Гибель

9 мая 2023 года на территории войсковой части в Луганской области погиб 40-летний мобилизованный Виктор Петров. По официальной версии, смерть наступила «в результате механической асфиксии от сдавливания органов шеи петлей». При этом ранее мужчина неоднократно жаловался на пытки в военной полиции, и даже попадал из-за них в больницу.

Сослуживцы и мать Петрова не верят в версию с суицидом. С ними согласен адвокат Яков Ионцев, ведь версия об инсценировке самоубийства согласуется с данными о его пытках военной полицией. Сам Виктор, по словам юриста, «непосредственно перед смертью строил планы, обустраивался на месте службы, заказывал через мать снаряжение».

24 мая 2023-го в иркутском селе Сосновка прошли похороны Петрова. Его мать сказала, что помнит их «как в тумане». Тело ее сына доставили в цинковом гробу и запретили его вскрывать, но женщина узнала своего ребенка «в окошечко в гробу»:

— Это точно был он, но даже через стеклышко это было видно, какой толстый слой тонального крема на его лице. Что они там замазывали, мне в тот день так и не удалось узнать:

Только спустя месяц СК возбудил уголовное дело по факту его гибели — о доведении до самоубийства (ст. 110 УК). Следователи заявили, что, по мнению экспертов, у Петрова было психическое расстройство — хронический алкоголизм. Тогда мать погибшего Нина Ефременко вновь обратилась в суд с исками к командованию войсковой части и Минобороны.

«Получается, командование знало о том, что Петров негоден к воинской службе, но, тем не менее, не направило его на лечение и не комиссовало», — отмечает «Общественный вердикт».

Источник «Новой-Европа», знакомый с ходом дела, заявил, что «теоретически военно-врачебная комиссия должна была выявить это расстройство (если оно реально было) и забраковать Петрова»:

— Но возможно, что он скрыл это расстройство от медкомиссии. Такое расстройство проявляется не в каждый отдельный момент, а Петров и сам хотел служить.

Это если полагать, что Петров действительно был хроническим алкоголиком.

В итоге суды первой и апелляционной инстанции в удовлетворении иска отказали. 21 мая 2024 года дело о доведении до самоубийства также было прекращено.

Мобилизация

Виктор Петров родом из небольшого села Сосновка в Иркутской области. В 2002–2004 годах мужчина проходил военную службу на острове Кунашир на Сахалине и очень любил вспоминать то время. После возвращения он работал в частном хозяйстве, ухаживал за скотом.

В сентябре 2022 года, еще до объявления мобилизации, мужчина решил записаться добровольцем на фронт, но мать спрятала его паспорт и военный билет. Петров переживал, что не сможет объяснить, почему не пошел воевать, и боялся, что люди скажут: «Он прячется за спины».

«Он единственный мой сын, кормилец. Дома есть чем заниматься, полно работы — какая война? А 21-го Витя включает телевизор: “Смотри, мама, чего президент говорит! Если сам не пойду, меня в наручниках заберут”. Сел на велосипед и поехал», — рассказала журналистам его мать Нина.

Ему выдали повестку, тогда женщине пришлось отдать сыну спрятанные документы. После этого мужчина самостоятельно добрался до учебной части в Новосибирске. Там он и его сослуживцы провели три месяца и, по его словам, «ничего толком не делали» и «только пили». Затем Виктора вместе с взводом обеспечения отправили в Луганскую область.

Военная полиция

Всё время в «ЛНР» Петров регулярно созванивался с матерью. Во время общения 13 апреля женщина, по ее словам, «заподозрила недоброе», так как сын не мог нормально говорить и тяжело дышал. В ответ мужчина признался, что его отправили в гражданский госпиталь в Краснодоне.

«Я как раз была на отдыхе в Сочи, сказала своим: “Мне тут по делам надо отъехать”, быстро сориентировалась — до Адлера, потом автобус до Ростова, оттуда до Каменск-Шахтинского автобусом и уже до Краснодона. Получается, две границы прошла — в “ЛНР” проверили и в Донецке проверили», — поделилась своим маршрутом Нина.

Сына она нашла в местной травматологии. В самом помещении женщина увидела «грязь и разруху» и заявила, что в родном селе они скот держат в лучших условиях. В больнице Петров признался, что военная полиция за распитие алкоголя привязывала его к потолку на наручниках, а затем била дубинками и пытала электрошокером.

«9 апреля его заволокли в палатку военной полиции и избили так, что он просто валялся в палатке. И три дня так держали, пока до него не дошли его сослуживцы и не дотащили до “больнички” в части, — оттуда военный доктор сам повез в краснодонскую больницу», — сообщила Нина.

Когда она собралась пожаловаться на избиение сына, то он ее отговорил, так как боялся, что его «прибьют» за донос. Спустя 10 дней мужчину выписали из больницы с несросшимися ребрами, якобы из-за того, что он постоянно пил. Командир его части также написал письмо, в котором заявил, что Виктор «пьет одеколон, жидкости для дезинфекции рук, брагу, растворяет в воде таблетки сухого горючего, оказывает негативное воздействие на сослуживцев, демонстрируя пренебрежение к требованиям командиров».

«По характеру Виктор был не скандальный человек. Общительный. Помогал матери по хозяйству. Иногда подрабатывал у фермера. То, что выпивал, это да. Ну нет, в нашем селе не все пьют. Но это разве причина вообще так поступать с живым человеком?» — говорили позднее соседи мужчины по Сосновке.

После возвращения в часть его поселили в палатку военной полиции. Там мужчина находился вплоть до дня смерти. Сослуживцы потом рассказали матери, что Петрова водили под конвоем и запретили другим солдатам его навещать. Они также заявили, что в палатке вокруг шеи Виктора завязывали штаны и «таскали» его в таком виде.

Ответственным за решение оставить мобилизованного в палатке, по данным Нины, был лейтенант военной полиции Александр Сергович. Он сообщил местному командиру взвода, что у него есть личная договоренность об этом с командиром полка. Уже после смерти Виктора его сослуживцы рассказали Ефременко, что тело мужчины нашли как раз рядом с Серговичем. Позднее, по словам Нины, мобилизованных так запугали, что они отказались давать подобные показания.

Суд

Сразу после похорон сына Нина Ефременко заявила, что добьется своего: «Жизнь положу, а сына из-под земли достану и заставлю их нормально расследовать».

Знакомый с ситуацией собеседник «Новой-Европа» объяснил, что эксгумацию можно провести только по постановлению Следственного комитета. По прошествии года с гибели Петрова он уже не видит в этом смысла, так как в теории она могла бы «позволить получить какие-то дополнительные сведения о состоянии трупа, но дефицита такой информации нет». По его словам, проблема не в том, что следствие не имеет каких-то сведений, а в том, что оно это знание никак не использует: «Знает о пытках Петрова, знает о лишении его медпомощи — но ничего не делает с этим».

За время судебного процесса ответчики не пришли ни на одно судебное заседание, возражений ни на иск, ни на жалобу не представили и против удовлетворения жалобы не возражали. Юрист Яков Ионцев в комментарии «Общественному вердикту» отметил, что расследование уголовного дела свелось главным образом к допросам множества сослуживцев Петрова, которые показали, что тот «пил как нанятый, но давления на него никто не оказывал». В итоге дело прекратили «за отсутствием события преступления».

«То есть следствие посчитало, что Петров повесился сам, и не посчитало, что чьи-то действия подтолкнули его к этому. Причины самоубийства следствие не установило, вопрос о неоказании ему медпомощи следствие просто проигнорировало, а доводы о пытках опровергло объяснением от имени Петрова о том, что он получил травмы, упав с кровати. Такое объяснение он реально мог подписать. В больнице он просил мать не сообщать о пытках — то есть объяснение укладывается в эту логику. А экспертизу на тему возможности получения таких травм при падении следствие не проводило», — заявил источник «Новой-Европа».

Адвокат матери погибшего планирует обжаловать постановление следствия и решения судов.