На фоне страшных новостей прошлой недели известие о том, что Факультет свободных искусств и наук (Liberal Arts and Sciences) получил государственную черногорскую аккредитацию, сенсацией не выглядело. Тем не менее это очень важная новость: российская профессура в изгнании учредила свой факультет и готова учить студентов и выдавать дипломы (Черногория — участник Болонского процесса). После уничтожения в России образовательной модели Liberal Arts and Sciences преподаватели смогли сохранить команду, найти точку на карте, где смогут свободно и безопасно работать, и добиться признания новым для них государством.

Российская прокуратура посчитала их разрушителями традиционных ценностей и угрозой национальной безопасности, а Черногория включила Liberal Arts в национальный перечень квалификаций и — пусть не сразу, а с привычным бюрократическим скрипом — аккредитовала факультет. К слову, в Черногории именно факультет — основная единица в системе высшего образования. Никто не скажет: «Он окончил университет». Там говорят: «Он окончил факультет».

У факультета Liberal Arts в Черногории пока шесть основных специальностей («мейджоров»): социология, журналистика, искусствоведение, политология, лингвистика и цифровая гуманитаристика. Обучение будут вести российские преподаватели, но на английском языке. Режим уничтожил образовательную модель Liberal Arts в России, но гуманитариям не нужно везти с собой лабораторное оборудование, они легко становятся кочевниками. Свои знания, уважение к студентам и любовь к академической свободе они легко переносят из пункта А в пункт Б без всяких доплат за багаж. А теряют от этого только те, кто гонит их из дома.

Страшное слово Liberal

Первая программа Liberal Arts появилась в Санкт-Петербургском государственном университете (СПбГУ) в 1999 году. Сначала это были свободные курсы. Идея в том, чтобы дать людям возможность свободно, в междисциплинарном поле слушать то, что они хотят. К тому времени основатели программы налаживали отношения с американцами, потому что Liberal Arts and Sciences — это модель американского бакалавриата: свободный выбор курсов, система отложенной профессионализации и индивидуального подхода. Таких программ в России прежде не было. И на рубеже веков основатели Смольного колледжа вместе с партнерами из знаменитого американского Bard College создали и внедрили эту программу. Потом под нее придумали федеральный образовательный стандарт: искусства и гуманитарные науки.

Другие вузы тоже заинтересовались программой Liberal Arts and Sciences, и в 2010 году в Смольный колледж приезжали преподаватели из Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС), после чего в Москве тоже открылась такая программа. Третья программа не называлась Liberal Arts, но была построена именно на этой модели — в Школе перспективных исследований Тюменского государственного университета. В 2021 году факультет свободных искусств и наук открылся в Шанинке. А спустя год закрылся. И все программы Liberal Arts — тоже.

Сначала в университеты пришла прокуратура — собственно, в этот момент уже можно было паковать вещи, потому что если прокуратура пришла, то с пустыми руками она не уйдет, во всех смыслах. И в программе Liberal Arts прокурорская проверка нашла нарушение Конституции РФ и стратегии национальной безопасности. В письме, которое было направлено в РАНХиГС московской прокуратурой, было написано, что программа Liberal Arts «направлена на разрушение традиционных ценностей российского общества и искажение истории», а еще «не создает условий для самоопределения и социализации обучающихся на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей». И хотя программа Liberal Arts была очень успешной, приносившей университетам много денег, с высоким конкурсом и получением двух дипломов, что вообще большая редкость в бакалавриате, в российский контекст образования она не вписалась. Осталась чужой и в конце концов была уничтожена.

— Глубинная причина в том, что подходы, которые мы используем, формируют свободных людей с критическим мышлением, — объясняет Владимир Шмелев, соучредитель факультета Liberal Arts. — А это противно любому авторитарному государству. Конечно, всегда можно посмеяться над косностью и неразумностью запретительных мер чиновников, но мне кажется, они на каком-то подкожном, интуитивном уровне чувствуют:

Само слово Liberal раздражает чиновников. Внешний, поверхностный триггер — это конкретные люди, работающие в системе Liberal Arts. К тому времени, когда прокуратура пришла с проверкой, уже состоялась персонифицированная атака на Шанинку и ее ректора Зуева. И восприятие преподавателей, работающих в системе Liberal Arts, как неправильных, неблагонадежных людей или вообще иноагентов тоже сыграло свою роль.

«Когда приходит государство, университет заканчивается»

Декан нового факультета в Черногории — Марина Калашникова. Она и в Шанинке была деканом такого же факультета. А до того — 12 лет в Смольном колледже в Санкт-Петербурге.

— Мы с коллегами уехали, потому что поняли: работать в нынешних условиях не сможем. Есть «красные флажки», за которые мы не готовы переходить. Я не могу работать, когда мне навязывают курсы или содержание моих дисциплин. Образование так не работает. В тот момент, когда приходит государство и говорит преподавателям, что они должны делать, университет заканчивается вместе с академической свободой. Шанинка всегда ориентировалась на Европу. Она создавалась как совместный магистерский российско-британский университет. У нее были программы совместного диплома с Манчестером. Потом появился бакалавриат, и мы стали разговаривать с Ковентри. Всегда было ощущение важности вписывания твоей институции в международный контекст. А по-другому не бывает, нет локального образования. Когда вы закрываете границы, вы замыкаетесь в себе. У вас нет внешней экспертизы, и в какой-то момент вы перестаете понимать, делаете ли вы то, что нужно, или уже нет.

Когда систему Liberal Arts в России накрыли большой крышкой, профессура задумалась, что делать дальше и, главное, где. Конечно, можно было по отдельности разойтись по существующим университетам. Но команда Марины Калашниковой хотела остаться вместе и продолжить свою историю. Никакой вуз не возьмет целую команду преподавателей, да еще с посылом «мы тут у вас сейчас свою отдельную программу будем делать». Начались поиски места на карте, где это всё-таки будет возможно. Не только с точки зрения науки, но и бюрократии.

Азию Калашникова с единомышленниками отмели сразу: в Бишкеке уже есть американский университет. Грузию и Армению они тоже не рассматривали: маленький регион со странными связями с Россией. Представить себе переезд, допустим, в Германию или Великобританию, где спрос на свободные науки и искусства удовлетворен в полной мере, тоже было невозможно. А вот Черногории как места, куда можно ехать за высшим образованием, не было на карте вообще. И когда российские педагоги оказались там в 2022 году и увидели, сколько вокруг собралось людей, которые уехали просто от невозможности больше находиться в России и начинают строить свою жизнь в новой стране, выбор стал очевиден.

— Эти люди хотели бы, — говорит Марина Калашникова, — чтобы у их детей была возможность получать высшее образование, не уезжая из их нового дома, чтобы предложения на рынке труда в Черногории были интересны и разнообразны. Мы привезли в Черногорию образовательную модель другого типа. Этой модели на Западных Балканах не было вообще — ни в Боснии, ни в Северной Македонии, ни в Сербии.

потому что программа англоязычная. В общем, в этой точке всё сошлось. Не знаю, оседлали ли мы волну, но похоже, что нам это удалось. Мы разнообразим ландшафт. Между прочим, в выводах комиссии по аккредитации было написано, что это полезный для Черногории опыт.

«Стоять у истоков нового Стэнфорда»

Хороший профессор, считает учредитель нового факультета Владимир Шмелев, — это большая удача для любого университета. А команда хороших профессоров и администраторов — это не прямая сумма величин, а еще плюс бесконечность.

Шмелев — личность в Черногории известная. Он приехал туда в 2021 году, еще до войны, директором русской школы — маленького заведения на 60 учеников. А в 2022 году Владимир открыл сеть школ Adriatic в разных городах Черногории и продолжает заниматься их развитием. Количество учеников увеличивается, но всё-таки школа — это не университет. Открыть школу и даже сеть школ — это совсем не то, что ввязаться в открытие университета. Но Шмелев не колебался ни секунды.

— Храбрые должны быть слегка безумными, — говорит Владимир. — Авантюризм — двигатель прогресса. Я не чужой человек в высшем образовании: шесть с половиной лет в России работал проректором в университете. И мне всегда хотелось создать хороший университет. Если уж занимаешься развитием образования, то какой может быть венец карьеры? Конечно, создать университет, который будет жить в веках. Стоять у истоков нового Стэнфорда или Бард-колледжа.

Не только профессура, но и гуманитарное студенчество и абитуриенты, по мнению Шмелева, сейчас находятся в зоне серьезного риска. Они объект государственного давления. И нужно сохранить не только преподавателей, но и студентов. Дать им возможность получить хорошее образование. И создание своего университета — лучшее решение. А опыт в создании школ здорово пригодился: учредители создавали его не в чистом поле, а опираясь на другие элементы образовательной экосистемы в Черногории.

— Хорошие учителя старшей школы, — объясняет Шмелев, — могут работать со студентами-первокурсниками. Хорошие университетские профессора могут усилить те или иные программы наших школ. Здесь сформировалась среда очень высококвалифицированных и интересных людей из новой волны миграции из России, Украины и Беларуси.

Мы не строим университет посреди пустыни, где вокруг мертвые с косами стоят. Здесь живая жизнь, которую мы подпитываем. Я не принижаю все остальные наши проекты, но университет, действительно, может стать центральным элементом в ценностном, и в академическом смысле. На базе университета может быть всё что угодно: семинары, конференции, диалоги вокруг аспектов нашей жизни здесь, ситуации в Украине, развития Черногории и Балканского региона — нет лучшей площадки.

«Приемный русский»

Не нужно, впрочем, думать, что факультет Liberal Arts — это учебное заведение, открытое россиянами для россиян. Среди учредителей — авторитетный черногорский политолог Любомир Филипович. Правда, себя он называет «приемным русским».

—15 лет назад я женился на русской девушке, и мои дети наполовину русские, наполовину черногорцы. Так что я «приемный русский». Я выучил русский язык и за последние десять лет познакомился со многими российскими активистами. А в 2022 году режим решил, что свободное образование — враг национальных интересов России. Когда команда профессоров приехала сюда и мы познакомились, я позвонил своим друзьям-юристам, которые работали в сфере образования, и попросил сделать для нас исследование о том, возможно ли в Черногории сделать такой проект. Оказалось, возможно. Мы подготовили документы для включения в список квалификаций, а потом подали на аккредитацию и ждали год. И у нас получилось. Конечно, были голоса против. Но внутри агентства по контролю качества высшего образования многие поняли, что мы делаем и что Черногория может выиграть от нашего проекта. Кстати, после революции 1917 года благодаря приезду высокообразованных беженцев с территории бывшей империи качество образования и здравоохранения на Балканах улучшилось. Так что исторический опыт тоже говорит в нашу пользу.

Конечно, государственная аккредитация — процесс чрезвычайно долгий в любой стране. Аккредитовать новую программу и тем более лицензировать новое учебное заведение очень сложно бюрократически. А Черногория — достаточно консервативная страна. И 300 квадратных метров в центре черногорской Будвы, арендованные учредителями факультета Liberal Arts, стояли пустыми год. Но теперь там будут учиться студенты. В безопасной стране, которая хотя еще и не в Европейском союзе, зато в НАТО.

Свободное российское образование ушло на берег моря. И это совсем не худшее место на планете.