Роскомнадзор начал блокировку YouTube в России. Цели, на первый взгляд, очевидны: YouTube, действительно, очень важен для присутствия антивоенного контента в России, и власти не нравится, что у оппозиционных видеоблогеров миллионные аудитории.

Но ведь при этом на политические ролики в русскоязычном сегменте YouTube приходится не более 5% просмотров. Остальное — развлекательный и образовательный контент, от свинки Пеппы или инструкций к принтерам до лекций по французской литературе и концертов средневековой музыки. Целый мир, не имеющий никакого отношения к политике, власти решили зарезать заодно с Кацем, Ходорковским и Яном Матвеевым.

Мысль о том, что Кремль блокирует YouTube, чтобы прекратить миллионные просмотры оппозиционных блогеров, слишком лестная для оппозиции. Кому они, эти миллионные просмотры, уже два с половиной года мешают? Мы и сами подозреваем, что никому. Вряд ли Кремль взялся за YouTube, только чтобы поднять оппозиции самооценку. Мол, вы так страшны, что мы из-за вас скоро начнем отрубать руки за гугление.

Нет, кажется мне, что дела обстоят гораздо хуже. Блокировка YouTube — закономерная часть стратегии российской власти по обработке подданных. В этой стратегии власть руководствуется несколькими простыми и циничными принципами.

Информация — ничто, среда — всё

Раньше, в давние времена, информация была в дефиците. Тогда можно было вводить цензуру, нечто вроде фильтра. В наше время среда такова, что информация буквально пропитывает мир, сочится отовсюду, и за ней не уследишь. А раз так, нужно менять саму среду, чтобы инфоландшафт усыхал, становился примитивным, и его, наконец, снова можно было бы полностью контролировать.

Враждебна не конкретная информация, будь то мультики, лекции или правда о войне, а сама среда, сама доступность получения и генерирования контента. Ради этого высушивания среды можно пожертвовать не только YouTube, а и вообще всем интернетом и даже всем миром информации, всем объемом знаний, накопленным человечеством. Такой вот варварский акт вроде сожжения книг — даже хуже, потому что направлен он не против отдельных произведений, а против самого медиа.

Поэтому такими беспомощно-комичными казались Мизулина и Милонов с их полицией нравов, пока не стало очевидно, что не за чистоту контента они борются, а против самой идеи «контента», которым современные люди дышат как воздухом.

В отсутствие YouTube люди переходят на Rutube и VK.Видео. Контент там более скудный, в основном русскоязычный, его качество ниже. Много чего там просто нет. Блокировка YouTube снижает потенциал людей к развитию, потакает наименее здоровым инфопривычкам (VK.Видео не соблюдает закон об авторском праве, там много пиратского контента и порно — к слову о полиции нравов). Зато эта среда абсолютно контролируемая. Сиди и смотри.

Человека не существует

Это общий принцип власти, который она проводит последовательно во всех своих решениях. Россияне для российской власти — не люди, а функции: например, мобресурс или, как показали последние события, обменный фонд. Эти функции можно покупать. То в людях, что к функциям не относится, опять-таки, не имеет значения или опасно, а значит, это нужно подавить.

Эту характерную до поры до времени скрытую черту российской власти всегда можно было подсмотреть в детдомах и ПНИ, которые и в либеральные времена оставались камерами хранения для детей без попечения родителей и для людей с особыми потребностями. Подопечные не были людьми. Смотреть на это со стороны было очень страшно. «Почему они не гуляют? Им не надо». Объекты государственной заботы хотелось вытаскивать из нечеловеческих мест обратно в мир людей.

Сейчас в такую камеру хранения власти пытаются превратить всю Россию.

Трехлетки по всей стране будут рыдать, не получив любимых мультиков после ужина, пациент не сможет найти информацию о своей редкой болезни? Да и плевать. Обойдутся. Знакомое «им не надо».

Контроль вместо идеологии

На ютубе полно контента, совпадающего с официальной точкой зрения российских властей, или такого, который мог бы им понравиться, если бы только у властей была идеология. Но Роскомнадзору на самом деле не важно, о чем именно вы вещаете. Даже если ваша точка зрения совпадает с официальной — вы не имеете значения.

Об этом хорошо знают Z-военкоры и уже начали догадываться Z-поэты.

А вот поэтому. Потому что никто не важен, и «свои» ничем не лучше. Пламенные сторонники русской весны заслужили даже меньше внимания, чем Ходорковский, ведь они-то уж точно не представляют никакой угрозы, а значит, нечего на них и политику тратить.

Борьба ведется не на идеологическом поле, а на поле контроля. Власти не нужно, чтобы мы хотели с ней идти. Ей вообще неинтересны наши желания. Цензурировать, воспламенять, исправлять, пытаться всерьез влиять на умы слишком дорого и неэффективно. Поэтому власть даже не старается заставить себя полюбить. Поэтому она такая скучная и никчемушная, обходится без спецэффектов и привлекательной идеологии, не поддерживает даже бескорыстных сторонников Донбасса и философии русского мира. Это всё лишнее. Ни к чему. Слишком дорого в массовом производстве.

Целенаправленная депривация

Но и совсем оставить россиян в покое власть не может. Оставленное в покое современное стадо остается пассивным, но становится слишком разношерстным, беспокойным, тревожным. Оно пасется в современном информационном поле и слишком много всего видит и чует. Чтобы стадо стало равнодушнее к стрижке и бойне, чтобы оно меньше пугалось и более предсказуемо реагировало на контролируемые стимулы, его надо изолировать от инфополя и посадить в камеру хранения. А кроме того, как можно больше у него отобрать: состояние депривации делает покорнее. Не правы те, кто считает, что тоталитаризм подразумевает мобилизацию людей. Это необязательно. Наоборот, власть проводит всё более глубокую демобилизацию, деморализацию россиян, посыпает людей депрессивным порошком: что воля, что неволя… выхода нет… всё равно.

Довести россиян до состояния северных корейцев, скорее всего, не получится, но таких целей российская власть и не ставит. Просто надо, чтобы человеку было некуда пойти. Тогда он пойдет куда ему скажут. Просто потому что больше некуда.

А значит, и в борьбе с этой властью важен будет не столько контент, сколько формирование среды, воздуха, в котором информация может существовать в доступных всем формах. Какими техническими, политическими, военными средствами это будет сделано — мы обязательно придумаем и увидим. Скоро или не очень, рано или поздно.