— Что изменится в ливано-израильском противостоянии после ликвидации Хасана Насраллы?

— Сейчас ситуация развивается стремительно и довольно непредсказуемо, поэтому невозможно что-то сказать однозначно. Пока неясно даже, спровоцирует ли убийство Хасана Насраллы большую региональную войну или Иран опять предпочтет этого не делать, исходя из интересов национальной безопасности. Но в целом это, конечно, серьезный удар для «Хезболлы», в особенности символический, психологический. Практические последствия пока сложно однозначно просчитать, поскольку «Хезболла» — сложно устроенная организация, она опирается именно на структуры, а не на личности. Хотя, безусловно, Хасан Насралла был харизматическим лидером и символом того, что «Хезболла» считает своими победами над Израилем, то есть вывода израильских войск с юга Ливана в 2000 году и того, что в 2006 году Израиль не сумел уничтожить «Хезболлу» или критически ослабить ее. Поэтому я бы не ожидал какого-то распада структур «Хезболлы».

— Убит ведь не только Насралла, ликвидирована вся верхушка «Хезболлы».

— Пока масштабы сложно оценить. По крайней мере список командиров не публичный, особенно если говорить о каких-то менее известных замах. Скорее всего, у «Хезболлы» будут какие-то кадры, которыми можно будет заменить убитых, но понятно, что они будут менее опытными. У нового генерального секретаря не будет того авторитета и символического капитала, который наработал Хасан Насралла, занимавший пост с 1992 года, после того, как Израиль убил его предшественника. Но глобально я не думаю, что это изменит отношение «Хезболлы» к Израилю или ее политический курс. Сейчас еще больше, чем раньше, «Хезболле» хотелось бы продемонстрировать Израилю, что существуют какие-то «красные линии». Но на данный момент понятно, что Израиль наносит куда более болезненный удар по «Хезболле», чем она могла бы нанести по Израилю.

— А что может поменяться в Ливане? С одной стороны, ливанцы страдают от «Хезболлы», с другой — многие за нее голосуют, она популярна на юге Ливана. Как в стране воспринимают обещания Израиля уничтожить всю «Хезболлу»?

— Какая-то часть населения действительно голосует за «Хезболлу». На последних выборах она обошла все другие партии, у нее примерно 20% голосов, но фракция не самая большая из-за особенностей избирательной системы. Есть часть населения, которая очень тесно связана с различными институтами, подконтрольными «Хезболле». Это не только террористические структуры, но и политические. У нее есть отделения, как у политической партии, у нее есть депутаты, с ней связаны министры. Помимо всего этого, есть определенная социальная инфраструктура, включая школы, где могут получать образование дети сторонников «Хезболлы». Такая услуга очень ценится в Ливане. Не только «Хезболла» помогает в Ливане с образованием, дает места в школах и стипендии на обучение, но она делает это в большом масштабе. Это еще и медицинские центры, и благотворительные организации, которые помогают вдовам и сиротам, в том числе родным погибших в конфликте с Израилем боевиков. Кроме того, есть коммерческие организации, связанные с «Хезболлой», как вполне легальные, так и нелегальная торговля.

— Один из видов бизнеса «Хезболлы» — это ведь наркотики?

— Наркотики, контрабанда, «помощь» с пересечением сирийской границы. Со всеми этими институтами связана какая-то часть населения Ливана, эти люди получают от «Хезболлы» какие-то блага и голосуют за нее.

— За нее голосуют именно в благодарность за всю эту «социалку», а не из идеологических соображений?

— Конечно, не нужно всё сводить к материальным благам. Там довольно сложная комплексная идеология. На поверхности это, конечно, исламизм иранского разлива с особо негативным отношением к западному и особенно американскому влиянию на Ближнем Востоке. Как политическому, так и культурному. С другой стороны, это антисионизм. В то же время в этом есть нечто революционное. Сейчас, когда этот режим в Иране существует уже много десятилетий, это, может быть, не так убедительно звучит, «Хезболла» в числе прочего участвует в подавлении каких-то антисистемных демонстраций в Ливане, как это было осенью 2019 года. Но вот этот революционный оттенок в идеологии «Хезболлы» всегда был: мы боремся с сильными мира сего за интересы слабых и угнетенных.

— Это в какой-то степени роднит радикальный ислам и радикально левые идеи, какими были, например, большевистские?

— На Ближнем Востоке и в арабском мире было много идеологий с похожей революционной и антиимпериалистической риторикой, в том числе леворадикальных. Сегодня такие голоса больше звучат со стороны исламистов, потому что исламистские идеологии более заметны, но в 1950-е, 1960-е и даже в более поздние годы левые идеи в арабском мире были довольно широко представлены.

Помимо этого, есть еще специфическая шиитская ливанская идентичность. Не только «Хезболла», но и другие партии, в том числе и те, которые «Хезболлу» критикуют, продвигают определенные исторические нарративы, которые объясняют, почему именно их партия самоотверженно борется за интересы Ливана, приносит огромные жертвы. Как правило, эти исторические нарративы конкретных партий переплетаются с конфессиональной идентичностью.

«Хезболла» через СМИ, через школы, через речи Хасана Насраллы рассказывает своим сторонникам о шиитской истории Ливана, о том, как шииты всегда были самыми угнетенными. И во многом это правда, потому что исторически они живут в периферийных бедных регионах, куда центральное правительство не особо инвестировало. В центр этой истории в XX веке «Хезболла» ставит арабо-израильский конфликт. До того как появилась «Хезболла», с конца 1960-х, боевики Организации освобождения Палестины начали организовывать атаки на Израиль с территории Ливана, и тогда-то Израиль и начал наносить удары по Южному Ливану. Приходились они на деревни шиитских крестьян, оттуда и действовали палестинские боевики, часто не спрашивая мнения местного населения. Этот исторический нарратив про страдающих шиитов смешался с исламистской революционной идеологией иранского образца. И плюс, повторю, «Хезболла» предоставляет в Ливане вполне конкретные социальные услуги.

— Мне бы хотелось разделить «Хезболлу» как организацию с услугами и как идеологию. Всё-таки понятно, что имеет в виду Израиль, говоря об уничтожении организации, ее можно заменить другой — с такими же услугами. Но что можно сделать с идеологией?

— Я думаю, что у Израиля в данном случае весьма ограниченные инструменты. Я не уверен, что Израиль в принципе может этого добиться — военными методами или невоенными.

Теоретически единственной альтернативой, которая могла бы заменить «Хезболлу» в плане социальных услуг, в Ливане могло быть центральное правительство. Но тут мы возвращаемся к вопросу о том, что изначально политические партии в Ливане все эти услуги предоставляют именно потому, что у правительства ресурсы ограничены.

— Ситуация с ХАМАС показала, что денежными вливаниями с этими идеями не справиться.

— Ливан с конца 2019 года находится в очень глубоком экономическом кризисе. И как раз одна из причин, почему сейчас международные доноры не хотят давать много денег Ливану, в том, что они понимают: с теми людьми, которые международную помощь осваивали коррупционными методами последние 30 лет, политическая система не поменяется, структурных реформ не будет.

Региональные игроки сейчас тоже не склонны инвестировать в Ливан, потому что видят, как сложно это будет конвертировать в какое-либо политическое влияние. «Хезболла» уже показала: помимо чисто политического влияния и возможности наложить вето на любое решение правительства, у нее есть способность применить силу, и она уже демонстрировала, что готова принимать меры против ливанцев, против своих политических оппонентов и критиков.

— «Хезболлу» в Ливане можно сравнить с раковой опухолью, которая образовалась в организме и теперь его уничтожает. Есть ли в головах у ливанцев такая причинно-следственная связь? «Хезболла», как вы сказали, убеждает их, что приносит ради них какие-то жертвы. Ливанцы понимают, что в жертвы она приносит их самих?

— Значительная часть ливанцев не считает «Хезболлу» каким-то инородным телом в Ливане. Несмотря на иранское спонсирование и тесные связи с Ираном, «Хезболла» — это ливанская организация с ливанской спецификой, состоят в ней почти исключительно ливанцы. Как политическая организация она свою идентичность, свои корни находит во многом именно в Ливане, в ливанской истории. И как раз в истории противостояния с Израилем на юге Ливана, когда Израиль эту территорию оккупировал.

— Поэтому я и сравниваю ее не с инородным телом, а с раковой опухолью.

— Сравнения могут быть разные. Но даже среди тех, кто не очень согласен с идеологией «Хезболлы», некоторые поддерживают ее за то, что она борется с Израилем. Какая-то часть ливанского общества, конечно, критикует «Хезболлу», этим людям не нравится, что есть вооруженная организация, которая может независимо от правительства принимать решения о мире и о войне, подвергая страну угрозе. Но значительная часть ливанцев с этим не согласилась бы, и многие видят причину конфликта в агрессивном поведении Израиля. Существует точка зрения, что если бы не «Хезболла», то, возможно, Израиль попытался бы аннексировать Южный Ливан, как он в 1967 году аннексировал сирийские Голанские высоты.

— На которые Ливан тоже претендовал.

— Да, Ливан претендует на территории на севере Голанских высот, но тут могут быть разные взгляды на то, кто несет ответственность за конфликт. Хотя сейчас даже некоторые союзники «Хезболлы» критикуют ее позицию, что она якобы защищает Ливан от израильского вторжения. Говорят, что, если бы «Хезболла» не вступила в конфликт 8 октября прошлого года, Израиль бы не бомбил Ливан.

— А кто они — союзники «Хезболлы» в Ливане?

— Например, это крупная христианская партия — «Свободное патриотическое движение». Оно было основано в 2005 году, а уже в 2006-м они заключили с «Хезболлой» союз. Оно дает «Хезболле» какое-то христианское прикрытие, дает ее оружию христианскую легитимность, а «Хезболла» помогла основателю СПД генералу Мишелю Ауну в 2016 году стать президентом Ливана, она для этого приложила немало усилий. С тех пор всё-таки популярность СПД снизилась, на последних выборах в 2022 году они уступили конкурентам — критикам «Хезболлы». Но «Хезболлу» поддерживают и другие довольно серьезные силы в Ливане, в том числе и христианские.

— Если Израиль начнет сухопутную операцию, пойдут ли ливанцы воевать на стороне «Хезболлы»? А если пойдут, то «по зову сердца» или для них тоже надо будет расклеивать на заборах объявления о выплатах в два миллиона?

— Я думаю, что у «Хезболлы» есть большое количество сторонников, которые станут ее боевиками. Многое зависит от того, в какие регионы зайдет израильская армия. В тех регионах, куда она будет заходить, начнет резко ухудшаться отношение к Израилю, и там можно будет ожидать каких-то нападений. Присоединится наверняка какое-то число людей из других регионов Ливана, но это будут, скорее всего, в первую очередь исламисты. Точнее, члены исламистских партий и организаций, близких «Хезболле».

Помимо «Хезболлы» в Ливане есть вторая крупная шиитская партия — движение «Амаль». Именно оно контролирует пост спикера парламента, а это самый высокий пост, доступный мусульманам-шиитам в Ливане. Они тоже отчитывались о том, что участвуют в нынешнем конфликте. Как организованная боевая сила по подготовке и другим параметрам «Амаль» несопоставимо с «Хезболлой», но если Израиль придет в регион, где их поддерживают, можно ожидать активного сопротивления.

Хотя будут и исключения. По опыту гражданской войны в Ливане и тогдашней израильской оккупации части Ливана мы знаем, что, например, друзы, скорее всего, в массе своей не будут участвовать в вооруженной борьбе. Даже когда в начале 1980-х израильская армия оккупировала часть горного Ливана, где и проживали друзы, они не нападали на израильтян. И в этот раз, наверное, не будут, для них самосохранение важнее.

Но в целом, боюсь, в случае наземной операции «Хезболла» может отыграть отчасти свои политические позиции. Сейчас, конечно, многие недовольны тем, что она определяет внешнюю политику, подставляя Ливан под угрозу. Многим не нравится то, что она делает внутри Ливана. Но если люди начнут ежедневно видеть кадры с бомбежками, с разрушениями ливанских городов, гибель гражданского населения, это скорее вызовет поддержку «Хезболлы» и даже, может быть, политически ее укрепит. Хотя тут сложно прогнозировать, ситуация непредсказуемая.

В любом случае уничтожить «Хезболлу» военными методами не получится. А как эта война скажется на ее положении, предсказать невозможно. Конечно, «Хезболла» может испортить отношения со многими политическими силами, которые уже много месяцев ей говорят о желании избежать большой войны. Но непонятно, что из этого выйдет.

— Боевики «Хезболлы» — это вообще кто? Как их набирают, как им платят, кто к ним примыкает?

— Кто-то был в рядах «Хезболлы» еще в 1980-е годы, в годы гражданской войны, когда она только формировалась. Они воевали не только с израильской армией, но и с некоторыми другими ливанскими ополчениями, в том числе с шиитским движением «Амаль». Ядро «Хезболлы» появилось еще в 1980-х при поддержке иранского Корпуса стражей исламской революции.

В 1990-е, когда другие ополчения стали обычными партиями, «Хезболле» разрешили сохранить ее вооруженное крыло. Как раз под предлогом продолжавшейся оккупации со стороны Израиля. Дальше она набирала людей в том числе через связанные с ней социальные и образовательные структуры. У нее есть большие возможности по индоктринации и, конечно, финансовые возможности, хотя я бы не сводил всё к финансам.

Есть некоторые близкие к «Хезболле» структуры, в частности некоторые суннитские исламисты. Кроме того, за последние лет пять в Ливане, в первую очередь в лагерях палестинских беженцев, нарастили свое присутствие ХАМАС и Исламский джихад, и они тоже участвовали в боевых действиях на границе. Правда, я давно не видел сообщений об их действиях на территории Ливана. В целом, скорее всего, их возможности довольно сильно ограничены. Можно продолжать список, но это всё небольшие организации.

— То есть всё-таки речь идет о защите своей территории и своей идеологии, а не о работе по найму?

— Отчасти. Меркантильные экономические вопросы здесь если и играют какую-то роль, то второстепенную. Многие ливанцы очень травмированы предыдущими конфликтами с Израилем, в первую очередь вторжением 1982 года. Многие ливанцы действительно воспринимают Израиль как очень опасного и непредсказуемого соседа, который может напасть в любой момент.

— Правда ли, что после «атаки пейджеров» Ливан напуган, ливанцы видят в Израиле вездесущую силу, способную дистанционно уничтожить у них всё на свете?

— Реакции смешанные. Но если посмотреть многочисленные заявления по этому поводу, звучало много соболезнований. И в целом точка зрения была такая, что это атака на весь Ливан. Людей шокировал, в первую очередь, масштаб операции. И то, что взрывы произошли одновременно в разных частях страны, в том числе в довольно густонаселенных местах, вызвало панику. Я не уверен, что это вызвало симпатию к «Хезболле» у тех, кто ее заведомо не любил, но вот симпатии к людям, живущим под ее влиянием, возникли. Ну и Израиль сам напоминает о себе хотя бы самолетами, летающими постоянно над Бейрутом.

— А ракеты «Хезболлы» летают постоянно над Израилем.

— Израиль тоже обстреливает Южный Ливан. И уже не только Южный. Недавний удар по пригородам Бейрута, где как раз сильна «Хезболла», пришелся по густонаселенному району. Там обрушилось жилое здание, в котором, как я понимаю, проходила встреча командиров «Хезболлы».

— На втором подземном этаже, кажется.

— «Хезболла» сообщила о гибели гражданских, и это тоже произвело тяжелое впечатление на ливанцев. А 23 сентября стало самым смертоносным днем для Ливана с гражданской войны 1975–1990 годов: в бомбардировках погибло больше пятисот человек, включая гражданских.

Что касается израильских самолетов над Бейрутом, всё-таки и Израиль, и «Хезболла» осторожно подходят к выбору целей, и это может быть одной из «красных линий», после пересечения которых начнется большая война. В частности, поэтому «Хезболла» не наносит больших ударов по Хайфе и Тель-Авиву.

— Это значит, что «Хезболла» не хотела бы большой войны? Она не хотела бы, чтобы Израиль принял вызов и перешел к сухопутной операции?

— Так, во всяком случае, говорят эксперты и журналисты, за которыми я наблюдаю. «Хезболла» за этот год уже получила несколько очень болезненных ударов на символическом уровне, в том числе ударов по южным пригородам Бейрута, когда там убивали ее высокопоставленных командиров. В начале этого года в пригороде Бейрута был убит один из лидеров ХАМАС — Салех аль-Арури. Были другие подобные эпизоды. «Хезболла» после них не переходила к массовым ударам по крупным городам, по электростанциям, портам, по целям в глубине Израиля. То есть, судя по всему, «Хезболла» пытается избежать большой войны. Скорее всего, этого не хотят ни она, ни Иран. Иран не хочет ради сектора Газа, ради ХАМАС рисковать своим ключевым региональным прокси — «Хезболлой», нарываться на удары со стороны США.

Она символически поддержала ХАМАС и сообщила своим сторонникам, что именно благодаря ее действиям не случилось превентивного израильского вторжения в Ливан, так что «Хезболла» всех спасла.

— А что дальше? Вот она спасла, вот стороны обмениваются ударами и не хотят большой войны — и что?

— «Хезболла» продолжает настаивать: конфликт будет продолжаться до тех пор, пока Израиль не достигнет перемирия с ХАМАС в секторе Газа.

— Израиль довольно доходчиво дал понять, что перемирия на условиях ХАМАС не будет, что в случае необходимости к большой войне с «Хезболлой» тоже готов. Насколько вероятны какие-то договоренности в такой ситуации, когда обеим сторонам не нужна война, но и мириться они не готовы?

— К сожалению, это не делает дипломатическое решение неизбежным. Ни одна из сторон не готова уступать. И в какой-то момент это вполне может привести к большой войне. «Хезболла» заявляет, что не готова отступать. Если она сейчас объявит о выходе из конфликта, о готовности к перемирию, она продемонстрирует слабость.

— А на Ближнем Востоке это не приветствуется, союзники не поймут.

— Да, и Хасан Насралла заявлял, и на похоронах убитых боевиков звучало, что «Хезболлу» не напугать, она не отступит.

— Израиль тоже показал, что всё всерьез, не будет полумер и липовых договоренностей. Известно, что у него есть список из десятка тысяч целей, связанных с «Хезболлой», и он планомерно идет по списку, обещая уничтожать по сотне, а потом по тысяче целей в день. Что дальше?

— В Ливане у многих сложилось впечатление, что такими действиями Израиль только провоцирует «Хезболлу» на масштабную атаку, например, на обстрел крупного израильского города, и это станет поводом для израильского вторжения в Ливан и начала большой сухопутной операции. В Ливане считают, что израильское правительство этого и добивается. Поэтому «Хезболла» оказалась перед большой дилеммой: она действительно получила несколько очень болезненных ударов и должна ответить. Ей надо ответить так, чтобы, с одной стороны, показать Израилю, что с ней шутки плохи, а с другой стороны, чтобы не спровоцировать большой войны и не дать повода для израильского вторжения.

— Сколько времени на раздумья есть у «Хезболлы», учитывая, что Израиль измеряет всё количеством уничтоженных целей в сутки? «Хезболла» не закончится раньше, чем придумает ответ?

— Сложно говорить. С начала года министр обороны Израиля Йоав Галант дает разные дедлайны, говорит, что истекает время для дипломатического решения на севере. В последнее время мы увидели более решительные действия Израиля и услышали очередное обещание Биньямина Нетаньяху вернуть всех жителей севера. Мне кажется, что в «Хезболле» это всё воспринимают как часть запугивания, стараются смотреть на это хладнокровно.

— Они не верят, что их будут целенаправленно уничтожать?

— Они видят, что их целенаправленно уничтожают, и они вполне верят, что Израиль может, как в 1980-х, оккупировать часть территории Ливана. К такому сценарию они тоже готовы. Но уступать они не готовы ни в чем. В одной из речей Насралла говорил, что Израиль понимает только силу, а «Хезболла» не хочет показаться слабой.

— А Израиль говорит, что «Хезболла» понимает силу, и не хочет показаться слабым.

— Да, это правда, израильтяне тоже любят говорить так про своих оппонентов. Но пример израильской политики в Ливане показывает, что применение силы в большом масштабе не обязательно решает политические проблемы, оно может и создавать новые. Израиль в 1982 году добился, конечно, вывода из Ливана боевиков Организации освобождения Палестины, но оккупация части Ливана способствовала тому, что он получил «Хезболлу».

— Некоторые аналитики говорили, что ливанцы всё-таки осознают тот вред, который принесла их стране «Хезболла», они готовы идти ее свергать, чтобы дальше строить «прекрасный Ливан будущего». Насколько это верно?

— Не стоит недооценивать ливанцев. Какая-то часть общества критически настроена по отношению к «Хезболле», но у этих людей нет возможности повлиять на ситуацию, потому что они, например, живут в других избирательных округах, там, где кандидатов от «Хезболлы» нет, где, возможно, боевиков просто не водится. А с теми, кто живет в избирательных округах «Хезболлы», перспектива вполне понятная: «Хезболла» — это те самые социальные службы, а альтернатива не всегда имеется.

Люди, критикующие «Хезболлу», в Ливане, конечно, есть. Даже от юга Ливана на последних выборах в парламент прошли два оппозиционных кандидата. Правда, они не шииты, но это неважно. То есть, несмотря на запугивание оппозиционных кандидатов во время избирательной кампании, даже в бастионах «Хезболлы» возможна какая-то политическая активность, какие-то успехи независимых кандидатов возможны. Но им противостоит очень серьезная, хорошо организованная, профинансированная и мотивированная структура, которая готова и умеет применять насилие. Это всё равно как россиян спрашивать, почему они не голосуют против Путина.

— Как может повести себя Израиль в этой ситуации? Насколько решительно он настроен?

— В израильском обществе есть разные точки зрения, мы видим протесты против правительства, которые продолжаются уже много месяцев, демонстранты выражают поддержку заложникам и их семьям. Некоторые освобожденные заложники выступают на этих демонстрациях. Но какая-то часть общества против того, чтобы сейчас идти на перемирие с ХАМАС. И многие требуют более решительных действий против «Хезболлы», причем не только сторонники правительства, но и часть оппозиции.

Само правительство сейчас заинтересовано в своем политическом выживании, поэтому не готово идти на попятную. Некоторые министры говорят о необходимости вводить войска в Ливан. Думаю, что Нетаньяху не готов отступать, его политическое выживание от этого очень сильно зависит. Поэтому он будет либо затягивать ситуацию, либо всё-таки пойдет на эскалацию в Ливане. Собственно, эскалация уже идет.

— Как может повлиять на ситуацию то, что Ливан фактически не выполнил резолюцию Совета безопасности ООН? Дает ли это Израилю моральное право на ввод войск?

— Если вы говорите о резолюции 1559, принятой в сентябре 2004 года, то в ней говорится о том, что в Ливане должны быть распущены все вооруженные формирования. Эту резолюцию в Ливане вспоминают в контексте разоружения «Хезболлы». В первую очередь, естественно, те, кто этого требует, — например, христианская партия «Ливанские силы», партия «Катаиб» и некоторые другие политические силы. Но чаще речь идет о резолюции Совбеза 1701, принятой в 2006 году по итогам Второй ливанской войны. В ней речь идет, в частности, об отводе «Хезболлы» за реку Литани.

— И эту резолюцию тоже выполнил только Израиль.

— «Хезболла» и ее сторонники в Ливане акцентируют внимание на спорных территориях Фермы Шебаа на Голанских высотах. Они считают, что Израиль по-прежнему оккупирует часть Ливана.

— Голанские высоты, по поводу которых Ливан спорит и с Сирией.

— Голанские высоты контролируются Израилем, а Ливан претендует на часть этой территории. Этот фактор «Хезболла» использует как оправдание того, почему она не распускает свое вооруженное крыло. Так что здесь тоже вопрос в том, как расставлять акценты. На словах эту резолюцию поддерживают и союзники «Хезболлы», и все основные политические силы в Ливане, когда говорят о дипломатическом решении конфликта.

— Как может развиваться ситуация, если теперь Израиль начнет сухопутную операцию?

Ракеты у «Хезболлы» более дальнобойные, более мощные и более точные, чем те, что есть у ХАМАС. У нее есть большое количество дронов и ракет попроще. В свою очередь, Израиль с 23 сентября усилил бомбардировки, в них гибнут в том числе гражданские. Многие эвакуируются с юга Ливана по призыву ЦАХАЛ. А ведь и до этого больше ста тысяч ливанцев бежали из приграничных деревень, спасаясь от боевых действий. Я уже не говорю о военных потерях с обеих сторон.

Южный Ливан — это в значительной степени холмистая местность, а многие из боевиков «Хезболлы» там выросли, они десятилетиями готовились именно к такому типу войны, к партизанской войне. Война 2006 года показала, что однозначного превосходства Израиля в авиации недостаточно для того, чтобы уничтожить «Хезболлу». Израиль может наступать и дальше, но «Хезболле» есть куда отступать, и всё это может продолжаться довольно долго. У «Хезболлы» есть инфраструктура и боевики не только на юге Ливана, но и в центральном районе, в Бейруте, в южных пригородах. И на северо-востоке Ливана, в северной части долины Бекаа, куда израильским войскам придется идти очень далеко по относительно узкой долине, где с обеих сторон горы, причем за горами еще и Сирия. Это мне кажется очень серьезным вызовом для Израиля — и военным, и политическим, и логистическим. И если Израиль достаточно продвинется по ливанской территории, то мы можем увидеть еще и партизанскую войну с другими силами.

— Как ликвидация Насраллы может повлиять на вероятность Третьей ливанской войны?

— Сейчас сложно сказать. С одной стороны, это не может не сказаться на качестве управления в «Хезболле». В то же время не думаю, что это приведет к какому-то распаду ее структур, в том числе военизированного крыла. При этом, вероятно, сейчас «Хезболла» еще меньше, чем раньше, заинтересована в эскалации конфликта, поскольку она и так на протяжении уже почти года войны старалась не наносить таких ударов, которые могли бы спровоцировать неконтролируемую эскалацию, в частности наземную операцию Израиля в Ливане, поскольку сейчас «Хезболла» ослаблена. Однако и капитулировать в такой ситуации она себе не может позволить именно с точки зрения престижа, с точки зрения репутации внутри Ливана и за его пределами, с точки зрения потенциального сдерживания будущих ударов Израиля. Но опять же, пока мы не знаем, как именно отреагирует Иран.