В авторитетное детективное агентство США «Ларр инвестигейшнз» поступает крайне соблазнительное, но и рискованное предложение от Госдепа и Казначейства. Неподалеку от Филиппин буквально испарился самолет, перевозивший крупную сумму для армии Чана Кайши, борющейся с японскими оккупантами. Американцам нужно восстановить доверие китайского политика — иначе в союзники он выберет Сталина. Не помешало бы и вернуть деньги. Под подозрением японцы — они могли захватить самолет по личному приказу жутковатого генерала-разведчика Кэндзи Доихары. Вероятен и «советский след» — Сталин хочет рассорить китайцев с США.

За дело берется лично глава агентства Мэри Ларр — глубоко духовная (когда-то сама Елена Блаватская выбрала ее в преемницы) и интеллектуальная пожилая дама с русскими корнями. У Мэри хватает крутых технических примочек, но главное оружие — психологическое чутье. Она знает, как найти подход к любому оппоненту. Единственная проблема — расследование нужно проводить одновременно в Москве и Синьцзине.

Для себя Мэри выберет советскую столицу, а в маньчжурскую отправит сына, благо он недавно вернулся из Японии, где овладел языком. Эдриан Ларр — беззаботный юноша, любитель развлечений, денди и дамский угодник, одновременно — мастер самоконтроля, интеллектуал, блестящий игрок в японские шахматы (сёги) и тоже знаток психологии. В обеих столицах, как и ожидалось, расследования сразу пойдут наперекосяк.

Первая часть романа скорее разочаровывает: книга развивается неторопливо, водоворот сюжета никак не желает закручиваться. Главные герои голодают без зацепок и кажутся неглубокими.

Но впечатление меняется к середине, когда всё громче звучат голоса антагонистов. В Москве это капитан госбезопасности Вера Жильцова и ее начальник, генерал Михаил Фриновский, появляющийся лишь в чужих рассказах. В Синьцзине — генерал-лейтенант Доихара и его агентесса Ёсико Кавасима. Пожалуй, психологические портреты негодяев — главная удача Акунина. Именно через них писатель конструирует образ эпохи, который дополняется яркими второстепенными персонажами, вроде чекиста-эзотерика Глеба Бокия, чекиста-беглеца Люшкова и вынужденной эмигрантки из Красной России, а ныне синьцзинской секс-работницы Елены Константиновны.

Миссис Ларр, недавно посещавшая Берлин, наблюдает за советскими гражданами в поезде Ленинград–Москва и сравнивает с немцами:

Мирная жизнь уже заряжена военной оптикой, «железная рука» и «победа» — языковые свидетельства.

Сам Акунин в историческом томе-спутнике романа писал, что сталинские репрессии были и психологическим инструментом: как для мобилизации общества на производственный рывок, так и для сохранения власти за счет рационального элемента хаоса, делавшего любого «пока не раскрытым преступником». Неопределенность и манипуляции виной подталкивали людей упражняться в соответствии образу «правильного советского гражданина» и в самонадзоре. В романе капитан Жильцова объясняет молодой подчиненной, что репрессии являются отчасти «профилактическими», и сравнивает их с избавлением от пораженной гангреной плоти: надо «резать с запасом».

Террор, шпиономания и тотальный страх породили кризис доверия. В романе эта тема — одна из главных. Почти образцовый «игрок» эпохи, «палач» генерал Михаил Фриновский имеет, по сути, личную разведку, которая собирает для него компромат и на оппонентов, и на соратников. Если Фриновский будет арестован, откроется его сейф — сразу вспоминается история многолетнего секретаря Азербайджанской ССР Багирова.

Та же тема продолжается в образах чекистов-беглецов. Майор госбезопасности, работавший в Испании, Лев Никольский хорошо понимал скоротечность жизни спецслужбиста в системе. Когда его пригласили в Москву, чтобы вручить орден Ленина, Никольский счел это попыткой заманить его в ловушку и бежал в Америку вместе с женой, дочерью и «оперативной кассой резидентуры». Гарантией защиты оставшихся на родине матери и тещи стали данные о зарубежных агентах, которые при необходимости он мог рассекретить. Руководитель дальневосточного НКВД Генрих Люшков, испугавшийся внимания Фриновского, тоже сбежал — к японцам и выдал им секретные сведения.

Настоящим воплощением страха в романе оказывается капитан Вера Жильцова. Взаимодействие Веры и Розы (героинь с говорящими именами) значимо. Роза Былинкина — юная и романтически настроенная по отношению к советской власти особа, но идеалисты (как и оригиналы, вроде эзотерика Глеба Бокия) Сталину оказываются не нужны. Выживут, если повезет, Жильцовы. Имя «Вера» звучит как насмешка. Ее отличительная особенность — как раз отсутствие веры. Калечащий опыт в послереволюционные годы научил ее, что «бегать от страшного нельзя. Наоборот, нужно прилепиться к самому-самому страшному — к Смерти — и оказаться в оке тайфуна. Тогда, может быть, уцелеешь». Еще одно правило велит «одомашнить смерть» — то есть получить власть над сильным. Наконец, нужно научиться не щадить чужую жизнь и лавировать, чтобы оставаться в «безопасном оке тайфуна»: «Только так и можно выжить в страшное разбойное время — быть страшным разбойником, как в начале семнадцатого века, в эпоху Смуты».

Жильцова плетет интриги, уничтожая одного руководителя за другим, но всегда находит нового покровителя. Акунин доверяет Жильцовой главную роль в СССР 1930-х как раз потому, что она — человек страха и неотделима от оптики «тотальной войны». Здесь уже не государство, а каждый сам по себе — «осажденная крепость».

В том же ключе рассуждает и японский генерал Доихара: «Или вешаешь ты, или вешают тебя… Жизнь — суровая штука. Только такой выбор она и предоставляет». Агентесса Ёсико Кавасима дает ему почти жильцовскую характеристику: «Д. любит порассуждать о самурайском духе, но он антисамурай. Служит только себе, ни перед чем не останавливается, ради успеха никого и ничего не пожалеет». По сути, он такой же расчетливый нигилист. Разница между ними скорее эстетическая: если Жильцова — агрессивно «защищается», то Доихара будто покоряет.

Отдельного внимания заслуживает место, где Доихара говорит о политике:

У всех этих четырех непохожих тоталитарных лидеров есть объединяющая черта. Их не интересует жизнь, а интересует война до последнего. Когда речь идет о цели, цена не имеет значения. Ведь расплачиваться они будут частицами враждебного и без того ущербного (по их мнению) мира, подлежащего если не уничтожению, то радикальной перестройке.

«У коллективного человечества и всегда-то с разумом большие проблемы, но иногда случаются приступы тотального помутнения, и тогда на поверхность выныривают опасные сумасшедшие наихудшего сорта: маньяки, которые, если их вовремя не остановить, угробят всё живое», — читаешь эти слова и видишь, что размышляют это одновременно и Эдриан Ларр из 1938 года, и Борис Акунин из 2024-го.