Повинуясь зову сердца, Пол Атрейдес (Тимоти Шаламе) поселился в пустыне Арракис со свободными местными партизанами фрименами, чтобы заслужить их уважение и научиться выживать в диких условиях. Главная его союзница и по совместительству любовный интерес — гордая и презирающая систему Чани (Зендейя). Арракис — уникальная ресурсная планета, где добывают сверхценную специю: топливо для космических кораблей и одновременно дурман. Дом Атрейдесов после коварного нападения Харконненов почти истреблен, Пол и его беременная мать Джессика (Ребекка Фергюсон) — одни из выживших. Благодаря пропагандистской работе религиозного женского ордена Бене-Гессерит на Арракисе люди на севере и юге ждут мессию: южные фундаменталисты в этой вере особенно крепки.

Полу Атрейдесу необходимо пройти несколько испытаний, чтобы сплотить вокруг себя непокорных жителей богатейшей планеты. Его оппоненты — не только убившие его отца Харконнены (Стеллан Скарсгард, Остин Батлер и Дэйв Батиста), но и сестры-монахини Бене-Гессерит, манипулирующие знатью (Шарлотта Рэмплинг и Лея Сейду), да и сам император с дочерью (Кристофер Уокен и Флоренс Пью). Всё повествование Пол разрывается между несколькими ролями — мессии, которым его видят со стороны (например, религиозный фанатик в исполнении Хавьера Бардема), наследника отца, влюбленного юноши и беженца, выжившего в массовой резне. В течение фильма нам раскроют тайны родословных главных героев, а Пола проведут по сложному пути становления личности — от неопытного подростка к героическому претенденту на имперский престол. Важными помощниками для Пола и фрименов станут гигантские черви (их можно даже оседлать!), рассекающие пустыню с невероятной скоростью и способные уничтожить целые армии. А еще — сюрприз! — оказывается, во вселенной Дюны существует непобедимое ядерное оружие. «Грядет священная война».

Первую часть «Дюны» сам режиссер Дени Вильнёв называл «созерцательной»: она действительно была замедленным погружением в альтернативную вселенную, создать которую на экране прежде не позволяли ни бюджеты, ни технологии. Основные претензии к этой части касались темпа истории и увлеченности Вильнёва визуальными средствами: от костюмов и интерьеров до военных сооружений и различных этносов. Вильнёв продолжал режиссерскую тактику, уже освоенную в «Прибытии» и «Бегущем по лезвию — 2049».

И если после такого медитативного начала захотелось экшена, то вторая часть «Дюны» — то, что нужно. Связующее звено между экспозицией и кульминацией, середина трилогии, она наполнена боевыми сценами разных масштабов и придворными интригами, которых так не хватало зрителям, утомленным пролетами над песками в первой части. Баталии и поединки теперь происходят на разных планетах, внезапно появляются новые герои, цвет порой меняется на монохром. Но несмотря на обилие новых лиц и сюжетных поворотов, «Дюна: часть вторая» не кажется громоздкой, держит темп и, что удивительно, не усыпляет за почти три часа экранного времени. Мало кто способен работать с такими масштабами, не скатываясь в супергеройскую примитивность, и Дени Вильнёв — из их числа.

Предчувствие мировой войны, с которым снималась первая часть, еще в доковидные времена, воплотилось: за четыре года мир уже подходит, если еще не подошел, к третьей мировой, и в новой реальности книга Герберта и фильм Вильнёва стали пророческими. Песчаные бури на Арракисе напоминают Ближний Восток, а специя — нефть, на которой всё еще держится мировое господство. Религиозные фримены — разрозненные пустынники, чье ресурсное богатство — их же проклятие. Империя с многовековыми стратегиями стравливания оппонентов — крупнейший политический игрок, чей горизонт планирования — столетия и столетия. Женский монашеский орден с колдуньями и манипуляторшами — «мягкая» дьявольская сила и попытка обходным путем получить контроль в мире, придуманном мужчинами и для мужчин. Соперничающие за власть и богатство знатные дома — шахматные фигуры на доске империи. Мессия — вечная фигура Спасителя, позволяющая возложить на него свои политические надежды и ответственность. Как говорит свободолюбивая Чани, «скажи людям, что придет Мессия, и они будут ждать — вечно». Равноправия нет ни между этносами, ни между полами. И когда один из героев произносит: «Я знаю, где твой отец прятал ядерку», гербертовская «Дюна» уже стучит по вискам.

Не нужно особенно интересоваться политикой, чтобы интуитивно воспринять политические параллели Герберта и Вильнёва: «Дюна» — это антиколониальный фильм, воссоздающий в фантастических обстоятельствах будни метрополий и колоний, язык расчеловечивания во время войны, веру и суеверия, природные силы и катастрофы. Вильнёв берет античный масштаб и ссылается на мифологию и мировые религии: здесь есть гладиаторские бои и обожествленные властители, демонические стихии и всесильные чудовища, расы воинов и каннибалов, генеалогические загадки и волшебные заклинания. Как и в первой части, за мурашки по коже отвечает саундтрек Ханса Циммера и выдающийся саунд-дизайн (именно поэтому посмотреть «Дюну» в кинотеатре — особенная роскошь), а за лаконичность бруталистской архитектуры и орнамент масс — несколько сотен мастеров по визуальным и спецэффектам.

Самой очевидным аналогом трилогии «Дюны» в мире кино, пожалуй, будет трилогия «Властелин колец» Питера Джексона. Но между первыми публикациями Толкиена и Герберта в свое время прошло десять лет, а между фильмами — 20:

Именно это сражение между тщеславием, милосердием, властью и любовью станет темой третьей части «Дюны» — и вызовом для лидера повстанцев Пола Атрейдеса: ему необходимо уничтожить имперский порядок, самому не став тем, кого он ненавидит. Каким будет наш обычный мир, когда выйдет финал трилогии, не предскажет никто: возможно, если гибридные войны окончательно накроют нашу планету, идти в кино за антиутопией Герберта не понадобится.