Миф о бедной девочке

Официально считается, что «королева криминального мира СССР» Калина Никифорова родилась 15 июля 1945 года в Баку. Так указано в единственном уголовном деле, возбужденном в отношении «матери всех воров». Однако сама Каля, как ее звали самые близкие, свой день рождения праздновала 16 мая и всегда смеялась, что «годик-то я себе убавила». Ее жизнь окутана тайнами и слухами, которые частенько она же сама и распространяла. По словам человека, который знал Калю и был с нею в близких отношениях, в этом году ей должно было исполниться 80 лет. И, по его мнению, если бы ее жизнь не оборвала болезнь, она могла бы стать авторитетнейшей женщиной XX века.

— Я знал Калю еще девчонкой, мы ходили в Баку в одну школу с углубленным изучением английского языка, — рассказал «Новой-Европа» Рудольф С. (фамилия имеется в редакции). — Она была старше на два года, что в юношеские годы было пропастью, но мы жили в соседних домах, часто ходили вместе в школу, так и сдружились. Попасть в такую школу было непросто. Мой отец работал во Внешторге, так что я был из числа «золотой молодежи». А отец Кали (тогда ее звали то ли Гюльнара, то ли Геула, все ее Гулей звали) был одним из первых «цеховиков» Советского Союза. В конце 40-х он наладил промышленное производство рыболовных сетей, которыми браконьеры осетра ловили. Товар пользовался бешеным спросом и приносил баснословные прибыли. Так что Каля росла в далеко не бедной еврейской семье, как она заявляла, чтобы разжалобить следствие и суд. Ну а потом уже СМИ подхватили, и жалобная сказочка стала чуть ли не официальным фактом биографии. В те времена девочка из бедной семьи просто не могла бы получить образование, которое позже демонстрировала Каля. Кроме английского, она могла общаться по-немецки и на идиш. Неплохо разбиралась в искусстве, ценила классическую музыку, была начитанной и вообще разносторонне развитой.

Как рассказал Рудольф, в начале 60-х годов XX века отец Кали вышел уже на международный уровень, наладив контрабандный канал с Ираном. И тогда им заинтересовались не в милиции, а в КГБ. Казалось, арест был неминуем, но отцу будущей королевы преступного мира удалось «соскочить». Он лишился всего своего состояния, которое ушло на взятки. Но сумел и сам выйти из-под удара, и спасти семью. Из Баку они уезжали по поддельным документам.

— В те времена паспорта чаще всего подделывали путем переклейки фотографий на настоящих, — поясняет вор в законе, представившийся Иваном Ивановым. — Гопники, что сумки рвут или пьяных мужиков обирают, вместе с бабками и ценностями часто документы прихватывают, чтобы потом фармазону (человеку, занимающемуся подделкой документов) за пару рублей скинуть. Тому тоже полезно пару десятков разных «ксив» иметь. Когда к нему за «штаммом» (на воровском жаргоне — поддельный документ) обращаются, особо если срочно, подбирает «ксиву», которая подходит по возрасту, переклеивает фотку и продает заказчику. Тщательную проверку такая подделка пройти не могла, потому что настоящий владелец паспорта обращался в милицию с заявлением об утере. Но такие проверки устраивали после ареста, а если жить тихо, то паспорта с переклеенной фоткой вполне хватало.

Именно так будущая легенда криминального мира и стала Калиной, да к тому же не 44-го, а 45-го года рождения. Семья перебралась в Подмосковье, а едва достигнув 18-летия, Каля вышла замуж за старого друга отца, ювелира и антиквара, получила от мужа фамилию Никифорова и поменяла паспорт официально. Теперь у нее был документ, способный пройти любую проверку.

Фарцовка и вербовка

Семейная жизнь продлилась недолго: через пару лет после свадьбы ювелир умер, оставив молодой вдове квартиру в Москве, приличную сумму денег, на которую она могла не бедствовать до конца жизни, и коллекцию антикварных драгоценностей. Но Калина не хотела жить тихо и тайком тратить мужнины деньги. Ее деятельная натура требовала интересного дела и яркой жизни. И то и другое она получила, устроившись продавцом в валютный магазин «Березка».

— вспоминает друг детства Калины Рудольф. — Даже очень крупная взятка не могла полностью решить вопрос такого трудоустройства. Здесь нужны были очень серьезные связи. Я точно не знаю, чьими знакомствами воспользовалась Каля, отца или мужа, но ей удалось туда попасть. Именно там я ее и увидел впервые после того, как она исчезла из Баку. Нельзя сказать, что Каля обрадовалась такому привету из прошлого. Но я ей объяснил, что никому ничего о ней говорить не собираюсь, а вот полезным быть могу. Я тогда как раз в МГИМО учился, у меня была масса знакомых, постоянно выезжавших за рубеж и которым тоже хотелось поехать туда не с 50 разрешенными долларами, а с более крупной суммой. В общем, она быстро поняла, что я могу быть ей полезен, и с тех пор мы связи не теряли до самой ее смерти.

Немного осмотревшись в «Березке», Калина развила бурную и абсолютно незаконную деятельность. Спекуляция импортными товарами, махинации с чеками Внешторгбанка (советским гражданам, работавшим за рубежом, по возвращении домой большую часть зарплаты выдавали не валютой, а чеками, которые можно было отоварить в «Березке»), незаконные валютные операции. Уже через полгода ее знала вся богемно-фарцовочная часть Москвы. Она с легкостью приобретала новые связи и знакомства, подкупая скорее не красотой, а обаянием, умением поддержать разговор на любую тему, обходительностью, вниманием к собеседнику. Но этот обширный круг знакомств ее и сгубил: среди ее новых друзей были «стукачи», которые и сдали Никифорову в милицию. В 1966 году она впервые попалась на перепродаже чеков и отправилась в Можайскую женскую колонию, где, впрочем, пробыла недолго, освободившись условно-досрочно.

— При условно-досрочном освобождении Кали сложились сразу два обстоятельства, — говорит Рудольф. — Во-первых, она подписала бумагу о сотрудничестве с ОБХСС (Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности). Об этом сама Каля мне рассказала года за два до смерти. А во-вторых, воровской мир, в котором она успела приобрести авторитет, тоже приложил к этому определенные усилия.

На одном недоливе пива в таком месте можно было до 500 рублей в день заработать. А она еще и бартером промышляла, скупая за бесценок ювелирку, наводчицей была, игры карточные организовывала. В общем, как она сама говорила, имела даже больше, чем в «Березке».

Скорее всего, милиция тоже поспособствовала тому, чтобы Никифорова устроилась в пивбар именно в том районе. В те времена там орудовала «васильевская» группировка, специализировавшаяся на квартирных кражах, разбоях, грабежах, взломах магазинов, нападениях на «цеховиков», вымогательстве. А еще тот район славился своими «воровскими малинами», в которых находящиеся в розыске преступники могли обретаться годами. Информация оттуда сотрудникам милиции была просто необходима.

И в чем-то ожидания милиционеров оправдались. Каля довольно быстро вошла в доверие к «васильевцам», и информация, получаемая от агента «Юленьки» (такой псевдоним ей дали в милиции), всегда была достоверной. Но при этом Никифорова продолжала оставаться своей и в воровском мире.

— Не знаю, кто как, но, например, Япончик (вор в законе Вячеслав Иваньков) и Черкас (Анатолий Черкасов, герой войны, ставший вором в законе, прекративший криминальные войны и реформировавший в 70-х весь воровской мир) были прекрасно осведомлены, что Каля «стучит», — говорит вор в законе Иванов. — Только вот это «стукачество» было довольно специфическим. В сети милиции попадались либо мелкие фигуры, либо те, кто накосячил или помешал серьезной сделке. То есть, по сути, Каля сдавала тех, кого ей разрешали сдавать. А еще она в разы увеличила доходы «васильевцев».

Новый уровень 

По инициативе Никифоровой на территории, которую контролировали «васильевцы», были открыты три подпольных казино. Не воровские катраны, где шулера соревновались друг с другом, а вполне приличные заведения. С крупье в бабочках, столами с разметкой, фишками, бесплатной выпивкой. В одном из них даже имелась рулетка, которую то ли ввезли в Союз незаконно, то ли смастерили какие-то умельцы. Для одного такого заведения соединялись несколько квартир, в которых проводилась глобальная перестройка. Всё это требовало больших вложений, основную часть которых предоставила именно Каля.

— Поиграть в те казино приезжали «цеховики» со всей страны, — вспоминает Рудольф. — А уж о богемной тусовке Москвы и Ленинграда вообще говорить нечего, они там были завсегдатаями. Игра велась в основном честно, и частенько случались выигрыши. Но гораздо чаще клиенты оставляли там целые состояния. Встретить там можно было не только теневых бизнесменов, но и чиновников, артистов, партийных функционеров, даже иностранцев. Само собой, воры в законе там тоже были частыми гостями.

Как вспоминает Иванов,

Но прежде чем ограбить присмотренную жертву, они всегда спрашивали разрешения у Калины. Авторитет ее после 1973 года взлетел до небес. И не только потому, что она еще со времен работы в «Березке» была знакома со многими криминальными авторитетами, но и потому, что могла влиять на их судьбу, решая, кого посадить, кого помиловать.

Как мы уже писали ранее, Япончик был арестован в 1972 году, когда московский уголовный розыск разгромил банду Монгола. Участие Иванькова в делах банды было доказано. Но на этапе ознакомления обвиняемых с материалами дела и передачи его в суд некоторые документы, как утверждает вор в законе Иванов, из дела исчезли. В результате Иваньков/Япончик был оправдан по большинству вмененных ему эпизодов и освобожден от наказания прямо в зале суда. Его подельники отправились в колонии, получив от 10 до 14 лет лишения свободы. Вор в законе Иванов уверен, что к пропаже доказательств виновности Япончика приложили руку сами следователи, по приказу из самых высоких кабинетов.

— Я не знаю, как и где Каля познакомилась с «кремлевскими бриллиантовыми девочками», как в нашей среде называли двух яростных любительниц бриллиантов Светлану Щелокову, жену министра МВД, и Галину Брежневу, дочь Генсека, — говорит Рудольф. — Но к Калине обе они заходили частенько. Осенью 1973 года я как раз в Союз из загранкомандировки вернулся, зашел к Кале да и остался на ночь. А рано утром к ней Галина Леонидовна нагрянула. Я в соседней комнате был, но их разговор слышал. Брежнева говорила, что с освобождением некоего парня большие проблемы, мол, там всё слишком серьезно. А Каля ей и говорит, что если получится, то она «то самое колье» ей отдаст. На что Галина уже другим тоном ответила, что приложит все силы. О ком именно шла речь, они не говорили, но всего через четыре месяца Япончик был освобожден из-под стражи в зале суда.

Как считает Иванов, тесно общавшийся с обоими, между Иваньковым и Калей Никифоровой были не только деловые, но и романтические отношения. Однако ни о каких африканских страстях речи не шло.

— Как сказали бы сейчас, у них были свободные отношения, — говорит вор в законе Иванов. — У Иванькова были другие женщины, он два раза был официально женат, хотя это и можно назвать фиктивными браками. Каля тоже не вела жизнь монашки, хотя гулящей ее бы никто не назвал. Но была между ними связь на каком-то потустороннем уровне.

Витя родился в июле 1964. А осенью 63-го Каля еще в «Березке» не работала, так что Иванькова, с которым познакомилась именно в «Березке», еще не знала. Каля в сыне души не чаяла, и он рос хорошим мальчиком: писал стихи, хорошо играл на фортепиано, говорил по-английски. Но когда в жизнь Кали вошел Иваньков, он стал привечать Виктора, уделял пацану много времени, дарил дорогие игрушки и вещи, иногда брал с собой на посиделки с друзьями. Может, именно поэтому Витя и избрал своей жизненной дорогой «долю воровскую». И зря, мог бы и подольше пожить…

Виктор Никифоров был коронован в воры в законе в 1987 году. Особых заслуг в воровском мире он к тому времени не имел, на зоне провел пять лет по статье 108 УК РСФСР (нанесение тяжких телесных повреждений), личного авторитета в криминальной среде не имел. Но на сходке, где состоялась коронация, ни один вор в законе не выступил против. Потому что, коронуя Виктора, они отдавали дань уважения его матери, о чем свидетельствует и кличка, которую парень получил на коронации, — Витя Калина. Ему было всего 27 лет, когда его нашла пуля киллера.

Бывший сотрудник МУРа Иван Бирюков, не раз сталкивавшийся с Калиной Никифоровой по различным уголовным делам, рассказывал в феврале 2022 года «Московскому комсомольцу», что от наказаний Иванькова/Япончика Калина спасала как минимум три раза. И она же обеспечивала его справками из психдиспансера о невменяемости, позволяющими избежать ареста.

«Назвать ее красавицей я не могу, и своими женскими чарами она, в общем-то, не пользовалась, — рассказывал Бирюков Еве Меркачевой. — Завлекала другим — разговорами, обещаниями. Мне, помню, сразу сказала: «А пройдемтесь выпьем кофе с вами. Я всё расскажу, что вас интересует». На перекрестке Петровки и Страстного бульвара была кофейня — вот она туда приглашала. Я отказался: меня коллеги предупредили, что, пока будем кофе пить, нас ее подручные сфотографируют, и она потом станет этими снимками шантажировать. Забегая вперед, скажу:

По мнению Бирюкова, в банде, которую после ареста Монгола сколотил Япончик для грабежей «цеховиков», роль наводчицы и разработчицы самых ярких операций отводилась именно Калине Никифоровой. Он вспоминает историю с продажей уникальной «николаевской» монеты номиналом 37,5 рубля. Ее цена среди коллекционеров доходила до 80 тысяч долларов (по ценам черного рынка — не менее 240 тысяч рублей). Каля организовала встречу с краснодарскими «цеховиками», которые хотели купить монету, но в момент сделки нагрянула милиция и изъяла и монету, и деньги. В роли «милиционеров» выступали Япончик с подельниками, у которых переодевание в сотрудников милиции стало своеобразным почерком.

«В то время она была в фаворе, — говорил «МК» один из руководителей милицейского подразделения, занимавшегося борьбой с оргпреступностью, Александр Комаров. — Абсолютно все знали, кто такая Каля. Знали, что она собой представляет и что с ней можно иметь дела. С ней советовались, ей «заносили». Она была в курсе многого, могла «разрулить» и даже спасти кого-то от тюрьмы».

«Наши ребята, пока я был в отпуске, задержали с наркотиками двух авторитетов — Рафика Багдасаряна по кличке Раф Сво (когда Багдасаряна хоронили в 1993 году в Армении, в Нагорном Карабахе на три дня были прекращены все боевые действия, а из Азербайджана в Ереван на три дня была возобновлена подача газа и электроэнергии, что говорит о том авторитете, которым обладал этот человек. — Прим. ред.) и Валериана Кучулорию по кличке Песо, — вспоминает Бирюков. — И вот я прихожу на работу, а сотрудники говорят:

Я набираю домашний номер Никифоровой. И вот какой у нас с ней разговор состоялся: «Здравствуйте, Калина Михайловна!» — «О, Иван Петрович, рада вас слышать!» — «Что это вы так активничаете?» — «Иван Петрович, вы же знаете, ну не виноват он» (это про Рафика, который наркотики не употреблял). — «Факт доказан». — «И что, никаких шансов?» — «Три строгого одному, и три — второму, статья больше дать не позволяет». Ни одного имени ни она, ни я не назвали, но понимали, о ком и о чем идет речь».

— Петрович забыл сказать, что Рафика Сво тогда, это было в 1983 году, подозревали в четырех разбоях и двух кражах, — поясняет вор в законе Иванов. — Наркоту ему реально подкинули, потому что доказательств не хватало, а кто-то из не очень умных начальников в МУРе подумал, что, мол, засунем в пресс-хату — и тот во всём признается. В результате посадить Рафика удалось только за наркоту. Но то, что Каля пыталась его выручить, Раф Сво не забыл. В 1987 году именно он сделал подход по коронации ее сына Вити Калины (сделать подход — дать рекомендацию. — Прим. ред.). Но уважали Калю не только за то, что она могла как-то на срок повлиять или вообще «отмазать». На ней держались почти все операции с реализацией краденого «приискового золота», что было в те времена одним из основных источников дохода для «блатных». Тогда еще не было многомиллионных общаков, из которых можно было сразу помощь получить. Откинувшемуся авторитетному бродяге (освободившемуся заключенному — Прим. ред) в качестве «подъемных» давали золотой песок, который тот уже сам реализовывал. А это не такое уж простое дело — найти того, кто у тебя ворованное приисковое золото купит. У Кали всё было схвачено, она золото поставляла как ювелирам, так и стоматологам, если приходили от нее, то брали без разговоров. Так что требовалось лишь выйти на Калю — и она всё устраивала. А потом сама еще и наводки часто давала, где можно денег приподнять (украсть — Прим. ред), чтобы после зоны подняться. Когда Япончика в 81-м приняли (арестовали — Прим. ред), его бандой именно Каля руководила. И слушались ее беспрекословно. К середине 80-х ей успели задолжать (не в смысле денег, а в смысле так называемой благодарности — Прим. ред) чуть ли не все авторитетнейшие воры. Даже я, если бы в тот момент встал такой вопрос, вписался бы за нее не задумываясь. Хотя лично ей ничем обязан не был, но отрицать то, что воровскому сообществу она очень много пользы принесла, было бы глупо.

Неудавшийся побег

В 1986 году у Никифоровой был обнаружен рак крови (лейкемия). И на тот же период приходится последняя любовь королевы воровского мира. Ее избранником стал вор в законе Рубен Саркисян по кличке Рубик Профессор. С ним Никифорова официально расписалась. В 80-х годах в некоторых западных клиниках уже делали пересадки костного мозга, после которой болезнь отступала. Каля и Рубен стали искать варианты выезда за рубеж.

Уже были объявлены гласность и перестройка, приоткрыт железный занавес, и уехать было возможно. Но как вывезти за границу нажитое в СССР? Ведь без денег об операции можно было забыть: ее делали тогда единицам, и стоила она дорого. Рубик Профессор, как ему казалось, нашел выход, предложив угнать самолет, а на него заранее загрузить самые дорогие украшения и антиквариат.

— Примерно с середины 87-го года Каля начинает активно скупать украшения с бриллиантами, старинные иконы, на которые тогда был большой спрос на Западе, «николаевские червонцы» (были изготовлены из золота), — вспоминает друг детства Калины Никифоровой Рудольф. — А в конце года переезжает в Баку к новому мужу. Я тогда подумал, что не зря она наличку в брюлики переводит, явно за границу рвануть решила. А потом она ко мне сама обратилась с вопросом, могу ли посодействовать в вывозе за рубеж золота и антиквариата. Например, с дипломатической почтой, которая не подлежит проверке. Я тогда ответил, что попробовать можно, но существует опасность, что посылку могут вскрыть и драгоценности присвоить. Больше мы к тому вопросу не возвращались.

Видимо, Никифорова интересовалась возможностью вывоза своего капитала за рубеж не только у друга детства, но и у других знакомых. Потому что по Москве пошли слухи, и в конце концов о планах Рубика Профессора и Кали узнали в КГБ. За супругами было установлено плотное наблюдение, а операцию курировал лично председатель КГБ СССР Виктор Чебриков, который планировал задержать супругов с поличным.

Самолет планировали угнать из Ленинакана в Армянской ССР, откуда был родом Рубен и где у него было больше всего друзей. Скорее всего, Рубен не планировал именно угон самолета, шантажируя экипаж жизнями пассажиров, считает Иванов:

— В Ленинакане Рубика сильно уважали, ему нужно было лишь найти среди летчиков тех, кто согласился бы сымитировать угон, чтобы потом на следствии утверждать, что угрожали! Проверить-то уже будет невозможно. Наверное, поэтому план с самолетом затянулся, и Каля так и не дождалась лечения.

26 февраля 1988 года у Калины Никифоровой остановилось сердце — спасти ее не удалось. Ее похоронили в Ереване и, как уже упоминалось, «к ней не зарастает народная тропа». Рубен Саркисян был раскоронован (вор в законе не должен жениться официально, допускался лишь фиктивный брак) и остаток жизни доживал, подрабатывая детским тренером по шахматам. Он умер 21 января 2011 года, похоронен в родном Ленинакане.