиться совместной коалиционной работе. Она является ценностью сама по себе, потому что именно этот опыт может обеспечить демократическое мирное будущее России», — сказал он.

Ходорковского поддержал Кубилюс, который несколько раз сказал, как он вдохновлен «Берлинской декларацией»: благодаря ей Кубилюс увидел, что «российские оппозиционеры и представители гражданского общества могут объединиться вокруг стратегического мышления и ясных политических ценностей».

4. Без ФБК

Для полного единения оппозиции за «круглым столом» не хватало представителей ФБК. Хотя в изначальном драфте программы были указаны Леонид Волков и Мария Певчих, на конференции их не оказалось. Волков в своем стриме объяснил, что хоть и очень уважает Кубилюса, но с Леонидом Невзлиным, Гарри Каспаровым, Ильей Пономаревым рядом не сядет (из них на форуме присутствовал только Каспаров, да и тот заочно). «Проблема с тем, что они говорят. Я смотрел выступление Каспарова: никаких выборов не будет, никакая демократия невозможна, нужно добиться полного военного поражения, оккупации [России] и извне строить новый режим… Извините, но мы с этим не согласны… Создадут комитет, и от имени этого комитета Гарри Каспаров будет бегать и говорить, что надо всех русских убить», — объяснял Волков зрителям свое решение манкировать приглашением европарламентариев.

Связанных с ФБК политиков на форуме было немало (например, экс-координатор московского штаба Навального Олег Степанов и экономист Владимир Милов), и некоторые из них сетовали, что Волков с Певчих не приехали на мероприятие Европарламента, называли это ошибкой.

— Я общался с разными людьми, которые близкие к ним. Они сами не понимают и считают, что это неправильно. Ну, с Алексеем нет связи, а те люди, которые владеют «флагом», сами [ни в чем] не участвуют и никому флаг не дают, — объяснял мне политик Дмитрий Гудков. По его словам, российская оппозиция по крайней мере должна приходить [к европейским структурам] с одними и теми же проектами.

Сам Кубилюс заверил меня, что отсутствие на конференции ФБК не помешает его планам. Зато злорадствовал давний оппонент команды Навального, политик и блогер Максим Кац.

— Это у них такая политика. Но если раньше на всех [объединительных] мероприятиях было настроение, что без ФБК [ничего нельзя делать], то тут про них все забыли, никто о них не говорит. Мне кажется, что их статус изменился, и теперь он «ну нет и нет», — говорил он мне.

Ходорковский мой вопрос про отсутствие на форуме ФБК пропустил мимо ушей, сконцентрировавшись в ответе на собственных достижениях:

— Идет постепенный процесс консолидации и кооперации по отдельным направлениям. Я совершенно не хочу, чтобы в какой-то момент выделилась опять история с пирамидой. Люди должны консолидироваться по отдельным направлениям и учиться доверять друг другу.

5. Grassroots

Другое собрание российских оппозиционеров в эмиграции — Форум свободной России — часто критикуют за то, что на сцене там сидят сплошь заслуженные деятели, а конкретным антивоенным инициативам выделяют в лучшем случае одну панель. В прошлом августе активисты очень расстроились из-за того, что во время их выступления из зала ушли все лидеры оппозиции.

В Брюсселе подход вроде бы был заявлен иной. «Мы агенты перемен, агенты русских людей и будущего России. Мы — часть решения, мы — те, кто хотим изменить Россию и сделать ее цивилизованной. Никто лучше нас не знает режим Путина и его методы, никто не знает россиян лучше, чем мы, и с поддержкой от демократического мира мы можем победить», — говорила на вступительной сессии Day After президент Free Russia Foundation Наталья Арно, долго перечисляя, какие достижения вроде наблюдения на выборах, участия в митингах и организации помощи украинским беженцам входят в «коллективное резюме» собравшихся на форуме.

«Я здесь, чтобы дать голос активистам в европейских организациях. Нам нужна последовательная европейская политика по стабилизации российского гражданского общества. Спасите нас от заключения, не позвольте бросить борьбу, помогите мобилизовать российское общество. Это означает ясную политику легализации [эмигрантов], возможность работать и ездить по миру, конец карательных мер в отношении россиян. Нужно оценивать нас по ценностям и действиям, а не по национальности», — говорила она.

Но увы, для представления антивоенных российских инициатив в Брюсселе была тоже выделена отдельная панель, да еще и прошла она в другом зале одновременно с основной программой. Разве что лидеры оппозиции сделали выводы из своей ошибки, поэтому в зале был Ходорковский, а вел панель Дмитрий Гудков.

Координатор инициативы InTransit рассказывала про россиян с уголовными статьями, которых эвакуируют из страны. «Они находятся в розыске, поэтому вывезти их можно только в Казахстан, Киргизию и Армению, откуда они не могут выехать дальше или устроиться на работу. Немецкие визы или эрзац-паспорт — процесс долгий, пока они ждут, их задерживают. Нам нужны конкретные и срочные действия, а не проявление озабоченности. Каждый отправленный обратно в Россию — это политзек», — говорила координатор.

Мария Соленова рассказала, что ее организации Warm for Ukraine удалось собрать полмиллиона евро на несколько сотен тысяч предметов вроде газовых плит и генераторов, но их всё равно «воспринимают как непонятных людей из России». Она, как и Павел Ходорковский из проекта «Рассвет» (гуманитарная помощь населению на востоке Украины), просила у европейцев верификации — по сути, какого-то аналога верительных грамот.

Выступления российских активистов слушали европейские чиновники (например, вице-президент Еврокомиссии Вера Юрова) и европарламентарии, но их ответы едва ли кого-то обнадежили. Управляющий директор Европейской службы внешних связей по России Михаэль Зиберт поблагодарил всех выступавших за интересный рассказ и важную работу, но сразу же предупредил: «Я из дипломатического [отдела] — у нас нет денег». «Мы знаем, что есть проблема с визами, и я признаю, что ситуация тяжелая. Но мы не выдаем визы, у нас же нет своей территории. Мы призываем страны делать это, но это непросто, потому что все хотят помогать Украине, а поддерживать россиян — даже таких, как вы, европейским политикам непросто», — отметил он.

«Нам нужен консолидированный подход с вашей стороны, но при этом нужно разнообразие. Ваш нетворкинг очень важен, сохраняйте свои связи с Россией: в какой-то момент это будет важно, чтобы вы смогли влиять», — сказал глава службы инструментов внешней политики ЕС Петер Вагнер, особо отметив представленный на сессии проект про гражданское образование (хотя едва ли его можно назвать самым важным в сложившейся ситуации).

Российско-болгарский активист Петар Танев в последнее время работает в аналитическом центре Европейской народной партии, консультирует и лоббирует в структурах Евросоюза вопросы, связанные с Россией. На панели он потребовал от Европарламента резолюцию по российской эмиграции, потому что ему вечно отвечают: «На это у нас нет мандата», — и остался недоволен ответами европейских чиновников.

— Я знаю, что они могли другое сказать. С Зибертом я лично встречался, и он говорил совсем другие вещи. Но в публичном поле они всегда говорят вот это, чему я вообще не удивлен, — объяснял он мне. — Проблема Брюсселя в том, что очень многие люди боятся говорить вне пузыря, в котором они находятся, не хотят выйти за пределы юридических и регламентных рамок.

У Евросоюза нет общей миграционной политики, и она очень сильно различается у разных членов Евросоюза. Например, в Болгарии, если ты получил мобилизационную повестку, то должен ее в обязательном порядке предоставить физически. Недавно был суд у Александра Стоцкого по предоставлению убежища, и тот отказался принять фотографию повестки. Теперь Стоцкому нужно подавать всё заново, а в некоторых странах его бы сразу после этого экстрадировали. Мне кажется, есть взаимный интерес стран Европейского союза и российских демократических сил создать общую концепцию европейской миграционной политики, единые критерии, — объяснил Танев.

Один из лидеров движения «Весна» Тимофей Мартыненко рассказал мне, что в Финляндии и других странах сейчас находятся более тысячи беглецов от мобилизации:

— Финны говорят, что не знают, что с ними делать, что ждут, пока Евросоюз что-то скажет. А Брюссель не знает, что говорить. Мы написали бумажку вместе с правозащитниками и вот пытаемся добиться, чтобы хоть как-то этот вопрос решался.

Михаилу Ходорковскому мой скепсис по поводу встречи активистов и европейских чиновников, конечно, оказался не близок:

— Люди первый раз имели возможность презентовать свои проекты на таком высоком уровне. Кто-то из них сделал это хорошо и попросил то, что Европарламент реально может решить. В основном это связано с верификационной поддержкой (именно об этом попросил сын Ходорковского. — Прим. авт.), ведь к людям с русским паспортом и к их проектам относятся сложно в странах Евросоюза. Другие люди запрашивали то, что лежит за пределами данного зала заседания, — сказал он.

— Всё-таки уже полтора года после начала войны прошло, а воз и ныне там…

— Европейский Союз — это история вообще медленная. Я несколько раз разговаривал с европейцами в самом начале войны и сразу говорил то, что для всех очевидно. Главный вопрос — авиационная поддержка, без которой всё остальное будет очень тяжело. Но год потребовался, чтобы дозреть, — ответил Ходорковский.

По словам Дмитрия Гудкова, всё, что происходило на проектной панели, фиксировала вице-президент Еврокомиссии Вера Юрова.

— Дальше мы договорились, что мы в Еврокомиссию передадим все эти документы, предложения, начнем по ним работать. Не всё войдет, но что-то точно, — заверил политик. Он и сам заинтересован в решении этих проблем: — Я полгода не мог никуда уехать [с Кипра], я не мог открыть счет, я не мог платить людям зарплаты. Вместо того чтобы заниматься чем-то реально полезным, мы занимаемся борьбой с европейской бюрократией, потому что они никак не могут тоже взять на себя ответственность и определиться [что делать с уехавшими россиянами].

6. Селфи с Арестовичем

Главной звездой очередного форума «хороших русских» стал украинец Алексей Арестович. Невозможно было открыть фейсбук в дни форума и не увидеть многочисленные селфи участников мероприятия с экс-советником Офиса президента Зеленского.

Оригинальнее прочих в этом специфическом жанре выступил Андрей Зайцев, давно уехавший из Брянска активист.

— Белгородскую народную республику называют БНР, Брянская народная республика, получается, — тоже БНР. У нас есть предложение назваться по-другому: Брянская народная демократическая республика — БНДР. Будем БНДРовцы (на слух — «бендеровцы». — Прим. авт.), — говорил он Арестовичу, снимая беседу на камеру.

— БНДР — это очень хорошо, это движение в нужную сторону. Вас поддержит вся Украина и даже выступит посредником в ваших топонимических спорах с Белгородской народной республикой, — отозвался Арестович, глядя в камеру своим фирменным завораживающим взглядом. Зайцев, счастливо улыбаясь, отошел к своим коллегам.

— Чем бы дитя ни тешилось, — со смехом сказали они.

Арестович выступал на форуме в панели «Российская оппозиция и война в Украине». Уехавших из России оппозиционеров, особенно статусных, часто обвиняют в недостаточной поддержке Украины и в приверженности (пусть скрытой или даже подсознательной) имперским идеям. Недавно Любовь Соболь в интервью так и не смогла сказать, поддерживает она идею помогать деньгами украинской армии или нет.

Из российских участников конференции активнее прочих поддерживал помощь Украине Гарри Каспаров: «Мы не можем переоценить значимость события: Европа готова участвовать в переустройстве будущей России. Но если бы не героизм украинцев, остановивших под Киевом и готовящихся к тотальному разгрому Путина, этой встречи бы не было. Пока путинские армии не разгромлены в Украине, у наших инициатив нет никакого будущего», — сказал он.

«Я знаю, эта идея не очень популярна. Многие из вас считают кого-то там фашистами и авантюристами, — говорил Арестович про россиян, воюющих на стороне Украины. — Понятно, что туда тянутся люди самых полярных взглядов, но тем не менее это российские граждане, которые льют кровь за свободу России, гибнут за свободу России. Мы с вами разговариваем, а они погибают. Я не могу вам советовать, чтобы вы с ними объединились, но я могу высказаться в пользу этого решения. Например, декларация о поддержке. Но хотя бы не преследуйте, не критикуйте, поддержите морально».

Арестович объяснял, что после того, как РДК и легион «Свобода России» «вступили в бой с путинскими войсками», у России появилась другая армия. Бывшего советника Офиса Зеленского поддержали аплодисментами, но про РДК или легион со сцены больше не говорили.

Человека же, который называет себя политическим представителем легиона «Свобода России», на конференцию вообще не пустили. Илья Пономарев был в Брюсселе, но в Европарламент не попал:

— Россияне пишут доносы и кляузы, и я [на форуме] персона нон грата как проукраинский экстремист, — жаловался мне Пономарев.

По словам Кубилюса, это нормально: «Мы решили, что говорим тут больше о мирной трансформации, хотя и Ходорковский говорил, что без вооруженных действий не видит [шанса на] перемены».

Вечером между двумя днями конференции десятки ее участников собрались в одном из баров Брюсселя. Одетый в футболку цвета хаки с желтым украинским тризубом Пономарев тоже оказался там: он взял себе пива и, привычно широко улыбаясь, общался со знакомыми.

Политика Максимова этим совершенно не смутила (это и в принципе сделать практически невозможно). Потом она объяснила, что ее «взяли на слабо» сидевшие в глубине бара вместе с экс-сотрудниками ФБК либертарианцы.

В тот же вечер уже в другом баре Пономарев говорил журналистам:

— Как только стабилизируется территория, которую контролирует легион, мы объявим там переходное правительство. И это будет не Белгородская народная республика, а Российская республика. Территория не может существовать без правительства.

— Правительство в Новой Таволжанке? — уточнил я иронически, зная, что 4 июня РДК и легион «Свобода России» объявили о захвате этого села.

— В Шебекино, — серьезно ответил Пономарев. — Единственная причина, по которой на данный момент Шебекино не взято, — это желание сохранить жизнь людей, потому что эти козлы [российская армия] просто засыпают город «Градами».

7. Ждем, а не готовимся

К деятельности и планам РДК и легиона можно относиться по-разному, но всё-таки фактически это является попыткой приблизить тот самый «День после». Участники же форума в Европарламенте обсуждали только то, что нужно делать после ухода Путина, а не то, как добиться этого или хотя бы приблизить решающий день.

Ходорковский, уточнив, что идея поговорить о «Дне после» исходила от Европарламента, который реагирует на запрос своих избирателей, сказал, что обсуждать планы по уничтожению режима Путина публично всё равно бы не стал.

— Если бы мы говорили про «День до», то, наверное, все сессии были бы закрытыми и обсуждать мы пригласили бы сюда несколько других ребят, которые в вопросе смены власти могут оказаться существенными, — сказал он мне.

— Это вы кого имеете в виду?

— Мы затрагиваем настолько чувствительные вещи, что обсуждать их я просто не вижу возможности. В отличие от многих уважаемых людей, я считаю, что мы имеем дело с опасным врагом. И этот опасный враг, путинский режим, пользуется тем, что люди треплют языками, гораздо более эффективно, чем некоторые думают об этом.

Если сражение с европейской бюрократией продолжается уже полтора года, а обсуждать, как победить Путина, публично нельзя, то у меня, как обычно, возник вопрос о смысле мероприятия в Брюсселе.

— Нетворкинг и обмен мнениями. Здесь не планируется обычно и невозможно вырабатывать никаких решений, но, когда люди встречаются, между собой общаются, у них могут родиться какие-то мысли, какие-то новые союзы. Это про превращение большого количества разрозненных проектов и отдельных активистов в какую-то политическую силу. Да, она за пределами России, да, она мало влияния в России имеет, но это тем не менее важная история. Только не надо ожидать от нее, что тут все соберутся и завтра свергнут Путина. Этого не произойдет, это не для этого, — объяснил мне Максим Кац, которого на форум пригласили, но в список выступающих не включили.

— Так а в чем влияние?

— Есть какие-то инструменты влияния на ситуацию, пока небольшие. У всех собравшихся общее количество зрителей и сторонников — думаю, в районе 20 миллионов человек в России. Это немало. Это большая политическая сила, которая может иметь свое представительство, когда дело пойдет об этом, и может вмешаться в процессы, если они будут происходить в России.

— Звучит это всё немного грустно…

— Ты это не вырезай, но я скажу: у тебя все интервью с 2012 года, которые я помню, звучат очень грустно. Ты вообще человек грустный, — перешел в нападение Кац.

— Так сейчас ты грустно звучишь, а не я.

— Ну, такая сейчас ситуация. Мы не имеем влияния внутри России, это факт.

— А что про РДК думаешь?

— Есть вероятность, что политическими методами в России ничего уже не изменить, и теперь все будут только друг в друга стрелять. Но тогда мы не будем иметь влияния никогда. Я не оцениваю ее как высокую и думаю, что будет решаться политически всё это, — заключил Кац.

Раскритиковал надежды части россиян на военное продвижение к Кремлю российских батальонов, сражающихся на стороне ВСУ, и политолог Кирилл Рогов.

— Это по-русски наивный радикализм. На самом деле, мало кто понимает, от чего всё меняется в истории. Это сложный механизм, в котором результаты не соответствуют интенциям. Все меняется от мыслей. Мысли — это самое важное, что формирует историю. Но это такой хитрый процесс, — сказал он мне.

— То есть сейчас и правда время просто набирать аудиторию в ютубе и транслировать мысли? Это правда важно?

— А почему это может быть не важно? — возмутился Рогов. — Вы хотите найти такую пулю, которая сделает так, что и Пригожин исчезнет, и Путин, поджав хвост, бежит в женском платье? Так не бывает. Просто происходит накопление чего-то, а потом момент, о котором даже никто не думал, но Путин возьмет и побежит в женском платье (Керенский, которому обычно приписывается такое поведение, на самом деле в платье никуда не бегал, а само по себе женское платье, разумеется, не является чем-то, заслуживающим пренебрежительного отношения. — прим. ред.). Всё происходит не потому, что мы что-то вчера сделали, а потому что созрела ситуация, и вот это политическое воображение изменилось, и люди, которым сказали: «Идите и убейте такого-то», — не пошли и не убили, и всё, история пошла по другому сценарию.

— Но люди ждут чего-то от форума на выходе… — не сдавался я.

— Да, нетерпение свойственно людям, — отвечает Рогов и сам, кажется, раздражается, — Окей. И что делать?

— Просто подождать?

— Почему просто подождать? У всего есть свои задачи и смыслы. Вот здесь есть потенциальное сообщество, которое может быть некоторым фундаментом этой самой российской оппозиции на выезде. Эти люди здесь обсуждают свои проекты, они обсуждают свое понимание, они двигаются дальше, происходит что-то, и они выступают все вместе, потому что у них есть некоторый бэкграунд обсуждения и понимания.

— Я встречался с некоторыми полусистемными людьми [из России]. Они говорят, у нас нет никакой мотивации. Кейс Тинькова им показал, что вообще не надо дергаться, потому что у них и там, и здесь всё отнимут, то есть [смена стороны] не гарантирует сохранение капиталов нигде, а только увеличивает риски. Если им предложат что-то, то они начнут на эту тему думать, потому что Путин уже всех достал, — сказал он.

По мнению Гудкова, крах режима Путина «может произойти только с участием какой-то части системы», поэтому ее надо раскалывать, а пока санкции, наоборот, мобилизуют всех вокруг Путина.

8. Форточка возможностей

На второй день конференции в 10 часов утра семеро белых цисгендерных мужчин уселись обсуждать, что делать в России после окончания войны и смены режима.

Состав этой панели, кстати, привел к главному скандалу довольно спокойной, если не скучной конференции. Еще накануне журналистка Лола Тагаева и другие участницы жаловались на нарушение гендерного равенства среди спикеров «Дня после». В середине же второго дня не выдержала известный адвокат Каринна Москаленко.

«Предыдущая сессия целиком состояла из «пиджаков», а таких сессий было три! Мне хотелось спросить: вам уютно в ваших пиджаках?

Женский вопрос у нас где-то между котиками и защитой китов», — кричала она с экспрессией прямо с места на одной из панелей. В этот момент за ней выстроились около десяти участниц форума. Москаленко пригрозила, что если в следующий раз женщины увидят на какой-нибудь сессии только мужской состав, то просто выйдут из зала.

На «панели пиджаков» Михаил Ходорковский предупреждал, что массовые люстрации приведут к гражданской войне, экономист Сергей Гуриев (приславший видеозапись) рассказывал, что Путина наверняка сменит человек из его окружения, которому Европа должна предъявить в обмен на снятие санкций условия транзита: децентрализованная федерация, парламентская республика, честные выборы, отмена репрессивных законов, судебная и правоохранительная реформы.

Экономист Сергей Алексашенко сказал прямо: «Мы не знаем, когда придет будущая Россия, и ничего не можем сделать [для ускорения процесса]». Он даже не уверен, станет ли поражение в войне с Украиной триггером перемен. «Никто не знает, когда Путин уйдет, но задача участников нынешнего диалога быть готовым к этому моменту, — предупреждал Алексашенко. — Форточка возможностей откроется не только для нас, но, в отличие от нас, у них нет возможности обсуждать: за ними следят, наше преимущество перед ними в том, что мы можем подготовиться».

По мнению Алексашенко, акт о капитуляции России подписан не будет, и желто-голубой флаг над Кремлем не появится, поэтому Европа должна использовать свой инструмент принуждения — «морковку». То есть пообещать отменить санкции и визовый режим, восстановить партнерство с НАТО в обмен на объявление через полгода парламентских выборов. Одновременно с этим, считает Алексашенко, нужно принять новый основной закон на базе Конституции 1993 года, сменить региональную элиту, последовательно объявляя губернаторские выборы в разных субъектах страны.

— Хоть один из сидящих в зале, кроме Арестовича или Фейгина, как-то помог легиону или РДК? Ни один! — тихо сказал мне после этого выступления давно живущий за пределами России лидер движения «Говори громче» Андрей Сидельников.

Напоследок Алексашенко предложил посмотреть мультфильм «Адажио», чтобы «зарядиться оптимизмом». Политолог Федор Крашенинников мультфильм посмотреть, конечно, не успел, поэтому сразу же решил поспорить с Алексашенко о губернаторских выборах. По его мнению, появление «региональных баронов» во многом и лишило Россию демократии, поэтому парламентаризм нужно распространять и на регионы. «Демократия не может висеть в воздухе», — сказал он.

— Обсуждать то, что будет на следующий день после падения Путина, не обсуждая то, как к этому прийти, это правильно? — спросил я позже Крашенинникова.

— А как можно знать, как к этому прийти? Нужно обсуждать планы на будущее, чтобы не оказаться в ситуации, когда всё случилось, а мы, как Алексашенко говорит, будем губернаторов избирать, чтобы всё опять закончилось через 20 лет. Хорошо бы общую программу действий выработать. Тем более досуг у всех есть, время свободное есть.

— У Ходорковского тоже есть план, просто он его дозированно пока что выдает, — встрял стоявший с нами рядом активист и сотрудник Free Russia Павел Елизаров.

— Жанна [Немцова] ему рассказала? Он — Жанне, она тебе (Елизаров женат на Немцовой. — Прим. авт.), а ты давай нам рассказывай, — ответил Крашенинников.

— Ну не конкретный план, но идеи. Построение коалиции, и у каждой группы должна быть военная поддержка… — начал было говорить Елизаров, но Крашенинников его прервал:

— Я в этот план не верю. Народный фронт создается внутри страны, а не в эмиграции. В эмиграции можно хоть галактический фронт создавать.

— Так он тоже хочет внутри страны создавать, когда наступит исторический момент… — неуверенно продолжил Елизаров.

Сам Ходорковский объяснил мне, что Путин уйдет всё равно тем ли иным способом, после чего будет очень короткое и ограниченное по времени окно возможностей — дни или недели.

— В этот момент либо будет революционная партия большевиков, которая, может быть, возьмет власть, но мы зайдем на новый круг авторитаризма, либо к участию во власти придет коалиция — некая модель народного фронта. В этом случае у нас хорошие шансы на демократизацию страны, — сказал он.

Решение сидеть и ждать, пока откроется форточка, устраивало не всех участников конференции. «Брюссельский диалог может стать историческим, если продолжится дальше и оппозиция структурирует процессы. Но мы торопимся и говорим о завтрашнем дне уже как о случившемся. У нас немедленная депутинизация записана в декларации, но у нас никакого плана нет, с кем мы будем это делать и как. Пойдем колонной с шариками на Кремль? — сказал бывший депутат Госдумы Геннадий Гудков и предложил Европарламенту встречаться с российской оппозицией, как когда-то канцлер Германии Ангела Меркель. — Мы готовы быть вашими советниками, приглашайте нас на все конференции, и будем работать вместе на результат», — обратился он к организаторам конференции из Европарламента.

— Я думаю, что сейчас наметилось такое разделение: 20% либералов против войны, 20% имперцев за войну и 60% конформистов, которым наша позиция ближе, но они ее не придерживаются, потому что мы не власть. Когда начнутся какие-то процессы, они будут к нам тяготеть, и для них наш контакт с Европой будет большим плюсом, — сказал мне Кац.

Политолог Рогов также заявил, что россияне после падения режима Путина «будут заинтересованы в идеологии, которая является альтернативой тому, что будет на их глазах разваливаться, будет ощущаться не как надежный тыл, а как угроза».

— А как же представители ресентимента? Разве не они придут к власти? — спросил я его.

— То ли такой жестокий реваншизм пригожинский, то ли, наоборот, нормализация. У либерализации очень много сторонников в России, потому что она гораздо больше соответствует даже путинской нормальности, к которой люди стремились в десятые годы. Она очень интересна регионам и всем, кто устал от силовиков, с их хамством и уебищной готовностью к насилию.

9. Рабочая группа

В кулуарах все два дня форума ждали объявления о создании в Европарламенте рабочей группы, состоящей из европейских депутатов и российских оппозиционеров. Она вроде как должна готовить документы, лоббировать интересы «хороших русских», чтобы принять необходимую резолюцию на заседании Европарламента, с которой уже можно пойти в Еврокомиссию за конкретными решениями. В отличие от разнообразных предыдущих собраний российских оппозиционеров у «Дня после» тогда был бы хоть какой-то конкретный результат.

Один из участников форума объяснял мне, что Кубилюсу после проведения этого мероприятия будет легче убеждать европейских чиновников в необходимости взаимодействовать с российской оппозицией (ради будущей победы демократии). В эфире «Настоящего времени» Гудков говорил: «Я надеюсь, что в официальную рабочую группу мы сможем выносить проблемы, предложения касательно того, как остановить войну, как корректировать санкции, чтобы они были более эффективными, как защищать интересы россиян — тех, кто уехал, и тех, кто остался. И очень хочу верить в то, что теперь эта работа будет системная и более эффективная». В этом интервью он заочно поспорил с Муратовым, заявив, «что в конечном итоге мы вновь прорубим окно в Европу».

Насколько ожидания Гудкова и других оппозиционеров будут соответствовать реальности, непонятно. Один из организаторов «Дня после», евродепутат Сергей Лагодинский в кулуарах сказал мне, что конференций было достаточно, и пора уже создать какую-то рабочую группу и перевести [деятельность] в плодотворную плоскость.

— А какие должны быть плоды?

— Мне кажется, что необходимо систематизировать темы, которые важны конкретно для российского сообщества здесь. Есть очень много практических вопросов для российского сообщества в эмиграции, которые невозможно довести до европейцев, если их не систематизировать.

Уже после форума он писал в комментариях в фейсбуке: «Нет и не планировалось никаких рабочих групп, кроме намерения организовать одну группу для следующих встреч, а если есть желание организовывать тематические группы, то это должны делать сами представители российского гражданского общества».

Моя беседа с депутатом Кубилюсом была более обнадеживающей.

— Такие большие конференции нужно проводить каждый год хотя бы. Как мы шутили, может быть, в следующем году — в Москве. А что будем делать между большими конференциями, нам самим еще нужно определиться. Есть возможности проводить семинары поменьше, какие-то круглые столы, где можно сконцентрироваться на одной конкретной теме, — сказал он.

— Коллеги рассчитывают, что эта рабочая группа будет что-то делать, например, решит, как помогать уезжающим русским.

— Появляются самые разные предложения от самых разных российских групп для европейских институций. Я думаю, что как раз эта группа могла бы давить на европейские институции, чтобы они искали решение. Сейчас общего какого-то подхода к этому нет, — ответил Кубилюс куда более обнадеживающе, чем Лагодинский.

По словам Ходорковского, документы с конференции будут переданы в Европарламент, где будет отрабатываться той же самой виртуальной рабочей группой, состоящей из аппарата Кубилюса и представителей различных российских организаций, которая и готовила «День после».

— Я думаю, что можно не всё, о чем говорили, но что-то дотянуть до реализации, — успокоил меня оппозиционер.

А вот идея политолога Екатерины Шульман, которая на форуме предложила Европарламенту назначить омбудсмена по правам россиян, оказавшихся в вынужденной эмиграции, похоже, от реализации очень далека.

***

— Хорошая конференция, на самом деле! Европарламент позвал людей, люди собрались, повыступали, [прошел] отличный нетворкинг в коридорах, все им остались довольны. Разве это плохо? Даже если на этом всё и заканчивается, это уже прекрасно, — рассуждает политолог Крашенинников в столовой Европарламента, где мы только что пообедали бесплатными бутербродами.

— Если логически рассуждать, то я так же думаю, но на душе какое-то тяжелое ощущение, — замечает активист Елизаров.

— Лежит на сердце тяжкий груз, — ехидно цитирует Михаила Круга Крашенинников.

— Почему? — спрашиваю я у Елизарова.

— Перспективы какие-то у этого всего туманные, — отвечает он, и мы отправляемся к соседнему столу за апельсиновым соком.