Антон, 32 года, Москва

Педагог-психолог

— В детстве, да и сейчас в каком-то смысле тоже, я был идеалистом, хотел приносить пользу обществу, — рассказывает Антон.

По этой причине он — практически круглый отличник — сразу после школы поступил в университет на психологию.

За начавшуюся еще на последних курсах карьеру Антон успел поработать и с наркопотребителями, и с преступниками, и с трудными подростками.

— Меня тянуло работать с тяжелыми категориями, — говорит он. — Люди с расстройствами, люди с тяжелой криминальной историей и так далее. Мне казалось, что работа с этими категориями лиц хоть и трудная, но и наиболее полезная.

Несколько лет мужчина проработал в Центре временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей (ЦВСНП). Это место, куда на небольшой срок отправляют подростков, нарушивших закон.

— У нас в УК прописано, что общая уголовная ответственность наступает с 16 лет и в некоторых случаях с 14. Если ты совершаешь какие то уголовно наказуемые деяния в более раннем возрасте, то с вероятностью 95% максимальная санкция, которую могут применить по отношению к ребенку, — это 30 суток в ЦВСНП. Тебя запирают в учреждении закрытого типа, где за тобой круглосуточно ведется наблюдение, — объясняет мужчина.

Попадают в ЦВСНП зачастую за кражи, иногда за изнасилования, вспоминает Антон. Задача сотрудников такого центра — показать детям пример социально приемлемого поведения.

Воспитательной частью в ЦВСНП, да и в целом в учреждениях для детей, чаще занимаются женщины. Среди психологов центра Антон был единственным мужчиной. За работу ему платили чуть выше МРОТ.

— У коллег это вызывало в основном восхищение, — смеется Антон. — Обычно считалось, что парни занимаются другой работой. Все скорее радовались, что я пришел: «Вот теперь-то кто-то сможет говорить с ребятами на одном языке, как пацан с пацанами».

— Помню, как-то слушал радиопередачу, в которой обсуждалось, как выбрать психолога. Ведущие вспоминали известную присказку о том, что «психолог-женщина — это не психолог, а психолог-мужчина — это не мужчина». А потом еще добавили, что если мужчина серьезно занимается психологией, то он должен быть «кем-то вроде гея». Прикольный, думаю, имидж у нашей профессии.

Некоторые друзья Антона, занимающиеся психологией, встречаются с дискриминацией и в реальной жизни. Часто ее источниками становятся близкие, которые считают выбор такой профессии «недостаточно мужским».

— Один мой друг работал психологом в Росгвардии. Его прессовали собственный отец и его друзья. Они все были боевыми офицерами, прошедшими через Афган, а он, значит, занимался всего лишь какой-то психологией. «Нормальные» же мужики с автоматами бегают, в «Витязе» служат, а он с бумажками сидит.

Иногда связанные с профессией стереотипы мужчинам даже помогают, рассуждает Антон, приводя в пример свой активный карьерный рост.

— Часто на работе мне говорили, что раз я мужчина и не бездельник, значит, я нормальный психолог. Я не знаю, насколько это распространяется на другие «женские» профессии, но у нас так. С учителями-мужчинами такая же история — к ним особый трепет. Это бывает полезным преимуществом, но я всё равно считаю, что это скорее плохо. Я встречал психологов — полных придурков, которые пользовались авторитетом именно из-за гендерных стереотипов.

Сами стереотипы берутся из попыток найти объяснение некоторым реальным наблюдениям, считает психолог.

— Действительно, существует статистика, что 97% психологов образования — это женщины. Люди пытаются себе это как-то объяснить, мол, профессия женская. А то, что у нас оплата труда на нищенском уровне и мужчины просто не идут в эту сферу, потому что денег ни фига нет, — это другое.

Кирилл, 27 лет, Санкт-Петербург

автор мастер-классов по изготовлению декоративной косметики

Кирилл родился и вырос в маленьком «не совсем даже городе». Сколько себя помнит, он занимался творчеством: рисовал картины, создавал визуалы для соцсетей, делал бьюти-обзоры, пробовал себя в роли визажиста. Специальность в университете юноша выбрал тоже творческую — графический дизайн.

Одно время Кирилл вел блог, в котором публиковал свои работы, в том числе макияж.

— Мне нравилось на своем лице играть с цветами, текстурой и формами, — вспоминает он.

Порой пользователи соцсетей реагировали бурно. Кириллу разными словами напоминали, что макияж — это «женская история».

— Мне кажется, что такие комментарии возникают, потому что некоторые люди не могут себе позволить что-то похожее сделать, как-то себя проявить. Поэтому они выплескивают свой негатив на людей, которые это делать могут, — рассуждает Кирилл.

Молодой человек с детства любил экспериментировать, красить волосы в яркие цвета и необычно одеваться. На этом фоне он иногда сталкивался с непониманием или даже с нетерпимостью со стороны людей, не принимающих его внешний вид или увлечения.

— Я никогда не воспринимал себя девчонкой, просто по-другому выглядел. Для меня это было нормально.

В школьные годы Кириллу удавалось находить поддержку в кругу семьи и близких друзей. Мама даже помогала ему красить волосы. Сейчас молодой человек живет в Санкт-Петербурге, где почти не сталкивается с открытыми проявлениями агрессии, хотя и вспоминает пару случаев, когда незнакомцы на улице или в метро пытались «предъявить ему за внешний вид».

— Мне всё равно, я всю жизнь с этим живу, — смеется Кирилл.

После признания «движения ЛГБТ» экстремистской организацией уровень тревожности в жизни Кирилла всё же возрос. Появилось понимание, что на улице надо контролировать собственную внешность, а в стране теперь можно «официально гнобить людей, которые выглядят не так».

— Макияж, длинные волосы, особенно окрашенные, — так уже скорее нельзя [выглядеть мужчине], — рассуждает Кирилл. — Хотя если копнуть поглубже, то раньше, наоборот, вообще только парни красились.

Сопротивление стереотипам — это путь к личной свободе, считает молодой человек.

— Есть столько людей, которые хотят выглядеть определенным образом, но не могут, потому что их не примет общество из-за того, что они, например, красятся. Я вот сейчас смотрю, все парни — бьюти-блогеры даже страницы позакрывали.

Петр, 41 год, Московская область

Сотрудник на базе отдыха

Свою жизнь Петр в каком-то смысле делит на «до» и «после». В своей первой жизни он, сибиряк, и работал на скорой, и служил в морской пехоте. До высоких рангов дослужиться, правда, тогда не удалось: из-за драки с пьяным подполковником Петра сначала отправили в дисциплинарную воинскую часть, а затем он и вовсе уволился со службы.

В этой жизни «до» Петр был окружен друзьями и приятелями, для которых разделение между мужским и женским было очевидно.

— Как тогда, в прошлой жизни, говорили? Есть мужская работа, есть женская работа. Вот у германцев: дети, церковь, кухня. А у мужчины что? Телевизор, футбол и деньги, — смеется мужчина.

Жизнь «после» началась около десяти лет назад. Серьезное влияние на Петра оказала вторая жена. Она познакомила мужчину с новыми понятиями и взглядами на жизнь, рассказала о полиамории и о проблеме домашнего насилия.

— Когда шло дело сестер Хачатурян, мы вместе с женой в нашем городке вышли на пикет, — вспоминает Петр. — Я увидел, что жизнь может быть разной, другой, а по телевизору этого не показывают. И меня это захватило. Потом стал интересоваться экологией, раздельным сбором мусора, отличием вегетарианства от веганства и так далее. А мои старые друзья — они вообще не такие. Им бы до получки дожить, водочки попить, песни поорать — и всё.

С женой мужчина развелся, но от новых взглядов не отказался. Сейчас он работает техником на базе отдыха, делает и «мужскую», и «женскую» работу — в зависимости от распоряжений начальства: бывает, приходится чистить септик, а бывает — убирать спальни гостей. При этом некоторых его коллег спектр задач иногда смущает.

Петр же говорит, что от идеи строгого разделения гендерных ролей его коробит.

— Возможно, когда-нибудь эти стереотипы поменяются, но это должно от человека идти. Нельзя просто взять и сказать: «Теперь все равны. Василий, ты будешь сегодня печь блины, а ты, Екатерина, пойдешь машину чинить». У меня, кстати, есть немало знакомых девушек, которые нормально машину чинят. В движках ковыряются, могут двигатель перебрать, масло заменить. И есть достаточно мужчин, которые могут нормально приготовить. Так что тут нельзя говорить, что женщины — у плиты, а все мужчины — за машины.

Берегите мужчин

В 1968 году советский демограф Борис Урланис опубликовал в «Литературной газете» статью под названием «Берегите мужчин». В ней ученый одним из первых попытался привлечь внимание к специфическим мужским проблемам в стране и, в частности, к мужской смертности.

Почти 60 лет спустя эта тема не теряет актуальности. Согласно предварительной оценке Росстата, которую приводит РБК, женщины, родившиеся в 2022 году, проживут на десять лет дольше, чем мужчины. Этот гендерный разрыв в России выше, чем в любой другой стране мира, пишет «Если быть точным», ссылаясь на данные ООН.

Тому есть несколько причин — как биологических, так и социальных. Социальные причины связаны, в первую очередь, со стереотипными гендерными ролями и нормами, то есть представлениями о женственности и мужественности, которые влияют на повседневное человеческое поведение, взгляды на жизнь и привычки.

Если с биологическими факторами, такими как врожденные пороки развития, которые чаще встречаются у мальчиков, не всегда можно что-то сделать, то на социальную среду вполне возможно влиять.

— Постсоветский тип маскулинности, где мужчина не уделяет никакого внимания своему здоровью, пытается всем доказать, что он самый сильный, никогда не болеет и так далее, тоже плохо сказывается на смертности, — рассуждает специалистка по мужской и женской смертности, аспирантка Université Catholique de Louvain Марина Вергелес в беседе с «Если быть точным».

Социальные ожидания от мужчин ведут и к структурной дискриминации: в России только мужчин призывают на срочную службу в армии.

Возведенный в абсолют образ самоотверженного сильного мужчины в итоге становится инструментом в умелых руках — с рекламных щитов и экранов телевизоров можно подталкивать людей к желаемому выбору: «Не хочешь идти воевать, ты что, не мужик?»