Запрос от МИД

— Запрос на мою депортацию пришел из России именно по дипломатической линии, не от ФСБ, не от генпрокуратуры, а именно от МИДа. Мне об этом непублично рассказал местный полицейский, — так вспоминает причину своего вынужденного побега из Вьетнама в 2023 году журналист и блогер Сергей Куропов.

В 2014 году он ушел с федерального телевидения, где работал корреспондентом на разных каналах в течение десяти лет. По словам Сергея, после оккупации Крыма тележурналистика «приказала долго жить, превратившись окончательно в пропаганду», из-за чего он решил уволиться и уехать во Вьетнам. Там он работал экскурсоводом, потом устроился преподавателем английского языка в детский сад и женился на местной девушке, в браке у них родилось двое детей. Куропов часто и довольно резко критиковал в соцсетях и на своем ютуб-канале (чуть больше 100 подписчиков) действия российских властей, особенно после вторжения в Украину. В том числе не оставлял без внимания посты в соцсетях посольства России во Вьетнаме.

— Вероятно, ко мне была личная неприязнь со стороны сотрудников российского посольства в Ханое и генерального консульства в Сайгоне. Я и до полномасштабного вторжения на протяжении долгих лет с ними спорил, комментировал их пропагандистские посты в фейсбуке, они меня знали лично. Еще до февраля 2022-го я подавал документы на второй загранпаспорт, но так его и не получил, они только прислали отписку, что, мол, паспорт задерживается, — рассказывает Куропов.

В июне 2022 года к нему на работу в детский сад пришли четверо полицейских, объяснив это плановыми проверками документов иностранцев. По словам Сергея, многие учителя английского во Вьетнаме работают нелегально. Но у него с документами всё было в порядке: постоянный вид на жительство и трудовой контракт.

— Сейчас я понимаю: они хотели найти подтверждение того, что я там работаю нелегально, и депортировать меня в Россию именно на этом основании, — говорит Куропов.

На следующий день Сергея вызвали в миграционное ведомство Вьетнама, допрашивали несколько часов и в результате забрали якобы для проверки карту резидента, без которой он находился в стране нелегально, а значит, подлежал депортации.

После просьб Сергея выдать хоть какой-то документ взамен ему дали просто листок с напечатанным текстом, что карта изъята для проверки. Печать ставить отказались, объяснив это тем, что она якобы ставится только на регламентированные документы. Сам Сергей считает, что его пытались экстрадировать, хотя заведено ли на него в России уголовное дело, он не знает. В открытых источниках «Новой-Европа» также не удалось найти информации о каких-либо заведенных на Куропова делах.

— Я тысячу раз спрашивал: какой местный закон я нарушил? Мне говорили, что решение принимается наверху, что дело политическое. В целом, я думаю, вьетнамские копы не сильно волнуются, есть оно [уголовное дело] или нет, если «старший брат» [Россия] попросил, то они выполнят, — считает мужчина.

Тем не менее высылки на родину не произошло: не было прямых рейсов. У властей Вьетнама уже был один неудачный кейс с депортацией в Россию другого ее гражданина колумбийского происхождения — Серхио Куана. Куана депортировали из-за его письма в российское консульство, где тот выразил возмущение войной в Украине. Однако его отправили в Россию рейсом с пересадкой в Дубае и без сопровождения полиции, и во время пересадки ему удалось запросить политическое убежище. Поэтому, как предполагает Куропов, в его случае вьетнамцы ждали перезапуска прямых рейсов: вьетнамские и другие зарубежные компании отменили их в марте 2022 года из-за санкций. Тем не менее уже летом 2023 года из Иркутска во Вьетнам стали летать рейсы российской авиакомпании «Ираэро», а с января 2024-го — «Аэрофлот».

За время ожидания Сергею удалось обратиться в Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), получить статус политического беженца в Канаде и выехать из Вьетнама по специальному документу.

Сейчас Куропов понимает, что Вьетнам очень сильно подвластен влиянию Москвы и совсем не безопасен для антивоенно настроенных россиян.

Это в высшей степени коррумпированная страна, где всё решают деньги. Я не знаю, отстегивало что-то российское консульство [властям Вьетнама] или нет. Возможно, над вьетнамцами просто довлеет авторитет державы, которая когда-то помогла им победить американцев, — рассуждает Куропов.

Депортация — решение местных властей

Депортация — это принудительное выдворение за пределы страны, применяемое в отношении иностранного гражданина, если у него нет законных оснований находиться на территории этого государства или же он нарушил правила пребывания в этой стране.

По словам Анастасии Бураковой, юристки и создательницы проекта помощи российским эмигрантам «Ковчег», решение о депортации принимают только местные власти, у МИД России нет юридического права запрашивать чью-либо депортацию.

— объясняет Буракова. — Если же на человека в России заведено уголовное дело, то он должен быть объявлен в международный розыск, и тогда российские правоохранительные органы могут отправить запрос на его экстрадицию. Но это уже совсем другая процедура, которая никак не связана с депортацией.

Адвокат Валерия Ветошкина уточняет, что, как показал кейс «Би-2», консульство страны гражданства может участвовать в депортации, если она происходит по политическим мотивам.

— Если у лица, подлежащего депортации, лишь одно гражданство (российское), то, к сожалению, ему предстоит возвращение в РФ, если, конечно, не будет принято иное политическое решение (как было в случае с «Би-2»). Если у лица, подлежащего депортации, несколько паспортов или есть резидентство другой страны и законодательство страны высылки это позволяет, то ему могут дать выбрать страну, куда его будут отправлять. В конечном итоге решение о месте депортации принимается компетентными органами власти, — объясняет Ветошкина.

Анастасия Буракова отмечает, что, например, миграционное законодательство Таиланда предписывает отправлять депортируемых только в страну гражданства. Зачастую даже не разрешается купить рейс с пересадкой в третьей стране. А, например, законодательство стран ЕС, наоборот, позволяет купить билет туда, куда человек сам хочет выехать.

«Заложник собственного гражданства»

Сидя больше часа в закрытом помещении российского консульства в Хошимине, юрист Сергей Павлов, уехавший во Вьетнам сразу после начала войны, вдруг услышал разговор: сотрудники ведомства переговаривались о нем и не понимали, что им делать. По словам Павлова, на него в России заведено два административных дела за дискредитацию армии.

— У них [сотрудников консульства] была дилемма: выпустить меня вроде как нельзя, на мне же дела висят. Обсуждали депортацию, но между Вьетнамом и Россией не было прямого авиасообщения. Через третью страну, видимо, отправлять не хотели, — вспоминает Павлов.

Мужчина подчеркивает, что не критиковал армию, только российскую власть, «Единую Россию» и Владимира Путина, и «только за дело». Перед отъездом он выписался из квартиры, где был прописан, поэтому точно не знает, заведено ли на него также уголовное дело или нет. Об административках на него он узнал от своих друзей-юристов. «Новой-Европе» не удалось найти в открытых источниках административных или уголовных дел в отношении Павлова.

Павлов переехал с женой во Вьетнам, потому что до войны они часто там отдыхали, к тому же там жили их друзья. Во Вьетнаме у пары родился ребенок, и Сергей отправился в генеральное российское консульство в Дананге получать паспорт для новорожденного. Но в итоге Павлову выдали решение о депортации. Сергей был в шоке и совершенно не понимал, что ему делать. Но вьетнамский офицер миграционной службы пошел навстречу: он продлил Павлову визу, которая должна была скоро закончиться, на месяц и посоветовал уезжать из Вьетнама, потому что «спокойной жизни тут не дадут».

Павловы экстренно эмигрировали в США через Мексику и запросили там политическое убежище. Больше в российское консульство Сергей — ни ногой.

— Когда у нас закончатся российские паспорта, лучше уж будем не выезжать за пределы США, чем еще раз туда сходить: меня там запрут и не выпустят. Я теперь — заложник собственного гражданства.

С давлением силовиков во Вьетнаме столкнулся и россиянин Семен Орлов. После начала войны он путешествует по миру, в том числе приехал пожить на несколько месяцев во Вьетнаме. 16 февраля он создал телеграм-канал, в котором призвал россиян, живущих в курортном город Нячанг, почтить память Алексея Навального — принести цветы на главную площадь города.

На следующий день в квартиру к Орлову пришли больше десяти полицейских и увезли в участок, где продержали около семи часов. У сотрудников была информация об участии Семена в митингах в России в 2018–2021 годах. «Поразительная осведомленность о российских реалиях», — удивляется Орлов. Мужчину отпустили без составления каких-либо протоколов. Заставили только написать пост в канал о том, что акция памяти в Нячанге прошла незаконно.

Но после этого Орлов анонсировал в том же канале закрытую встречу на девять дней со смерти Навального. Сразу после этого к Семену снова пришла полиция. На этот раз увезли в миграционный отдел, где предъявили, что прошедшая акция памяти — это якобы работа Орлова, за которую он получал деньги. Работа же по туристической визе во Вьетнаме запрещена. У Семена отобрали загранпаспорт, пообещали выписать штраф и депортировать «через вашего консула», но после выходных. Орлов не стал этого дожидаться и уехал из Вьетнама по второму загранпаспорту.

В МИД Вьетнама и МИД РФ на запрос «Новой-Европа» о депортации россиян ничего не ответили.

«Грязная работа — удел спецслужб»

Бывший российский дипломат, советник миссии РФ при отделении ООН в Женеве Борис Бондарев подчеркивает, что в политических кейсах депортации не всегда точно понятно, какое ведомство ими занимается — МИД или ГРУ (Главное разведывательное управление, формально подчиняющееся Министерству обороны).

— Если в кейсе «Би-2», действительно, была взятка, то такими методами дипломаты обычно не занимаются, — замечает Бондарев. — Вся эта грязная работа — удел спецслужб. К тому же дать взятку не так-то просто. В рассказе Максима Каца фигурировал замначальника полиции Таиланда — большой человек, наверняка миллионер. Допустим, нужно было «занести» ему несколько миллионов долларов. На счету посольства, где всегда хранятся средства только на его функционирование, просто нет таких денег. Надо писать запрос в Москву. Сотрудники ГРУ в таких случаях более мобильны.

В случае с другими странами Юго-Восточной Азии, в частности с Вьетнамом, Бондарев отмечает, что уровень правовой защиты мигрантов там практически нулевой:

Но говорить о том, что тебя из Вьетнама выгонят просто по звонку российского консула, — тоже преувеличение.

Бывшая сотрудница российского консульства в Индонезии, попросившая об анонимности, в разговоре с «Новой-Европа» также подтвердила, что дипломаты, как правило, не занимаются депортацией, «это не их епархия», но могут быть и исключения.

— Если депортируют кого-то по причине нарушения законов страны пребывания, то это право этой страны. Посольство не будет их защищать, даже адвокатов рекомендовать не имеет права. Все остальные случаи, я думаю, должны как-то отдельно оговариваться и не за просто так. Не может Россия просто сказать: делайте это — и местные сделают. Если были рычаги влияния — вы нам то, а мы вам это, — тогда может быть, — говорит экс-сотрудница консульства.

Глава российского отделения организации по борьбе с коррупций Transparency International Илья Шуманов также считает, что взятки — не свойственный дипломатам метод работы. Коррумпирование зарубежных структур со стороны МИД, как правило, происходит другими способами.

— Не потому что они не умеют давать взятки, а потому что они торгуют своим влиянием, ресурсами, — объясняет Шуманов. — Речь идет, например, о заключении взаимовыгодных контрактов, снижении ограничений на въезд для граждан, доступ к иностранному бизнесу, займы, кредиты. То есть это не прямой подкуп в виде мешка денег, а договор на уровне дипломатического торга: «Вы поддержите нас в ООН — мы вас поддержим на официальном саммите АТЭС, вы этих людей не пустите в страну — мы вашей компании дадим крупный контракт». То есть это высокоранговый вид коррупции, свойственный этому ведомству.

Шуманов также подчеркивает, что зачастую довольно сложно провести четкую грань между дипработниками и сотрудниками спецслужб:

И таких примеров, когда сотрудники спецслужб под прикрытием дипломатического статуса пытались подкупать и бизнесменов, и чиновников в других странах, много.

Так, например, бывший премьер-министр Болгарии Кирил Петков заявлял, что большая часть высылаемых из страны российских дипломатов работала на спецслужбы, а их дипломатическая работа была прикрытием. Из-за таких же обвинений сотрудников российской дипмиссии выслали из Германии, Норвегии, Финляндии, Молдовы и многих других стран.

По мнению Шуманова, депортации политически активных россиян в большинстве своем происходят всё-таки по линии спецслужб, а не по линии МИД. Но в таких странах, как, например, Таиланд, где у России нет военных интересов, спецслужбы присутствуют в меньшей степени. Поэтому к работе подключают дипломатических сотрудников.

«Персона нон грата»

Год назад, в день годовщины вторжения в Украину, в Бишкеке задержали активистов «Красной крыши» — антивоенного проекта россиян, приехавших в Кыргызстан после начала войны. Они пришли возложить цветы к памятнику «Земля — наш дом» и повязать на деревьях сине-желтые ленточки. В отделении милиции их продержали больше шести часов, но после того, как к ним допустили адвоката, быстро отпустили, выписав несколько штрафов за проживание не по месту прописки.

Через неделю задержали друзей «Красной крыши» — россиян, которые тоже эмигрировали в Бишкек после начала войны. Во время допроса им показали огромное досье на активистов — отдельные папки на всех участников проекта, вплоть до фотографий их детей. После задержания их попросили уволиться с работы в государственных учреждениях «по собственному желанию».

— Следователь сказал, что поступила разнарядка из российского консульства, которое приказало всех [активистов] депортировать к чертовой бабушке. Но власти Кыргызстана якобы ответили: нет, давайте мы им дадим предупреждение, а потом депортируем, если будут что-то еще подобное делать, — вспоминает Юлия Кулешова, соосновательница «Красной крыши».

Кулешову также пытались выгнать из местного русского театра драмы имени Чингиза Айтматова, когда она пришла туда с детьми на спектакль. Пока она ждала в холле театра, к ней подошла некая женщина и резко сказала, что Кулешова «не может здесь находиться и должна покинуть театр». Юлия объяснила, что ждет детей, на что услышала следующее: «Покиньте театр, вас уже весь город знает». Кулешова предполагает, что всё это потому, что одним из организаторов мероприятия было российское консульство, для которого она теперь персона нон грата. Только когда рядом с ней села семья с детьми, сотрудники театра оставили ее в покое.

Вскоре после этого активисты закрыли проект «Красная крыша». У самой Кулешовой запрет на участие в любых публичных мероприятиях, не только в антивоенных, но и связанных, например, с правами женщин.

— Мне лично было сказано, что если я буду участвовать в таких мероприятиях, то депортируют меня и моих друзей. И так как в прошлом году наших друзей уволили из-за дружбы с нами из государственного учреждения, попросив написать заявление «по собственному желанию», то мне очень тяжело подвергать других людей опасности, — говорит Юлия.

Она не знает, действительно ли российское консульство было инициатором давления на активистов в Бишкеке или нет, но всячески подчеркивает, что приезжать антивоенно настроенным россиянам в Кыргызстан ни в коем случае нельзя.

— Ситуации, которые здесь произошли, показывают нам, что Кыргызстан — страна с практически неработающим правовым полем, где вопросы решаются связями, властью и, например, мнением российского консульства, — считает активистка.

В августе 2023 года министр иностранных дел Кыргызстана Жээнбек Кулубаев заявил Deutsche Welle, что исходя из договоренностей с Москвой Бишкек выдает России только преступников, а не политических эмигрантов и активистов антивоенного движения. На запрос же «Новой-Европа» в МИД Кыргызстана ответили, что вопросы депортации иностранных граждан «не входят в их компетенцию».

«Работа такая»

Илья Шуманов считает, что сотрудники дипмиссии, действительно, следят за россиянами, которые на территории другой страны делают политические заявления.

— Например, в Таиланде или Вьетнаме точно есть ресурсы для этого: страны небольшие, российская миграционная ячейка на виду, все они приходят в консульство за оформлением паспортов или других документов. Во время акций у посольства их фотографируют, а потом пытаются идентифицировать. Работа такая, — говорит эксперт.

Бывший дипломат Борис Бондарев отмечает, что

Занимался ли МИД преследованием критиков до войны в Украине, точно неизвестно. Сейчас же, по мнению Бондарева, возвращение «статусных лиц» или активистов нужно, «чтобы покаялись ради пропагандистского эффекта».

— Честно говоря, вряд ли за этим скрывается какая-то глубокая стратегия. Обычно всё банальнее: просто человеческое желание испортить людям жизнь, запугать. Ну и проявить себя при случае, — считает бывший дипломат.

Как уточняет Шуманов, МИД исторически довольно плотно вплетен в общую систему российских спецслужб (во времена СССР под прикрытием посольств работали сотрудники первого отделения КГБ), поэтому его участие в давлении на критиков режима вполне логично.

— Думаю, показательное давление на иностранных агентов или активистов в дружественных России странах — это согласованная политика межведомственного взаимодействия нескольких правительственных структур, — считает Шуманов.

О сотрудничестве МИД со спецслужбами говорит и политик Дмитрий Гудков: «Российский МИД перестал быть реальным МИДом, а просто стал довеском ФСБ, поэтому они начали работать совсем непрофессионально. Считают, что есть Запад, а есть глобальный Юг, и второй якобы настроен против первого, чем Россия и может пользоваться».