Волна огня

Перед длинным двухэтажным зданием асфальтированная площадка. Ночь, никого нет, недалеко от входа припаркованы автомобили. Неожиданно на площадке появляется темная фигура. В руках у неизвестного ящик, который он ставит на землю (содержимое разглядеть невозможно). Неизвестный уходит, потом возвращается обратно, уже на машине. Паркует ее вплотную к входу. Выходит. Снова подходит к ящику. Достает содержимое и начинает швырять его в стены дома. Каждый бросок превращается в пламя. В руках у него «коктейли Молотова».

Это кадры из видео поджога военного комиссариата в Урюпинске Волгоградской области 26 сентября. Запись с места происшествия опубликовал телеграм-канал Urupvest. По данным телеграм-канала, инцидент произошел в 4 часа утра, поджигателя почти сразу задержали, а пожар быстро потушили. В момент атаки территорию военкомата обходил патруль, который и заметил молодого человека с «коктейлями Молотова».

Задержанным оказался местный житель, 35-летний Максим Филатов. По данным телеграм-канала SHOT, Филатов — техник по эксплуатации помещений магазина «Красное и белое». С собой у него было не меньше десяти бутылок с горючей смесью. Если судить по его странице во «Вконтакте», Филатов — поклонник неонациста Максима «Тесака» Марцинкевича и подписан на ультраправые паблики в соцсети. До начала мобилизации записей о войне в Украине у него не было.

Протесты против мобилизации в регионах

Через несколько часов после пожара на странице Филатова во «Вконтакте» появился пост со словами: «Каждый протестует так, как считает правильным. Кто-то протестует дома на кухне, кто-то, пьяный, во дворе с друзьями, кто-то в комментариях, кто-то либерально, с цветочками. Я свой протест против мобилизации и войны выражаю так». К тексту было прикреплено изображение бутылки с зажигательной смесью.

Военные комиссариаты начали гореть по всей России еще после начала полномасштабного вторжения России на территорию Украины. Если еще в прошлые года пожары в военкоматах были единичными случаями и порой происходили даже в неэксплуатируемых здания, то после начала войны в Украине счет стал идти на десятки. По данным «Медиазоны», всего

в разных регионах страны, в том числе в аннексированном Крыму.

После объявления мобилизации число атак заметно увеличилось. Как посчитала «Новая газета. Европа», всего за пять дней стало известно о 21 случае поджога, причем не только военкоматов, но и административных зданий. Кроме того, в понедельник в военкомате Усть-Илимска в Иркутской области местный житель Руслан Зимин открыл стрельбу по сотрудникам комиссариата и ранил военкома. В тот же день в Рязани мобилизованный мужчина совершил самоподжог. Как рассказывали очевидцы рязанским медиа, он кричал, что не хочет воевать в Украине.

О первых случаях новой волны радикального протеста стало известно в день объявления мобилизации. Вечером 21 сентября и в ночь на 22, нападения на здания, где расположены военкоматы, произошли сразу в Санкт-Петербурге, Оренбургской области, Забайкальском крае, а также в Нижнем Новгороде. Масштабы всех этих нападений были не очень значительные, а некоторых подозреваемых в поджоге уже задержали.

В Петербурге пожар произошел в здании военкомата города Ломоносова (относится к Санкт-Петербургу), — видео с горящим окном рядом с табличкой «военный комиссариат», опубликовал телеграм-канал «Mash на Мойке». В сообщении журналисты, правда, говорили, что окно к комиссариату отношения не имеет, а военкомат находится не в этом доме, а чуть дальше — во дворах. Это же помещение не использовалось, да и вообще принадлежало расположенной рядом церкви Николая Чудотворца.

В понедельник «Mash на Мойке» опубликовал видео с подозреваемым в поджоге 20-летним петербуржцем. На записи молодой человек в ответ на вопросы предположительно силовика заявляет, что это он поджег военкомат, чтобы противостоять мобилизации. Сейчас возбуждено уголовное дело по статье 167 УК РФ (умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества).

Другие возгорания в тот день были менее масштабными. В Оренбургской области неизвестные пытались поджечь военкомат в городе Гае, однако, как писали местные СМИ огонь по всему зданию не распространился, его следы остались на одной из стен. Как такового пожара не произошло и в Забайкальском селе Кыра. По данным портала Chita.ru есть две оценки ущерба от нападения: один источник медиа сообщал, что при атаке немного пострадала документация — на нее попала смесь из «коктейля Молотова». В тоже время другой источник Chita.ru говорил, что после броска бутылки с зажигательной смеси не пострадало даже стекло. Данных о нападавших в этих городах пока нет.

В Нижнем Новгороде предполагаемого нападавшего на военный комиссариат задержали на прошлых выходных. Как предполагает следствие, поджог мог совершить 19-летний студент Артем Лебедев (он вину отрицает). Сейчас, по данным СМИ, он находится в СИЗО, по какой именно статье его обвиняют, пока не ясно.

В последующие дни поджоги схожего масштаба продолжились: в ночь на 23 сентября «коктейли Молотова» бросили в военные комиссариаты города Свободный Амурской области и Хабаровска, в результате в Свободном немного обгорел фасад здания (бутылка упала на асфальт), а в Хабаровске выгорели два кабинета. Пострадавших в инцидентах не было. Позже атаки на комиссариаты произошли в Калининградской, Ленинградской, Калужской, Волгоградской, Иркутской областях (в последних двух регионах как раз произошел поджог в Урюпинске и стрельба в Усть-Илимска), Красноярском крае и республике Мордовия.

Под удар при этом попали не только комиссариаты, но и административные здания (к примеру, здания сельского совета). Атаки на них происходили в Тольятти, в Камышине и Береславке Волгоградской области, а также в Ленинградской области и Алтайском крае. В городе Салавате в республике Башкортостан подожгли покрышки у здания «Единая Россия». Пострадавших при этих нападениях также не было, а в большинстве случаев поджоги не приносили и значительного ущерба. Самым разрушительным стал случай в поселке Целинном на Алтае. Там загорелся Дом культуры, где находится в том числе администрация сельсовета и почта. В результате пожара выгорело все отделение «Почты России», а в администрации обгорел потолок.

«Раньше это как-то не особенно всех вдохновляло»

Идея поджигать военкоматы обрела большую популярность в интернете в первые дни мобилизации. В твиттере вирусились видеозаписи поджогов (даже несмотря на то, что запечатленные на них неизвестные с «коктейлями Молотова» какого-то «успеха» обычно не добивались), а пользователи составляли памятки с инструкциями, как правильно нападать на военкоматы и как скрываться с места преступления. Все это, конечно же, стало хорошей почвой для пропаганды и сюжет об обсуждении атак на военкоматы появился на «России 24». Правда, пропагандисты, то ли случайно, то ли намеренно стали «соучастниками» своих же героев: на телеканале полностью показали одну из карточек студенческого журнала Doxa и даже зачитали оттуда цитаты. Для баланса начальник отдела развития стратегических направлений АНО «Диалог» Тимофей Ви назвал журналистов Doxa «мальчишами-плохишами», которые «за банку варенья и корзину печенья» выбирают «другую сторону».

Для протестов в современной России поджоги военкоматов по всей стране — явление беспрецедентное. При этом, как замечает политолог Федор Крашенинников, назвать их массовыми все еще нельзя, особенно если сравнивать количество атак с количеством россиян, покинувших страну за эти же дни. Тем не менее после начала мобилизации феномен поджогов несколько изменился. По словам Крашенинникова, случаи, происходившие с начала российской агрессии по конец сентября, были скорее символическими: при войне с участием регулярной армии военкоматы особой роли не играют, так что, когда на фронт отправляли контрактников и добровольцев, людей это «не особо вдохновляло». Сейчас же, когда военкомат превратился в орган, который непосредственно занимается призывом людей на службу, у поджога появился практический смысл.

— Если что-то случится с военкоматом, у людей, которые к нему приписаны, будет хотя бы запас времени, чтобы принять какое-то решение. Все хранится в разных местах, так что проблемы в районном военкомате (имеется в виду уничтожение документов, чего пока не происходило ни в одном случае — прим. ред.), означают, что потребуется много времени, чтобы все восстановить через разные инстанции. Если учесть, какой бардак творится, возможно, некоторые люди для этой системы вообще будут потеряны навсегда.

Рост количества акций в такой короткий промежуток времени не удивляет и антифашиста, бывшего узника «московского дела» Влада Барабанова. По словам Барабанова, чем дольше идет война и втаптывается в асфальт любая возможность открытого политического высказывания — тем больше появляется людей, готовых дать отпор государству любыми способами. Поджигателей он описывает, как людей, которые не видят возможностей влиять на ситуацию другими способами. При этом, несмотря на то, что призывы поджигать военкоматы активно распространяются в интернете, Барабанов считает, что на этот шаг идут все же люди, которые пришли к такому решению самостоятельно. Он видит в поджогах протест, основанный на принципе ответного насилия или же самозащиты, при котором уголовный срок лучше, чем отправка на фронт с перспективой возвращения домой в гробу. При этом Барабанов полагает, что пока создание организованной и масштабной протестной структуры маловероятно.

Крашенинников указывает на отсутствие общего движения, а поджоги называет «низовой злобой». Отсюда нападения не только на военкоматы, но и на другие административные здания. По словам политолога, у многих людей представление о том, что такое власть, очень условное, и далеко не возмущенные сейчас задумываются, откуда она исходит.

— Очевидно, они пытаются напакостить там, куда могут дотянуться. Ведь многое зависит и от того, как здание охраняется. Может быть, некоторые учреждения подвергаются атакам, потому что там не так много камер, и туда можно безнаказанно пройти, — говорит Крашенинников.

Несмотря на то, что большая часть инцидентов на первый взгляд между собой никак не связана, случаются и серийные нападения. К примеру, сейчас в поджоге нескольких военкоматов обвиняют одного из подозреваемых по делу о покушении на телеведущего Соловьева, судимого неонациста Тимофея Мокию. Его задержали в начале лета. До этого его разыскивали по подозрению в поджогах отдела полиции по Косино-Ухтомскому району и двух военкоматов (в подмосковском Щелково и рязанском поселке Пронск). После его задержания различные телеграм-каналы также писали, что его подозревают в поджоге комиссариатов в подмосковной Балашихе и тульском Ясногорске.

Диапазон статей, которые угрожают поджигателям, довольно велик: еще весной подозреваемых в атаках обвиняли в умышленном уничтожении или повреждении имущества (ст. 167 УК), в хулиганстве (ст. 213 УК) и в покушении на убийство (ст. 105 УК). Как тогда рассказывал «Новой газете. Европа» старший партнер Коллегии адвокатов Pen & Paper Константин Добрынин, текущее «геополитическое время» может означать, что в преступлении правоохранители могут увидеть и признаки диверсии (ст. 281 УК РФ), если задержанные будут обосновывать свои действия гражданским протестом против боевых действий в Украине и мобилизации россиян. Наказание в таком случае может составить от 10 до 15 лет лишения свободы.

Адвокат Григорий Червонный настаивает, что в текущих обстоятельствах поджог военкомата или административного здания следствие будет квалифицировать по статье 205 УК России — террористический акт (от 10 до 15 лет лишения свободы). По такой статье сотрудники регионального управления ФСБ уже обвинили жителя города Шуи под Ивановом, арестованного из-за брошенного в окно военкомата «коктейля Молотова». Ранее в отношении этого же фигуранта следственным комитетом возбуждено уголовное дело по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 167 УК РФ (Умышленное уничтожение или повреждение имущества). Источники «Медиазоны» сообщали, еще о случаях, когда поджигателей обвиняли в совершении теракта или в покушении на его совершение.

Как поясняет Червонный, поджог фигурирует как способ совершения преступления в 205 статье УК — террористический акт. Эти действия, в том числе поджог, по закону, должны устрашать население, создавать опасность гибели человека или причинения значительного имущественного ущерба или наступление других тяжких последствий. Самое главное, эта статья подразумевает, что все подобные действия должны преследовать свою целью дестабилизацию деятельности органов власти или воздействия.

— Если мы возвращаемся к поджогу военкоматов, очевидно, что это не будет квалифицироваться по 167 УК (уничтожение имущества). Следствие предполагает, что эти действия совершаются, чтобы воздействовать на ситуацию с призывом, чтобы устрашить сотрудников военкоматов и дестабилизировать их работу, — говорит Червонный. — Это не просто тяжкое, а особо тяжкое преступление. Кроме того, на прошлой неделе период мобилизации и военного положения включили в уголовный кодекс как отягчающее обстоятельство при совершении преступления.

С Григорием Червонным солидарен адвокат Иван Тамаров. Тамаров не думает, что силовики в России будут применять статью о диверсии, весь необходимый инструментарий уже предусматривает 205-я статья. По словам адвоката, когда в делах о поджогах появятся подозреваемые, вероятнее всего, их так же, как и дело в городе Шуи, переквалифицируют в дела о терактах. Надеяться, что приговор по ним будет мягкий, не стоит.

— Есть, конечно, правовые нюансы. Люди, которые идут поджигать, часто идут на эмоциях, многие слов-то таких не знают — «дестабилизация деятельности органов власти». Так что в некоторых кейсах на лицо «уничтожение имущества». Но делают теракт, — говорит Тамаров. — Возбуждают по 167 статье УК, когда нападавший неизвестен. Я думаю, что когда эти дела по статье об уничтожении имущества раскроют, их переквалифицируют в теракты. Общая логика такая.

В случае возбуждения дел по террористической статье уголовная ответственность может наступить не только для поджигателей, но и для всех, кто поддерживает их действия публично. В правовой практике примеры уже есть: только после взрыва в здании управления ФСБ Архангельска в 2018, силовики возбудили минимум 46 уголовных дел за публикации об этом событии.