От гордости империи до береговой охраны 

В начале апреля новым командующим ЧФ стал вице-адмирал Сергей Пинчук, который сменил на этом посту печально известного адмирала Виктора Соколова. Причина отставки Соколова вполне очевидна: Международный уголовный суд сообщил о выдаче ордера на его арест, заявив, что он может быть причастен к ударам по электростанциям и гражданской инфраструктуре Украины. 

Через призму российской политики такое обвинение смотрится скорее подтверждением доблести. Однако вместе с этим и «военкоры» обвиняли Соколова в некомпетентности. Так, Z-блогер Роман Сапоньков писал, что адмирал якобы «запрещал устанавливать на корабли внештатные приборы, например, тепловизоры для обнаружения катеров-камикадзе, дополнительные станковые пулеметы и прочие технологические изделия из 21 века». А обозреватель Владислав Шурыгин настаивал, что «необходимо не просто отстранить [Соколова], но отстранить и отдать под суд за некомпетентность и полный провал в командовании, приведший к тяжелым и неоправданным потерям».

Последней каплей, решившей судьбу Соколова, стала потеря десантного корабля «Цезарь Куников» в начале февраля. После этого адмирал был отправлен в отставку. 

Но для Кремля проблема состоит не только в компетенции адмиралов, но и в том, что Черноморский флот, когда-то бывший серьезной силой, сегодня технически не способен выполнять поставленные перед ним задачи и несет потери буквально на ровном месте. 

Согласно заявлению главы британского Минобороны, в 2023 году в течение нескольких месяцев украинским силам удалось уничтожить до 20% всего российского Черноморского флота. С такой оценкой не согласен украинский военный эксперт Павел Лакийчук из Центра глобалистики «Стратегия ХХI». В интервью «Новой газете Европа» Лакийчук заявил, что говорить о потерях флота в процентах не вполне корректно. Необходимо оценивать непосредственную способность флота выполнять свои задачи. По мнению эксперта, Черноморский флот потерял способность выполнять задачи на 75%, то есть фактически обезврежен. Дошло до того, что в конце 2023 года его и вовсе пришлось вывести из крымских портов, где он базировался последние 240 лет. 

И это при том, что с начала 1990-х у Украины почти нет флота: после раздела ЧФ СССР Украине досталась лишь малая его часть, но даже эти остатки советского наследства были распроданы на металлолом или оказались в руках российских моряков после аннексии Крыма.

О том, как был разделен Черноморский флот и какую роль он сыграл в новейшей истории Крыма, «Новой-Европа» рассказал историк Николай Митрохин из Центра изучения Восточной Европы Бременского университета.

Поделить наследство

Черноморский флот Российской империи был основан в 1783 году по указу Екатерины II. Всё время существования он неразрывно связан с Севастополем, где находится его главная база. 

За столетие Черноморский флот разросся и стал грозной силой, а после революции 1917 года едва не исчез: чтобы флот не достался Германии, его затопили в Цемесской бухте. После этого Черноморский флот возродили уже при СССР. Но Советский Союз распался, а корабли остались. 

Делить это наследие теперь предстояло главным образом России и Украине. Грузия, где также была дислоцирована часть флота, в 1990-х оказалась в стороне, в том числе из-за начавшейся гражданской войны. По мнению историка Николая Митрохина, решающую роль в том, как был поделен флот, сыграли экономические условия, ведь содержать флот невероятно дорого: 

По словам эксперта, это было главным аргументом профессиональных флотских офицеров, которые утверждали, что если после завершения проекта «Советский Союз» флот отойдет Украине, то он просто заржавеет и прекратит свое существование. Они пытались донести до Ельцина и его окружения, что вопрос надо решать на законодательном уровне. 

Основания для тревог у них были серьезные: еще летом 1991 года, то есть до Беловежских соглашений, Верховный Совет Украины выпустил постановление «О воинских формированиях», согласно которому все военные, дислоцированные на территории страны, были формально переподчинены именно ему.

В том, чтобы этого не случилось с Черноморским флотом, большую роль сыграл адмирал Игорь Касатонов (де-юре командовал с осени 1991 до осени 1992 года). Согласно воспоминаниям самого Касатонова, на закате советской истории флот насчитывал 833 корабля, на которых служили почти сто тысяч офицеров и матросов со всего Союза.

Главная проблема для Киева заключалась в том, что большая часть флота была лояльна Москве, но при этом сам флот базировался на территории независимой Украины.

В Киеве торопились урегулировать ситуацию, и осенью 1991 года адмирал Касатонов уже прибыл в украинскую столицу, где встретился с председателем Верховной рады Украины Леонидом Кравчуком. Будущий президент Украины и его заместитель Иван Плющ пытались убедить Касатонова не ориентироваться на Москву:

Но Касатонов отказался присягнуть Украине, несмотря на то, что «Москва упорно молчала» и не давала никаких конкретных указаний. «Увы. В 91-м году, в самом трудный момент, мне не удалось достучаться до президента России. Я звонил в Кремль, просил соединить с кем-нибудь из тех, кто находился рядом с Борисом Николаевичем, но в ответ слышал лишь насмешки и издевательства. 

При этом, по словам Касатонова, внутри флота «началось брожение». Увидев безразличие Москвы, многие моряки поднимали над судами украинские флаги. Касатонов и его офицеры жестко пресекали попытки перейти на сторону Украины. Иногда даже кулаками, а иногда административными мерами, снимая с должностей нелояльных. 

В январе 1992 года Леонид Кравчук потребовал от моряков Черноморского флота принести присягу Украине. В ответ на это Касатонов, явно огорченный поведением Ельцина, решился на дерзкий шаг и объявил, что «флот будет подчиняться министру обороны СССР Евгению Шапошникову и командующему ВМФ Владимиру Чернавину». То есть по сути адмирал объявил флот российским. Вместе с тем Касатонов пообещал уважать законы Украины и сотрудничать с украинским министерством обороны. Но без принятия присяги.

Затем Касатонов вспоминал:

Сразу после этого, 9 января 1992 года, адмирал выступил в Верховной раде, где заявил, что «считает преступным требование принимать присягу чужого государства». Выступление вызвало большой резонанс и, как утверждает Касатонов, вынудило Ельцина «проснуться». 

28 января президент лично встретился с Касатоновым на противолодочном крейсере «Москва» (не на той «Москве», что утонула в начале полномасштабной войны). По воспоминаниям адмирала, Ельцин особо «не вникал», но поддержал позицию моряков. В книге почетных посетителей, которая была на судне, Ельцин оставил запись: «Черноморцы! Не дрогнуть в трудный час СНГ! Поддержу! Президент Ельцин».

Но одной поддержки Ельцина было недостаточно для того, чтобы переподчинить флот России. Москва начала поиск решения.

5 апреля 1992 года президент Украины Леонид Кравчук подписал указ о формировании Военно-морских сил Украины на базе сил Черноморского флота. В ответ 7 апреля указ «О переходе под юрисдикцию Российской Федерации Черноморского флота» подписал и Ельцин. Представители обеих стран неоднократно встречались и пытались достигнуть соглашения, но без особенных успехов.

По мнению Николая Митрохина, на процесс сильно влияло положение дел в Крыму, где сложилась взрывоопасная ситуация. Всё громче заявляли о себе те представители местного населения, которые не слишком приветствовали идею вхождения в состав Украины, объясняет историк, и стремились сохранить связи с Россией, где у многих жили родственники. Кроме того, сепаратистские настроения подогревал страх перед массовым возвращением в Крым крымских татар, которых советское правительство депортировало в Среднюю Азию в 1944 году. 

Иными словами, в случае эскалации на полуострове мог начаться кровопролитный конфликт, в результате которого Украина могла бы потерять не только флот и базу в Севастополе, но и весь Крым. 

«И в этой ситуации украинские власти, которым, возможно, военные специалисты также объяснили, что в одиночку они содержать такой огромный флот не смогут, согласились на беспрецедентное решение: на то, чтобы флот разделить. Причем большая часть этого флота ушла под контроль России: в Севастополе сохранилась российская военно-морская база и всё прочее. 

Крымский вопрос

В 1990-х войны за Крым и базирующийся в Севастополе флот удалось избежать, но проблемы никуда не делись, и полуостров продолжал оставаться точкой напряжения. В первую очередь его судьба интересовала самих моряков, а не российских политиков. Так было до определенного момента, считает Николай Митрохин, пока над Крымом не возникла фигура мэра Москвы Юрия Лужкова и его советника Константина Затулина.

«В районе 1994 года с подачи Затулина темой Крыма начинает интересоваться мэр Москвы Юрий Лужков, у которого уже появились президентские амбиции. В 1996-м Лужков создает Институт стран СНГ (think-tank, учрежденный правительством Москвы для «определения и научной поддержки российских интересов на территории бывшего СССР» — Прим. ред.), который возглавил Затулин. И неожиданно Москва как город становится главным спонсором Черноморского флота», — объясняет Митрохин.

Из московского бюджета идут деньги на Севастополь и Черноморский флот. По инициативе Лужкова в городе строят жилье для российских моряков, ремонтируют Дом офицеров, штаб и госпиталь флота, а ко Дню ВМФ ежегодно организуют концерт эстрадных звезд на площади Нахимова. Там же, в центре города, строят Дом Москвы. Лужков становится большим спонсором города и заявляет, что Севастополь — часть России, чем очень раздражает Киев. По Крыму и Севастополю активно работают и его люди, и другие структуры, говорит Митрохин: 

«Затулин там постоянно пасется и, вероятно, взаимодействует с ФСБ и разведкой. По мере того как к концу 1990-х и началу 2000-х в Украине усиливаются «пронатовские» настроения, через Затулина идет противодействие этому. В Институте стран СНГ работает «украинский отдел», возглавляемый небезызвестным Кириллом Фроловым (православный активист, с начала 2000-х член партии «Родина». — Прим. ред.)». 

В 2017 году украинские хакеры группировки «Киберальянс» взломали почту Фролова и обнаружили там массу свидетельств того, как с 2004 по 2016 год Фролов организовывал работу пророссийских активистов по всей Украине. В частности, в ящике Фролова есть письма церковных иерархов, политтехнологов, известных российских и украинских политиков, которые содержат информацию об интригах внутри РПЦ и борьбе с прозападными настроениями внутри самой Украины. 

Кроме того, там содержится масса финансовых документов, например, сметы по закупке баннеров, листовок, флагов, а также отчеты о том, сколько стоила, например, организация православного лагеря под Одессой в 2014 году, включая наем «православных дружин».

Но Фролов и Институт стран СНГ не единственные, кто работал в этом направлении. 

«Другая линия связана с байкерами из организации «Ночные волки», которую возглавляет Александр «Хирург» Залдостанов, который сам родом из Крыма. В Крыму они активно организуют музыкальные фестивали, и все эти байкеры с каждым годом становятся всё более пророссийскими. Еще целый ряд организаций ведут [в Крыму] свою активную деятельность, например партия «Родина», которая отчасти связана с Затулиным. Идет очень серьезная работа с местными элитами», — рассказывает собеседник «Новой-Европа»

«Ночные волки» в нулевых действительно были заметным явлением на полуострове, а затем стали одним из символов российского влияния и даже «друзьями Путина». За несколько лет до аннексии Крыма байкеры засветились в многочисленных крестных ходах, автопробегах, патриотических и благотворительных акциях в России и в Крыму, где неизменно выступали в поддержку РПЦ и Владимира Путина. А во время Майдана они организовывали в Крыму «отряды самообороны», в составе которых патрулировали улицы и дежурили у городской администрации Севастополя. 

Но решающую роль в судьбе Крыма сыграли не байкеры и не православные активисты, уверен Митрохин:

Пороховая бочка взорвалась в 2014 году, когда в Киеве произошел Майдан и президент Янукович бежал в Россию. В Севастополе многие восприняли это как госпереворот и сигнал к действию. Однако так было далеко не по всему полуострову, говорит исследователь, и это две разные истории. В Севастополе, где живут российские офицеры и отставники, пророссийские настроения пышно цветут и сегодня, а в других городах они были совсем не так сильны. 

По мнению Николая, в Армянске, Симферополе, Ялте, Алуште и ряде других городов чиновники — мэры и депутаты — до последнего оставались лояльны Киеву, а среди местного населения не было единства.

Против присоединения к России выступали некоторые чиновники, проукраински настроенные крымские татары, жены и родственники украинских военных, а также часть молодежи. Но все эти люди не смогли ничего противопоставить силам бывших военных и активистов, ориентированным на присоединение к России. Эти люди быстро почувствовали себя хозяевами на полуострове. 

Сыграло свою роль и то, что накануне крымских событий 2014 года Служба безопасности Украины, по мнению Митрохина, вела себя крайне вяло:

СБУ в Крыму почти не занималась российскими агентурными сетями и вообще вот этой средой пророссийских агитаторов. Были очень вялые попытки возбудить уголовные дела против некоторого количества казаков, которые спровоцировали массовую драку с крымскими татарами и побили тогда симферопольский “Беркут”. Но даже это закончилось ничем. Судом, который фактически стал трибуной для этих самых казаков», — говорит историк.

Всего после 2014 года в СБУ насчитали 1400 человек, перешедших на службу в ФСБ.

Будущее Черноморского флота

Черноморский флот и его моряки сыграли решающую роль в судьбе Крыма. Но когда началась большая война, они оказались бесполезны. Крейсеры и корветы беззащитны перед эскадрами дронов и морскими ракетами, которые заменили Украине полноценный флот. 

По мнению военного эксперта Павла Лакийчука, к чьим рассуждениям мы уже обращались ранее, в рамках российского вторжения Черноморский флот имел четыре главные задачи: блокада украинских портов, содействие сухопутным войскам с моря, проведение морской десантной операции и нанесение с моря ракетных ударов по стратегическим объектам Украины, на всю глубину территории. Но, как считает Лакийчук, большинство из этих задач Черноморский флот выполнять больше не может. У него осталась только возможность наносить удары с моря по земле.

Похожий вывод делает и Николай Митрохин, который говорит, что флот «изжил себя», как только у Турции, потенциального противника России, появились противокорабельные ракеты и безэкипажные катеры. Стало быть, в случае открытого столкновения с Турцией и блоком НАТО флот России едва ли сможет себя защитить. По мнению собеседника, это хоть и гипотетическая, но очень серьезная угроза для Черноморского флота, которая не позволяет ему выполнять поставленные задачи.

«А теперь, кроме ракет, в ходе войны появились и БЭКи (безэкипажные катеры — Прим. ред.), еще более эффективные в соотношении “цена — результат”. Как показала эта война, у России нет таких противоракетных комплексов, которые бы могли надежно прикрывать суда. Тем более на каждый из этих судов не поставишь такой комплекс. Одна условно турецкая подводная лодка, страны — члена НАТО, вооруженная ракетами, способна расстрелять несколько кораблей. А сейчас их может уничтожить и вовсе пяток безэкипажных катеров суммарной стоимостью в 200–300 тысяч евро. 

Тактические и технические трудности уже сейчас делают будущее Черноморского флота туманным. По мнению Митрохина, дальнейшая его судьба зависит от хода войны. Вполне возможно, что в результате украинских атак флот будет полностью уничтожен. В таком случае про него придется либо забыть, либо восстанавливать с нуля. Историк полагает, что если флот удастся сохранить, то в будущем он станет выполнять функции береговой охраны, которая, вообразим, сможет защищать свои воды, например, от пиратов или рыбаков-браконьеров, но не более. Вероятно, это и будет означать конец его истории.