Противоречивый сигнал

С момента полномасштабного российского вторжения в Украину финская граница оставалась одним из немногих доступных способов выезда из России в ЕС. Однако в ноябре 2023 года из-за внезапного наплыва беженцев из третьих стран правительство Финляндии приняло решение приостановить работу пропускных пунктов.

Согласно основной версии финских властей, сложившаяся ситуация стала результатом провокации со стороны России. По их данным, Кремль намеренно направлял на границу просителей убежища из Сирии, Сомали и других стран. В свою очередь, российские власти это отрицали и утверждали, что, пропуская мигрантов, пограничники лишь выполняли свои обязанности, а раньше такая ситуация не возникала, поскольку действовало соглашение о приграничном сотрудничестве, теперь расторгнутое.

Этот кризис в итоге привел к полному закрытию границы: сначала на две недели, а затем, после нескольких временных продлений и попыток частично ее открыть, на «неопределенный срок».

Одновременно в Финляндии было анонсировано начало работы над новым законопроектом «о борьбе с инструментализированной миграцией», который МВД Финляндии представило парламенту на согласование 15 марта.

Хотя как именно это должно работать, остается неясным.

Формально закон временный и будет действовать в течение года с момента принятия, а кроме того, может применяться только в условиях и при наличии доказательств той самой «инструментализированной миграции», то есть провокации с российской (или любой другой иностранной) стороны.

Однако часть финской оппозиции, особенно «Левый союз» и «Зеленые», всё равно считает законопроект нарушающим международные соглашения о правах человека. То же самое заявили в ряде НКО. Так, в UNHCR считают, что законопроект идет вразрез с международными и европейскими нормами в отношении прав человека и миграции. Некоторые эксперты-юристы внутри страны также высказались критически: закон, полагают они, противоречит конституции Финляндии.

Из-за возникших споров принятие закона затянулось: несмотря на то, что в правительстве надеялись, что он начнет действовать уже весной, когда ожидались новые провокации со стороны России, финальная версия была отправлен на рассмотрение парламента только 21 мая. Дальнейшая судьба законопроекта туманна: поскольку закон считается экстренным и временным, согласно финской конституции, за его принятие должны проголосовать 5/6 депутатов парламента. Столько мест в законодательном органе правящая партийная коалиция не контролирует.

Вместе с тем, начиная с мая, финские политики выступают публично с заявлениями, хоть и противоречивыми, о возможном открытии границы. Так, 19 мая премьер-министр Финляндии Петтери Орпо в интервью Yle сообщил, что есть вероятность «осторожного» открытия границы с Россией. Правда, почти сразу после этого высказалась глава МВД Финляндии Мари Рантанен, которая оценила такие перспективы куда более сдержанно.

Со стороны финских политиков решение об открытии границы — шаг не очевидный. Соответствующего запроса со стороны общества нет: согласно опросам, решение о закрытии границы поддержали две трети избирателей. Никаких новых провокаций на самой границе, несмотря на опасения финских властей, тоже нет. Тем не менее, разговоры о том, что граница могут быть снова открыта, парадоксальным образом ведутся.

Граница — от идеала до закрытия

Исторически, с вхождения Финляндии в ЕС, именно финская граница была рекордсменом по количеству прибывающих и покидающих ЕС россиян — сравниться с ней в этом могла лишь граница эстонская.

Неудивительно, что эта же граница оказалась и одной из самых горячих точек после полномасштабного вторжения. За первые полгода войны через Финляндию в ЕС въехало 1,303 млн россиян и 1,273 млн выехали в обратно. После начала мобилизации трансграничный трафик ожидаемо увеличился — практически на 30%. Вскоре после резкого роста эмиграции из России ряд стран, в том числе Финляндия, ввел ограничения на въезд для россиян по «несущественным поводам», в основном — с целью туризма.

Любопытно, что в Финляндии решение открыто описывалось как «не связанное с вопросами национальной безопасности». Мера рассматривалась скорее как один из видов санкций в связи с российской агрессией против Украины и как поддержка международного имиджа Финляндии. Хотя другие страны (Эстония, Латвия, Литва и Польша), которые 19 сентября закрыли въезд для россиян с туристическими визами, в отличие от Финляндии, видели в этом не только санкции против России, но и защиту национальной безопасности.

После вступления в силу ограничений ежедневный трафик пересечений, составлявший на тот момент 10–15 тысяч человек, сократился, но граница всё равно оставалась крайне оживленной: ее по-прежнему могли пересекать люди с двойным гражданством, студенческими или рабочими визами, ВНЖ, ПМЖ, а также просители убежища. В итоге каждый день через пропускные пункты продолжало проходить в среднем по 2 тысяч человек, и за первые полгода ограничений финские пограничники пропустили около 1 млн человек.

После кризиса с беженцами и закрытия границы поток был полностью остановлен. В последние полгода никакого движения на границе не наблюдалось, однако в медийном поле она по-прежнему оставалась горячей точкой. Еще в феврале Петтери Орпо говорил, что открытия границы с Россией не предвидится. Тогда его поддержала и Мари Рантанен: наступать на одни и те же грабли Финляндии смысла нет, считала она. В апреле аналогичное заявление прозвучало снова — на этот раз от президента Александра Стубба. Он сослался на данные о том, что Россия всё еще способна и, скорее всего, попробует снова использовать мигрантов для создания искусственного кризиса на границе.

Одновременно правительство Финляндии сообщило, что спокойствие гарантирует лишь закрытая граница, и продолжило наращивать там персонал и укреплять меры безопасности. Так, например, европейское агентство Frontex, давно сотрудничающее с Финляндией, приняло решение продолжить помогать финским пограничникам отслеживать ситуацию на границе и недавно снова прислало туда своих экспертов по безопасности.

По его словам, российские и финские пограничники регулярно обмениваются информацией — и это, как ни странно, остается одной из главных причин, по которой нелегальных переходов почти не случается.

Почему Россия, несмотря на предыдущие попытки создать кризис на финской границе, сейчас активно с зарубежными коллегами сотрудничает, остается неясным. Кроме того, сотрудничество продолжается даже несмотря на то, что соответствующее соглашение расторгнуто обеими сторонами. Но накала в медиа и риторике финских политиков относительно российской границы это за прошедшие полгода не снизило.

В интересах правых

В целом ход с закрытием границы хорошо вписывается в внутреннюю политику самой Финляндии. С одной стороны, он решает очевидную проблему с угрозой национальной безопасности, с другой — вполне соответствует жестким антимигрантским настроениям в действующем правительстве. Основываясь на обеих этих причинах, в Хельсинки должны быть заинтересованы оставить границу закрытой. Но почему-то разговоры о ее открытии, как и о принятии «экстренного закона», всё равно ведутся.

Формальная причина, объясняет в комментарии «Новой-Европа» финский политолог и исследователь Института внешней политики (FIIA) Юри Лавикайнен, заключается в том, что угроза российских провокаций на границе не исчезла и Финляндии для защиты собственной национальной безопасности необходимо более устойчивое решение, чем просто закрытые границы.

«Вопрос не столько в том, что прямо сейчас происходит на границе, сколько в том, что власти России, судя по всему, не собираются переставать заниматься провокациями, — объясняет он.

Новый законопроект принимается с подачи «Истинных финнов» — крайне правой партии, которая входит в коалицию с правоцентристами, пришедшими к власти в 2023 году. При этом новый «экстренный» закон очень хорошо вписывается в планы нового правительства (особенно «Истинных финнов») по ограничению иммиграции, урезанию количества принимаемых беженцев, усложнению процесса получения гражданства и так далее.

Так, еще в июне 2023 года, практически сразу после выборов и задолго до кризиса на границе, председатель «Истинных финнов» Риикка Пурра пообещала «сдвиги в парадигме» миграционной политики. И действительно, одним из первых наборов законопроектов, внесенных правительством, был крупный пакет по ограничению иммиграции и резкому сокращению количества беженцев, которых Финляндия может принимать.

Новый законопроект о границе, хоть и рассматривается отдельно, будет также обсуждаться на фоне целого пакета законопроектов по ограничениям в области иммиграции, который правительство представило в парламент 18 апреля. Этот пакет подразумевает увеличение требований для получения финского гражданства, запрет просителям убежища переходить на учебные или рабочие визы, сильное сокращение срока самой международной защиты.

А еще он позволит удерживать подающихся на убежище людей в специальных зонах на границе и рассматривать их кейсы в ускоренном порядке, если есть какие-то основания предполагать, что подача «не обоснована». На фоне драконовского «экстренного» пограничного закона эти меры не выглядят чем-то чрезмерным и не получают соответствующего освещения в медиа, но зато они гораздо более долгосрочны. Хотя временный закон при необходимости тоже может быть продлен, как это происходило, например, в период пандемии.

Интересно, что «Истинных финнов» как активную часть крайне правого крыла европейской политики до войны часто связывали с пророссийскими силами в ЕС, пусть и не так однозначно, как некоторые сотрудничавшие с ними правые партии, вроде итальянской «Лиги» или «Альтернативы для Германии».

С одной стороны, в 2015 году «Истинные финны» поддерживали введение обязательного изучения русского языка в граничащих с Россией муниципалитетах. А в 2019 году кандидат в Европарламент от партии призывал к выходу из Шенгенского соглашения и установлению взамен безвизового режима с Россией. С другой — со временем «Истинные финны» начали открещиваться от возможных ассоциаций с Россией, и в том же 2019 году Пурра обвинила РФ в имперских амбициях и нарушении международного права.

После полномасштабного вторжения России в Украину «Истинные финны» от этих связей стали дистанцироваться еще активнее, в том числе сокращая контакты с другими крайне правыми партиями, которых так или иначе уличали в «дружбе» с Россией. Более того, «Истинные финны» активно поддержали вступление Финляндии в НАТО.

На фоне этого несколько ироничным кажется то, что теперь они снова, хоть и не напрямую, получают выгоду от России: кризис на границе, судя по всему, сыграл им на руку.

Инструмент на будущее

Впрочем, Юри Лавикайнен считает, что дело не только в интересах «Истинных финнов». Конечно, в первую очередь жесткая мера полного закрытия границы сказалась на россиянах. В Финляндии продолжает жить немало людей с двойным гражданством РФ и Финляндии: более 37 тысяч человек из 5,5 млн населения Финляндии. Многие из них регулярно пересекали границу — например, чтобы встретиться с родственниками, живущими в России. В итоге после закрытия пропускных пунктов многие семьи оказались разделены, что даже привело к протестам, хоть и не слишком громким.

Но сказать, что для самой Финляндии и финнов эта мера была совершенно безболезненной, тоже нельзя.

Так что закрытые границы негативно сказались и на экономике и благосостоянии приграничных регионов. Именно поэтому прогнозы политолога относительно открытия границы позитивны: «Я предполагаю, что если закон пройдет, то границу откроют».

Кроме того, Юри Лавикайнен считает, что этот законопроект нельзя считать инициативой только лишь «Истинных финнов», как бы хорошо он ни вписывался в парадигму правящей партийной коалиции. Его важность для обеспечения национальной безопасности понимают и оппозиционные партии, объясняет эксперт. Критика же и долгие для экстренного закона обсуждения вызваны тем, что Финляндия традиционно придает огромное значение правам человека.

«Вся сложность и неоднозначность этого закона заключается в необходимости выбирать между правами человека и безопасностью, — говорит Лавикайнен. — Разумеется, некоторые партии смотрят на закон более внимательно и критично, потому что для них права человека важнее, но какого-то четкого партийного разделения закон не вызывает».

В итоге новый законопроект и возможное открытие границ с Россией оказались точкой пересечения сразу нескольких процессов в финской политике. С одной стороны, в принятии этого закона несложно рассмотреть повестку нового правого правительства и «Истинных финнов». Пусть даже временный, этот закон прекрасно ложится в новую парадигму иммиграции, и на его фоне не так выделяются другие инициативы; а в крайнем случае действие даже временного закона можно продлить. С другой стороны, объяснить его только этим нельзя: в этом случае у законопроекта не было бы шансов.

Хотя кризис на границе с Россией и удалось решить закрытием пропускных пунктов, такой подход устойчивым не назовешь. Поэтому финское правительство рассматривает новый законопроект как весьма прагматический, пусть и спорный, ответ на вполне реальную проблему.

Да и для беженцев это, пожалуй, худший из возможных вариантов — даже по сравнению с беспрецедентно жесткими мерами, над которыми работает правительство.

Так что сейчас финское правительство пытается одновременно и найти надежное решение насущной национальной проблемы, и продолжить развивать свою антииммигрантскую повестку. А постоянное привлечение внимания к границе со стороны политиков помогает им заручиться поддержкой как общества, так и оппозиционных партий.