Обрыв-на-крови 

Владимир Зеленский нередко говорит, что события нынешней войны происходят не только на собственно военном, но и на «духовном» фронте. В ночь со среды на четверг это можно было наблюдать воочию в Черкассах, где представители двух православных церквей (одну называют промосковской, другую — патриотической) поочередно штурмовали Михайловский кафедральный собор. Результат — более 15 задержанных, несколько легко раненных и принятие УПЦ, до недавнего времени входившей в Московский патриархат, того факта, что крупнейший в Украине православный храм теперь принадлежит не ей, а автокефальной церкви Украины…

Разумеется, СМИ и блогеры из России и Украины прямо противоположным образом описывают то, что происходило ночью и утром вокруг собора и внутри него. «На войне как на войне». Попробуем восстановить картину и подоплеку случившегося.

Две битвы и уход в катакомбы

Несмотря на то что признанное государством приходское собрание еще 12 июня проголосовало за переход собора в Черкассах из Украинской православной церкви (УПЦ), сохраняющей «каноническую связь» с Московским патриархатом, в автокефальную Православную церковь Украины (ПЦУ), поддерживаемую прозападным Константинопольским патриархом, фактический контроль за храмом сохраняло духовенство УПЦ. Причем наиболее радикальное его крыло в лице митрополита Черкасского и Каневского Феодосия (Снегирева), о котором расскажем ниже. Радикалы УПЦ не признавали легитимности приходского собрания и игнорировали предписания властей о передаче храма ПЦУ.

Феодосий, несмотря на несколько уголовных дел, возбужденных против него СБУ, продолжал выступать с амвона собора с эмоциональными обличениями украинской власти и пророчествами о ее скором свержении. При этом Черкассы невозможно назвать пророссийским городом (после 24 февраля 2022 года есть ли вообще такой в Украине?). И напряжение, создаваемое вокруг собора сторонниками «канонических связей» с Москвой, должно было рано или поздно разрешиться. А в условиях военного времени могло разрешиться довольно жестко.

При всей неприглядности того, что происходило вокруг собора в ночь с 16 на 17 октября, такой сценарий решения проблемы крупнейшего храма Украины надо признать сравнительно мягким. События развивались так.

Получив утечку о том, что ночью, во время комендантского часа, в собор придут представители ПЦУ, которые потом уже не пустят назад представителей УПЦ, митрополит Феодосий назначил на эту ночь литургию, на которую собралось несколько десятков прихожан. Они забаррикадировались в храме. Около трех часов ночи символические баррикады были пробиты клириками ПЦУ во главе с военным капелланом и местными депутатами и активистами. Они вошли не только в храм, но и в расположенное по соседству здание епархиального управления, где находились Феодосий и поддержавшее его духовенство.

На место событий прибыли подразделения полиции. Поскольку в условиях комендантского часа представители УПЦ не смогли мобилизовать своих сторонников, те начали прибывать к храму только утром, когда и развернулись основные события.

Клирики и прихожане УПЦ (судя по фото, в основном женщины старше 50) вытеснили из собора клириков ПЦУ, остававшихся там без силовой поддержки. По утверждению последних, в качестве основного инструмента использовались слезоточивый газ и перцовые баллончики, заранее заготовленные в помещениях при храме. Сторонники УПЦ обвиняют оппонентов в применении травматического оружия и воровстве 60 тысяч долларов, якобы хранившихся в спорном храме. 

Когда усиленный контингент УПЦ вторично забаррикадировался в храме, утром 17 октября городской голова Черкасс Анатолий Бондаренко опубликовал видеообращение к жителям города с призывом обеспечить исполнение закона и передачу собора ПЦУ. Бежавший из Украины народный депутат, диакон УПЦ и мастер спорта по пауэрлифтингу Артем Дмитрук, со своей стороны, распространил обращение с обвинением ПЦУ и украинских властей в использовании оружия (?!) против мирных верующих.

Сторонники ПЦУ, усиленные ветеранами боевых действий и активистами общественных организаций, повторно прорвали кордон сторонников УПЦ и окончательно заняли собор к 11 утра. Спустя час там начался первый в истории храма молебен на украинском языке.

Покидая собор, Феодосий призвал своих сторонников уходить в подполье, создавать катакомбную церковь (кстати, в гонениях на реальную Катакомбную церковь, появившуюся в СССР в 1920 году, «материнская церковь» Феодосия — Московский патриархат — принимала самое активное участие). По непроверенным данным, он был госпитализирован, в то время как полиция намерена предъявить митрополиту подозрение по ст. 269 Уголовного кодекса Украины (хулиганство). По этому же делу в Черкассах уже задержано 16 активистов УПЦ, в основном клириков и монашествующих. Максимальное наказание по этой статье — пять лет лишения свободы.

Влиятельное Софийское братство, объединяющее интеллектуальную элиту ПЦУ и УПЦ, осудило «силовое противостояние в Доме Божием». При этом братство дало понять, что считает истинным виновником случившегося «церковного манипулятора» Феодосия, который «открыто распространяет учение «русского мира»».

Двум церквям было за что биться. Свято-Михайловский кафедральный собор Черкасс официально признан крупнейшим в Украине и четвертым по размерам православным храмом мира. Его высота — 74 метра, а площадь главного молитвенного пространства — более 3100 кв. метров. Собор может вместить около 12 тысяч человек, и обладание им имеет важное символическое значение в спорах за лидерство в украинском православии. Гигантское сооружение было возведено во второй половине 1990-х годов по инициативе яркого патриота Украины и сторонника автокефалии УПЦ митрополита Софрония (Дмитрука, умер в 2020 году). По окончании «проклятых 90-х» Софроний начал строить рядом с собором столь же грандиозное епархиальное управление, но на него средств собрать уже не удалось, монолитный бетонный колосс превратился в долгострой и до сих пор уродует облик центрального парка города, в котором и стоит собор.

По словам военного капеллана ПЦУ о. Владимира Ридного, после формального перехода собора в его церковь он стал гарнизонным храмом. В бывшем епархиальном управлении УПЦ разместятся центры национально-патриотического воспитания и подготовки капелланов. Кстати, управляющий Черкасской епархией ПЦУ митрополит Иоанн (Яременко) является главой Синодального управления военного духовенства своей церкви, то есть главным военным капелланом Украины. По ее законам православные капелланы могут представлять лишь ПЦУ; клирики церкви, сохраняющей «каноническую связь» с Москвой, к службе в ВСУ не допускаются (точнее, к капелланской службе, но они могут быть мобилизованы как обычные военнослужащие).

Эксперимент над епархией

История Черкасской епархии УПЦ последних лет довольно драматична. Именно в ней была предпринята попытка радикальной смены идеологии, причем в сторону, противоположную той, которую в условиях военной агрессии выбрало большинство украинского общества.

По данным самой епархии УПЦ, сегодня она объединяет 411 приходов (для сравнения — в Черкасской епархии ПЦУ значится около 330 приходов). Но при этом в штате Черкасской епархии УПЦ всего 224 клирика. 

Созданием «бумажных» приходов УПЦ увлекалась в годы президентства Януковича и Порошенко, рассматривая это как один из инструментов борьбы с автокефалией, то есть с отрывом Украинской церкви от Москвы. По этой логике лидирующее положение УПЦ в религиозной статистике Украины убеждало власти и международное сообщество, что большинство православных Украины не хочет отрываться от Московского патриархата и продвижение автокефальной повестки нужно остановить.

На самом деле, за долгие месяцы войны сторонники единства с Московским патриархатом превратились в маргинальное сообщество, хотя и шумное. Сегодня они не составляют большинства даже в самой УПЦ, где концентрируются вокруг нескольких «знаковых» иерархов (все они имеют проблемы с СБУ): митрополитов Вышгородского Павла, Запорожского Луки, Черкасского Феодосия и Банченского Лонгина. Предстоятель УПЦ митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий (Березовский) занимает более взвешенную позицию: официально осуждает действия Кремля и неофициально идет на переговоры с Константинопольским патриархатом.

В феврале прошлого года митрополит Феодосий получил свое первое подозрение от СБУ — по статье «Отрицание или оправдание вооруженной агрессии против Украины», в апреле к ней добавились подозрения в разжигании межрелигиозной вражды. Наконец, на днях он получил очередное уголовное дело — за нарушение условий домашнего ареста. Номинально находясь под арестом, Феодосий на Успение этого года, 28 августа, произнес проповедь с амвона кафедрального собора, выдвинув против главы Госслужбы Украины Виктора Еленского обвинения за его требование «нарушить закон церкви, стать раскольниками». Феодосий призвал «хранить молитвенное единство» с Москвой и «поступать ровно противоположно тому, как требует» украинское государство. Разумеется, Виктор Еленский счел такие обвинения клеветническими. Украина как правовое государство не может вмешиваться в каноническую практику религиозных организаций, отмечал он, она лишь констатирует соучастие Московского патриархата в агрессии, что признано и на уровне международных институтов уровня ПАСЕ.

Многое объясняет российская культурно-религиозная идентичность Феодосия, которому недавно исполнилось 50 лет. По протекции своего старшего брата, протоиерея Ростислава Снегирева, который сначала служил в Нижегородской епархии, а потом перешел на руководящую работу в Калужскую епархию РПЦ, 19-летний Денис Снегирев в 1994 году поступил в Калужское духовное училище, вскоре преобразованное в семинарию. Служил иподиаконом митрополита Калужского и Боровского Климента (Капалина) — тогдашнего зампреда Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, а позже — официального кандидата в патриархи на Поместном соборе 2009 года (в советское время — агент КГБ «Топаз», работал в США). Им же был рукоположен во иеромонахи, стал казначеем, редактором, а затем и благочинным Пафнутьев-Боровского монастыря. Позже Денис, ставший в монашестве Феодосием, учился в Московской духовной академии и заведовал канцелярией Калужской епархии, получал награды от патриарха Алексия II (в советское время — агент КГБ «Дроздов»). Не без ведома последнего в 2001 году маршрутизировался в Украину, где сделал стремительную карьеру в УПЦ тогда еще Московского патриархата. Стал игуменом, потом архимандритом, возглавил украинское отделение «Славянского молодежного союза», продвигавшего имперские нарративы «Руси триединой». С 2010 года Феодосий — епископ: сначала викарий Киевской епархии, а с 2020 года — управляющий Черкасской епархией. В 2021-м возведен в сан митрополита.

Старший брат митрополита Ростислав, получив некое тайное знание, 21 февраля 2022 года спешно покинул Украину через Стамбул и, пользуясь своими обширными связями, получил приход в американском городе Милуоки, где служит тихо, никак не высказываясь на тему происходящего в Украине. Украинские СМИ полагают, что оба брата Снегиревы во время своего многолетнего и яркого служения в РФ получили российское гражданство и вряд ли от него отказывались.

Предшественником Феодосия на Черкасской кафедре был иерарх с прямо противоположными взглядами — неформальный лидер «националистического» крыла в епископате УПЦ МП, уроженец Волыни (родился в 1940 году) митрополит Софроний (Дмитрук). Еще в эпоху патриаршества Алексия II и президентства Леонида Кучмы он раздавал интервью, в которых недоумевал: «Почему наибольшая по числу верующих православная церковь мира <украинская> не может без кого бы то ни было самостоятельно управляться?» Софроний активно поддержал оба Майдана, а в конце 2018 года, когда Константинопольский патриархат и Петр Порошенко готовили Объединительный собор трех ветвей украинского православия, дал понять, что готов поддержать эту инициативу: «Я не поминаю патриарха… В независимом государстве должна быть независимая церковь». Однако, будучи человеком преклонного возраста, всё же решил ничего не менять в своей жизни, так и оставшись в УПЦ МП.

Права верующих и их границы

Свято-Михайловский собор в Черкассах стал хоть и крупнейшим, но не первым и не последним в списке храмов, перешедших из УПЦ в ПЦУ под влиянием российской «политики» в отношении Украины. В украинской Википедии есть отдельная статья, посвященная процессу перехода храмов. Там зафиксировано уже почти 1800 случаев такой смены церковной юрисдикции за время «СВО». Как рассказал «Новой-Европа» источник в УПЦ, руководство этой церкви реально опасается, что «структура посыпется», поэтому выдвигает практически единственным условием своих переговоров с Константинопольским патриархатом и ПЦУ приостановку процесса перехода храмов, который в УПЦ называют «процессом захвата». 

Как писала «Новая-Европа», в конце августа в Украине был принят закон «О защите конституционного строя в сфере деятельности религиозных организаций», который вызвал контраверсивную реакцию в международном правозащитном сообществе. Этот закон, в частности, дает религиозным организациям страны девять месяцев, чтобы окончательно разорвать связи с каноническим центрами на территории государства-агрессора. Во исполнение закона 16 октября кабинет министров Украины утвердил порядок проверки религиозных организаций на предмет связи с такими центрами, разработанный ведомством Виктора Еленского. В отношении УПЦ такая проверка уже проводилась летом прошлого года по заказу Госслужбы Украины по этнополитике и свободе совести.

Несмотря на косметические изменения устава УПЦ на ее соборе в конце мая 2022 года, проверка установила, что базис — ссылка на Томос патриарха Алексия II и его синода, определяющий условия подчинения УПЦ Московскому патриархату, — в уставе остался. А значит, канонический центр УПЦ по-прежнему находится в Москве. Кроме того, представители УПЦ официально не выходили из структур Московского патриархата (лишь приостановили свою работу в них), не рассылали другим поместным церквам уведомлений о своем выходе из РПЦ и не налагали канонических наказаний на клириков-коллаборантов. А между прочим, только среди архиереев УПЦ с начала 2022 года в Россию бежало порядка десяти человек, причем самый яркий из них — митрополит Ионафан (Елецких) — был обменян этим летом в статусе… военнопленного!

Конечно, драки на фоне храмов — это некрасиво, и права любых верующих должны уважаться. Но граница этого уважения проходит там, где слово «верующий» теряет собственно религиозное значение, а предметом веры становится чисто земная, политическая идеология. Тем более такая, под знаменем которой в XXI веке разрушаются целые города, гибнут сотни тысяч людей, приносится в жертву молоху целый народ. Проповедь такого рода «убеждений» не должна быть уважаема под видом «прав верующих», она чистое зло.