В прошлую пятницу пресс-служба Лукашенко сообщила, что он подписал указ о помиловании 30 человек, осужденных за «преступления протестной направленности»: 14 женщин и 16 мужчин. Многие заключенные имеют серьезные заболевания, некоторые помилованные — пенсионного возраста. Все они, говорилось в сообщении, признали вину, раскаялись и обязались вести «правопослушный образ жизни».

И тысячи белорусских семей замерли в ожидании. Кто выйдет? А мой попадет в список? А их уже сегодня отпустят? Бывшие заключенные говорили: сегодня, может, еще ничего и не произойдет, освобождают обычно в первой половине дня, так что сегодня они еще переночуют в колониях, а завтра уже точно выйдут. Но и завтра ничего не произошло. И послезавтра тоже. И никакой информации о фамилиях, попавших в список помилований, не было. Государство замолчало.

Только спустя двое суток на белорусском телевидении вышел шестиминутный сюжет о большом гуманизме Лукашенко. Автор сюжета Екатерина Тихомирова тоже не сказала ровным счетом ничего, лишь восхищалась великодушием вождя, перемежая собственные эмоции цитатами разных лет из выступлений Лукашенко, где он говорил о том, что белорусы, даже оппозиционеры, — всё-таки соотечественники, и нужно к ним относиться гуманно.

А еще в эфире того же белорусского телевидения появился политолог Юрий Воскресенский. В 2020 году он работал в предвыборном штабе Виктора Бабарико. 12 августа того же года, в разгар протестов, его задержали и обвинили в организации массовых беспорядков: якобы он координировал протесты в Первомайском районе Минска. Через два месяца, 8 октября, интервью Воскресенского вышло на государственном телеканале ОНТ: там он рассказывал о том, как был наивен, поверив Бабарико, и как сожалеет об этом. 11 октября его освободили.

После этого Воскресенский не только не сходил с экранов, но стал участником всевозможных совещаний у Лукашенко. Он говорил, что будет добиваться освобождения раскаявшихся политзаключенных, а в августе 2021 года заявил, что составил список из ста арестованных за участие в протестах и передал его лично Александру Лукашенко. Те, кто в списке, говорил Воскресенский, тяжких преступлений не совершали, просто участвовали в митингах, а теперь раскаялись и хотят вернуться к нормальной жизни. Список тот, впрочем, благополучно исчез из повестки (если он вообще существовал) вместе с Юрием Воскресенским.

И вот забытый политолог появляется на экране спустя два года. Впрочем, активизировался он чуть раньше: правозащитники «Вясны» еще 12 августа говорили, что получают от родственников политзаключенных информацию о звонках Воскресенского. Он звонил родным политзеков и агитировал их убедить сидящего родственника написать прошение о помиловании. А в эфире государственного телевидения он рассказывал, что прошения написали уже 900 человек. Политзаключенными, говорил Воскресенский, торгуем не мы, а представители беглых экстремистов.

Еще Воскресенский говорил, что выйти хотят все, особенно в связи с войной в Украине, поскольку именно она заставила оппозиционеров понять, «во что могла бы превратиться наша процветающая, мирная, уютная республика». И, наконец, объяснял (судя по всему, этот эфир показывали во всех колониях, с принудительным просмотром), чем отличается помилование от выхода на свободу по окончании срока. Это индульгенция, говорил Воскресенский, человек получает шанс начать жизнь с чистого листа. То есть будто бы и не было никакого срока, судимости и прочего. Тут, конечно, он лукавил: согласно уголовно-исполнительному кодексу Беларуси, освобожденных на основании акта помилования точно так же ставят на профилактический учет, проводят с ними воспитательную работу и могут подвергать различным правоограничениям — это уже решает не Лукашенко, а МВД. Точнее, уголовно-исполнительные инспекции по месту жительства. Так что никакой индульгенции и чистого листа лукашенковское помилование не предполагает. Но если этот эфир был составной частью кампании «Заставь политзека написать помиловку», то тогда риторика вполне понятна.

И вот во вторник, 20 августа, когда уже четверо суток семьи политзаключенных мучились от неизвестности, стало известно о восьмерых вышедших на свободу. Ксения Луцкина, Ирина Санковская и Ольга Новикова прямо у стен женской колонии дали интервью белорусскому телевидению. Поблагодарили Александра Лукашенко за второй шанс и рассказали, как пришли к осознанию вины, раскаялись и теперь будут жить по-другому… Впрочем, неважно, что именно они говорили. Важно, что они дома.

Но еще более важно другое. У журналистки Ксении Луцкиной опухоль мозга, и когда в начале июля Лукашенко объявил, что в ближайшие дни на свободу выйдут некоторые «очень тяжело больные» (3 июля была амнистия по случаю Дня независимости), все были убеждены: Луцкина будет среди них. 3 июля, когда из колонии вышел 67-летний Григорий Костусев с онкологическим заболеванием, убежденность окрепла.

После Костусева выпустили еще нескольких человек, у которых, как выяснилось, до конца срока оставалось несколько недель. Но больных среди них не было.

Больные оставались за решеткой: инвалид Владимир Гундарь, у которого одна нога; католический священник Генрих Околотович с онкологическим заболеванием; ждущий пересадки печени Андрей Войнич; Евгений Бурло с некрозом тазобедренных суставов, и многие другие с многотомными историями болезни… На естественный вопрос, не могут ли они оказаться среди тех восьмерых, которых выпустили, отвечаю сразу: не могут. Выпустили других. Фамилии остальных освобожденных, не попавших в кадр белорусского телевидения, журналистам и правозащитникам известны. Мы пока не называем их по просьбе родственников освобожденных. Любое «несанкционированное» упоминание для них опасно. Чтобы выжить в Беларуси после освобождения, нужно слиться со стеной, зашить рот и мечтать, чтобы о тебе никто не вспомнил и, боже упаси, не написал.

И немного занимательной арифметики. Лукашенко подписал акт помилования в отношении 30 политзаключенных. Освобождены пока восьмеро. Допустим, в течение ближайшего времени выйдут из тюрем еще 22 человека. При этом, по данным «Вясны», за июль по политическим статьям в Беларуси осуждены 170 человек. Ну и, чтобы разбавить бездушные цифры живой картинкой, можно только добавить, что в тот самый день, когда освободили восьмерых политзаключенных, в Витебске начали судить по новым статьям активистку независимого профсоюза «Нафтан» Ольгу Бритикову, которая уже отбывает трехлетний срок в колонии; добавили еще год срока анархисту Александру Францкевичу, чью маму арестовали в июле прямо в колонии, куда она привезла передачу сыну; одного из лучших белорусских тренеров по настольному теннису Юрия Лагодюка приговорили к двум годам лишения свободы, а в Гродно по экстремистской статье начали судить 68-летнюю пенсионерку Наталью Жигар. Так прошел еще один летний день в небольшой стране в центре Европы.