Ассортимент импортных лекарств на российском рынке продолжает сокращаться. Только за первые недели нового года из аптек исчезли три наименования — препарат для профилактики повторного инфаркта, противоопухолевый препарат и инсулин. Всего же за минувший год российский рынок импортных лекарств, по данным аналитической компании DSM Group, обеднел на 20%. То есть фактически каждое пятое импортное лекарство стало нам недоступно. Впрочем, в абсолютных цифрах потеря кажется не столь огромной: по словам директора по развитию аналитической компании RNC Pharma Николая Беспалова, рынок сократился всего на 91 уникальное товарное наименование (SKU) из почти восьми тысяч. Вроде не так много, но это слабое утешение в ситуации, когда приходишь в аптеку и не можешь купить привычное лекарство из списка «пропавших». Насколько важные препараты исчезли и как это сказывается на пациентах?
В начале прошлого года исчез популярный спрей для лечения боли в горле «Гексорал», детский «Панадол», противодиабетический препарат «Оземпик» и «Бисептол» для лечения бронхита. Пропадали «Эутирокс» (применяется при дефиците гормонов щитовидной железы), «Беродуал» (используется для ингаляций при бронхолегочных заболеваниях) и «Назонекс» (противоаллергический спрей). Были перебои с антибиотиками аугментином и амоксициллином. Невозможно было купить гормональные препараты «Кеналог» и «Метипред» — с лекарствами из этой группы в принципе есть проблемы. Осенью прошлого года в аптеках исчез «Микардис», который назначается при гипертензии. По мнению аналитиков,
сужение ассортимента импортных препаратов для лечения сердечно-сосудистых заболеваний оказалось наиболее заметным — список уменьшился на 20 позиций.
На время из продажи пропадали даже некоторые противозачаточные средства и контактные линзы.
Некоторые препараты ушли насовсем, поставки других удалось наладить, какие-то «вернулись» в виде отечественных аналогов. «Выкручиваемся, как и во всем остальном», — рассказал мне знакомый медик, который согласился поговорить исключительно на условиях анонимности — как, впрочем, и остальные врачи, которые со мной пообщались. Абсолютно все отвечают на вопросы очень осторожно, избегая резких оценок.
Перебои с поставками
Основная проблема с лекарствами в том, что они периодически пропадают и врачу приходится подбирать замену. Трудности начались еще во время пандемии, когда многие логистические цепочки были нарушены, а усугубились после введения санкций. Препарат то проходит перерегистрацию, то задержался в пути, а то и вовсе его не закупили из-за экономической нецелесообразности — в результате его нет и у пациента.
В каких-то случаях заменить отсутствующий препарат аналогичным не составляет труда: средства от боли в горле, от насморка, против аллергии, даже антибиотики — все они представлены на аптечных прилавках достаточно широко до сих пор. К тому же врач выписывает не конкретный препарат, а его действующее вещество. Так что в целом выбор есть. Гораздо сложнее ситуация с лекарствами, на которые выписывают льготные рецепты.
Одними из первых проблемы с поставками ощутили на себе пациенты с сахарным диабетом. Еще в 2022 году, когда только стали вводить санкции, начались перебои с инсулином. Сначала дело было в ажиотажном спросе на волне санкций, затем в логистических сложностях:
основные поставщики инсулина — французская и датская компании. Потом инсулин появился, но сейчас в некоторых регионах его снова не купить.
Фельдшер московской районной поликлиники при мне проверяет в компьютерной программе наличие инсулинов в аптеке.
«Вот смотрите, что у нас есть на сегодня, — комментирует он. — «Фиасп» средней продолжительности действия — это Бразилия. Французский «Хумалог», инсулин короткого действия, его немного. Есть «короткие» российские инсулины — «Ринастра» и «Новорапид». И «длинный» инсулин «Левемир», тоже российский. В общем, инсулинов полно, к нам недавно приезжал главный эндокринолог, сказал, проблем с ними быть не должно…»
Впрочем, за пределами столицы ситуация не столь радужная.
«У нас инсулины то пропадают, то снова появляются, — рассказывает жительница Тулы Ирина (имя изменено), ребенок которой страдает диабетом 1-го типа, то есть инсулинозависимым. — Мы получаем инсулин по льготным рецептам: «Новорапид» и «Лантус». С «Лантусом» проблем нет, всегда выдают почти вовремя: если в аптеке в этот день нет, значит, в другой день привезут. А «Новорапид» регулярно исчезает: в начале прошлого года не было, потом ближе к осени пропадал. Перед Новым годом не смогли получить, вместо него выдали «Фиасп»».
Ирина надеется, что замена окажется равноценной: приобретать привычный препарат за свои деньги она не готова. Но есть и те, кто предпочитает купить импортный инсулин, а не довольствоваться тем, что есть в аптеке.
«Это, конечно, некоторое предубеждение, — считает эндокринолог. — Моим пациентам и на отечественных инсулинах удалось скомпенсировать показатели глюкозы. Другое дело, что при переходе с одного препарата на другой такой пациент действительно может чувствовать себя не очень хорошо. Иногда приходится пересчитывать дозу инсулина: конкретного препарата хватает на определенный период, а его аналог приходится колоть чаще. Но это всё можно скорректировать, главное, чтобы сами препараты были».
У каждого специалиста своя «лекарственная» боль. Офтальмолог жалуется, что приходится выписывать от глаукомы вместо оригинального препарата дженерики (то есть копии). У кардиологов проблема с «Прадаксой» — препаратом для разжижения крови и профилактики тромбозов.
«Сейчас вместо него нам в аптеку завезли швейцарский аналог, но его мало, поэтому пока выписываем только на месяц. Посмотрим, что будет дальше»,
— говорит фельдшер.
Онкологам пришлось изрядно поволноваться из-за аспарагиназы: это цитостатическое средство, применяемое в химиотерапии, которое позволяет значительно снизить количество опухолевых клеток в периферической крови и головном мозге. По словам моего собеседника, в прошлом году этот препарат не закупили — вместо него предполагалось использовать индийский аналог, который приводит к серьезным побочным осложнениям. Запасы аспарагиназы постепенно истощались, детей переводили в другие учреждения, где этот препарат еще был. Благодаря активности пациентских организаций закупка все-таки произошла, хоть и в самом конце 2023 года.
Фото: Сергей Миронов / Getty Images
Ушли и не вернулись
«Ситуация станет опасной, если с рынка уйдет препарат, значимый для многих нозологий, у которого нет дженериков, а патент еще не открыт — а значит, не позволяет воспроизводить молекулу другим производителям. Вот тогда мы потеряем возможность лечить», — объясняет ситуацию сотрудник организации, оказывающей поддержку онкологическим пациентам.
Пока, по словам моих собеседников, препараты, объявившие о своем уходе с российского рынка, в эту категорию не попадают. Например, у «Эффиента», кроворазжижающего средства, по мнению одного из моих собеседников, достаточно много российских аналогов. Перебои с «Зепатиром» — препаратом для лечения вирусного гепатита С — тоже не страшны: по словам еще одного моего собеседника, в Европе это лекарство уже не используется, потому что все перешли на более эффективные и удобные пангенотипные схемы. Да и у нас предпочитают преимущественно другие препараты для лечения гепатита, а «Зепатир» покупали из-за демпинговой цены.
Не столь критична и потеря «Оземпика» — сахароснижающего препарата, который ушел из России еще год назад.
«У нас целый арсенал средств для лечения сахарного диабета, — говорит эндокринолог одной из московских больниц. — Есть возможность подобрать терапию для каждого пациента. «Оземпик» известен тем, что не только снижает уровень сахара в крови. Он еще подавляет аппетит и помогает снижать вес, что важно для пациентов с диабетом. Сейчас появился российский аналог с тем же действующим веществом — посмотрим, как покажет себя, надеюсь, что хорошо. А пока есть старый добрый «Метформин», который прекрасно справляется с контролем глюкозы».
Врачи говорят, что уход «Икземпры» — препарата, который применяется при лечении рака молочной железы, — хоть и активно обсуждался в новостях, на деле не представляет собой настолько большую проблему.
«Это обычный противоопухолевый антибиотик второй линии, — объясняет онколог. — Его назначают при метастатическом раке молочной железы 3–4-й стадии, если оказались неэффективны препараты
первой линии. Он не так часто применялся, и его есть чем заменить». Впрочем, врач признает, что у некоторых российских препаратов бывает превышена токсичность, но это управляемо,
и ее «всегда можно поймать на начальных этапах и скорректировать».
Вот эти «скорректировать» и «выкрутиться» сейчас выходят у врачей на первый план и помогают даже, казалось бы, в безнадежных случаях. Например, когда пациенту требуется терапия CAR-T — это один из инновационных и перспективных методов лечения онкогематологических заболеваний, при котором собственные лейкоциты пациента генетически программируются на уничтожение раковых клеток.
«Мы переживали, когда ушли препараты для терапии CAR-T, но нашли альтернативу — теперь отправляем пациентов в Беларусь или Казахстан», — говорит один из моих собеседников.
Фото: Наталья Гдовская / Getty Images
Лекарства будущего
На первый взгляд, кризис удалось преодолеть. Многие импортные лекарства у нас по-прежнему присутствуют. А если каких-то нет, достаточно ввести название в поисковую строку интернет-аптеки, чтобы выпал его российский аналог — и часто не единственный. Так что лечиться вроде есть чем.
Но мои собеседники уверены: у нынешней ситуации с лекарствами отдаленные последствия, и основные беды еще впереди.
В основном с рынка уходят дорогостоящие оригинальные лекарства импортного производства, которые проиграли в госзакупках российским аналогам.
Понятно, что государству важно поддержать отечественного производителя, влияет и фармакоэкономическая целесообразность: российские препараты стоят дешевле. Но есть и оборотная сторона этого вопроса.
«Непонятно, как проводились клинические исследования российских аналогов, — говорит один из моих собеседников.
— Эквивалентность, эффективность и безопасность того или иного лекарства определяется именно исследованиями, а не мнением врача. Но в России деньги на это практически не тратятся.
А значит, мы не можем быть уверены в таком лекарстве. И не можем назначить оригинальное, которое прошло все исследования, — его у нас нет…»
К сожалению, вероятность того, что в ближайшее время к нам придут инновационные препараты, тоже практически нулевая: ни экономический, ни политический климат в России этому не способствует.
Возможно, удастся разработать собственные современные лекарства, но в любом случае это работа не на год и не на два. А значит, в медицинском плане мы продолжим отставать, а пациенты будут лишены более качественного лечения.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
