Чем глубже наша страна погружается в ад, тем больше примеров самопожертвования и героизма. В тюрьмах по политическим статьям уже минимум полторы тысячи заключенных. Не имея никаких шансов на победу, люди выходят против обезумевшей, не знающей жалости, сорвавшейся с цепи машины. Они знают, что за это тюрьма, и всё равно идут! Им говорят: безнадежно это, отступи — замолчи или уезжай. Они слушают, но продолжают! Зачем? Чего они хотят добиться?

Они живые люди, для большинства их них (по крайней мере, пока не доходит до последнего предела) жизнь не сводится только к борьбе. Как и всем нам, им много чего нужно. Хлеба и зрелищ, любви и признания. Пожалуй, только о безопасности они думают немного меньше, чем другие. И, как и всем нам, им нужно уважать себя.

Собственно, многое из того, что мы делаем, — именно для самоуважения. Мы зарабатываем деньги, делаем карьеру, даже рискуем жизнью — и всё это очень часто лишь для того, чтобы иметь возможность сказать самим себе: «Я многого добился, я не струсил, я преодолел то и это, значит я — достойный человек!»

Достижения, которые дают нам высокую самооценку, могут быть совершенно разными. В очаровательном городке Сан-Джиминьяно неподалеку от Сиены несколько семей из поколения в поколение соревновались, кто построит самую высокую башню. Кто-то побеждал, но потом сын проигравшего надстраивал над своей башней еще несколько метров и прорывался вперед. Городок похож на сказочный Манхеттен — небоскребы на фоне средневековых зданий и площадей! Правда, работало это на укрепление самооценки лишь потому, что этот странный критерий успеха («чем выше башня, тем больше чести») разделяла референтная группа тамошних аристократов — другие аристократы.

Теперь иные химеры: чины и звания, новая машина, коллекция картин или самая длинная в мире яхта. Но более надежное самоуважение дают другие, не связанные с деньгами и статусом вещи: успехи детей, хорошая семья, признанная читателями книга. А главное — осмысленная жизнь.

Вот уж что-что, а ощущение смысла у тех, кто выходит на бой с системой, есть. Они думают не о себе.

Относительно молодые люди уходят в тюрьму не навсегда: они надеются вернуться, пережить заключение, выйти на свободу и продолжить борьбу. Пример Нельсона Манделы известен всем. Многие из нас охотно проголосовали бы за тех, кто делом доказал свою преданность высоким идеалам. Существует, конечно, и мотив принадлежности, гордость за то, что ты — один из тех, кто не жалеет жизни в борьбе за правду. Да и признание людей — не на выборах, а вообще, — тоже дорогого стоит. И всё это, конечно, дает заслуженно высокую самооценку.

Герои войн верили, что ценой своей жизни они могут остановить или, по крайней мере, задержать врага: вот здесь, через мой окоп вы не пройдете! Политические активисты и правозащитники верят, что их жертва способна хоть немного, но рассеять окружающий мрак: люди, глядя на нас, поймут, что не нужно бояться, что их обманывают, что они могут избавиться от морока.

Но бывают, увы, ситуации, когда ты уже никак не можешь повлиять на мир вокруг тебя. И тюрьма — до смерти, и голос твой уже не будет слышен. И ты в полной власти палачей. Единственная оставшаяся у тебя последняя свобода — свобода отношения к происходящему. И к себе.

Виктор Франкл говорил, что сохранение чувства собственного достоинства осмысленно даже в момент казни. Осмысленно для тебя самого, чтобы ты покинул этот мир с поднятой головой, до последней секунды уважая самого себя. Это не о мифологических героях, это о реальных людях. Мы все с вами видели украинского солдата, который за секунду до расстрела тихо и без аффектации произнес: «Слава Украине!» Но герои есть и среди нас.

Александр Скобов, 67 лет, тяжело больной человек из плеяды советских диссидентов. Его все уговаривали не возвращаться домой из Армении, куда он поехал попрощаться с детьми, — арест был уже неизбежен. Он вернулся, на суде вел себя героически, сейчас в Сыктывкаре. Он знает, что не выйдет.

Он никогда не претендовал ни на какую власть, ни на какие почести. Он не рвался на сцену, но и при советской власти, и сейчас говорил то, что считал правильным. Ему ничего не было нужно, кроме этого права говорить. А вот за него он был готов отдать жизнь.

Сейчас он написал письмо — жене, но в то же время и всем нам с объяснением, почему он поступил именно так.

Он избегает пафосных слов и не говорит о том, что он пожертвовал жизнью ради принципов, хотя это так и есть. Он не думает о влиянии на других, о том, чтобы показать кому-то пример, о том, чтобы кого-то чему-то научить или вдохновить. Но он хочет, чтобы нынешние молодые, принявшие на себя основной удар системы, знали, что советские диссиденты — рядом с ними. Он хочет, чтобы его генерация — а он один из последних — завершила свой путь именно так, не отступив и не предав себя. Он хочет сохранить достоинство, остаться человеком. До конца. Собственно, он уже решил эту задачу: они его не сломили, он — победитель.

Александр Скобов — не просто герой. Он святой в прямом, библейском смысле слова. Господь пообещал пощадить Содом и Гоморру, если там найдется десять праведников. Россия, конечно, заслужила любую кару. Но, может быть, за Скобова Он пощадит ее.