— Валерий Дмитриевич, смотрели ли вы «Прямую линию» президента Путина?

— Естественно, не от начала и не до конца.

— Что вы после нее скажете? Это двойник или всё-таки сам Владимир Владимирович, живой и невредимый?

— Конечно, это двойник. Я получил массу записок от своих друзей и знакомых, которые говорили, что это двойник российского президента. Среди них есть люди, которые не так чтобы доброжелательно ко мне относились.

— А по каким признакам они увидели, что это двойник?

— По массе признаков, хотя бы по гуляющим скулам. Просто двойнику, когда формировали его лицо, ввели в скулы какой-то материал. Череп же невозможно изменить, а овал лица можно. У Путина достаточно характерные скулы, и чтобы повторить их, двойнику ввели какой-то материал крайне неудачно, этот материал там гуляет, он поднимается, там комки. Перед публичными выступлениями ему приводят лицо в порядок, но потом скулы у него всё равно начинают гулять.

— О Путине давно говорили, что ему делали пластику лица.

— Путину сделали всё относительно неплохо, за исключением ботокса. А это именно двойник. Плюс другие признаки: манера держаться, манера говорить. Если вы смотрели, то видели: в течение первого часа он практически не кашлял, потом ему об этом напомнили, что надо покхекивать.

— Мог же человек ко второму часу устать и начать покашливать?

— Надо всё-таки видеть вещи такими, какие они есть, а не придумывать избыточных объяснений. Не помню, кто сказал это, но отрицать существование того, что у вас перед глазами, это значит оскорблять господа Бога. Вы видите другого человека, который только старается быть похожим на оригинал. Он очень старается, но иногда у него не получается.

— По-моему, довольно хорошо получается…

— Это для вас. Для многих — нет. От 20 до 30 процентов россиян уверены, что Путин умер. Еще около 40% этого не исключают. Жестикуляция была, не характерная для Путина в последние годы. Помните, как ему приходилось держаться рукой за стол? Что-то еще заметил мой знакомый… Ах да: покойный всегда говорил слово «обеспечение» с ударением на четвертый слог, неправильно. А этот вдруг сказал правильно: обеспечение. В этом возрасте уже не переучиваются, тут никакой наушник уже не поможет.

— Наушник? Какой наушник?

— Они используют для него «шпионский» наушник, у меня некоторые студенты так сдавали экзамен. Внешне определить это довольно трудно, самого наушника не видно, просто человек всё время как бы прислушивается к своему внутреннему голосу.

— Я в свое время окончила музучилище, я очень точно слышу нюансы голосов. По-моему, и тембр, и говор, и манера говорить — совершенно путинские.

— На самом деле тембр голоса очень отличается от оригинала. К сожалению или к счастью, но в данном случае вы ошибаетесь, это совершенно другой человек. Есть данные антропологической и фоноскопической экспертиз, проведенных японцами, они были опубликованы в ряде западных таблоидов и в The Moscow Times.

Я знаю немножко больше того, что было опубликовано, поскольку японцы любезно поставили в известность меня первого.

Вы говорите, что вы музыкант. Я получаю каждый день много писем, в которых люди, ссылаясь на то, что они музыканты, пишут, что они слышат разные голоса. Поэтому я предпочитаю на широкой публике опираться на данные экспертиз, а для себя — на абсолютно точное инсайдерское знание.

Ну обратите внимание, как я себя уверенно, спокойно, вальяжно веду. Я же знаю, что происходит. Я знаю, что Путина нет в живых.

— Вот это меня и удивляет. Есть некие люди, которые, по вашим словам, так хотят скрыть смерть Путина, что засунули тело президента в бытовой холодильник. Представляете, как они должны хотеть, чтобы вы тоже замолчали?

— А с чего вы взяли, что все эти люди хотят скрыть смерть Путина?

— Как это — с чего взяла? Иначе зачем труп в холодильнике?

— Некоторые хотят, а некоторые — нет. Не менее влиятельные люди не хотят это скрывать. Они как раз хотят, чтобы это стало достоянием общественности. Сами они пока — пока, я подчеркиваю! — огласить это не могут. А я могу.

— Почему вы можете?

— Потому что у меня есть такое право. Оно мне даровано.

— В смысле — даровано как природное право человека? Или даровано кем-то из этих людей?

— Даровано одной из этих группировок.

— А зачем такие сложности? Когда вы только объявили о смерти президента, многие стали говорить: дескать, это нарочно, чтобы дать Путину возможность выскользнуть из катастрофы с войной. Раз виновник всех бед умер, то и отвечать некому. Так и объявили бы на весь мир?

— И что тогда произойдет? Есть российская элита, у которой противоречивые интересы. Есть элита, которая боится общества. Есть Запад, который безумно боится хаоса. Вы думаете, американцы не знают, что Путин умер? Они прекрасно знают. Британцы знают. Китайцы знают, что в сентябре принимали у себя уже двойника. Все об этом прекрасно знают. Но все боятся изменения статус-кво. А люди, которые меня прикрывают, хотели бы изменения статус-кво. Но они пока не могут выступить открыто.

— Чего именно боятся те, кто не хочет изменения статус-кво? Какое развитие событий у них в головах?

— Они боятся потери активов и жизни. Очень боятся. С моей точки зрения, это ошибка, события развивались бы не катастрофически для них. Но это мое предположение, а решение принимают они.

потому что это невыгодно. На самом деле не так уж просто понять, что у этих людей в головах. Я кое-что знаю из общения с ними, из наблюдений за ними. Они очень логичны, очень последовательны, но аксиомы, на которых основывается их логика, очень отличаются от наших. Поэтому нам эти люди непонятны.

— Это вы говорите о тех, кто в России. А как представляют себе жизнь «после Путина» его западные партнеры?

— Они уверены, что смерть Путина, если ее обнародовать, приведет к хаосу в России, к децентрализации с последующей фрагментацией, к потере контроля над ядерными вооружениями. Это их самый большой страх. Это то, чего они боялись в 1991 году, когда распадался Советский Союз. Вы же помните, что ни американцы, ни французы, ни британцы отнюдь не были сторонниками дезинтеграции СССР. И сейчас оживает их прежний кошмар. Они думают об опасностях и угрозах. Да, их страхи колоссально преувеличены, возможно, они вообще не имеют никаких оснований. Но на Западе политики, оценивая ситуацию в России и возможные последствия, движимы именно этими страхами. Поэтому они готовы иметь дело с Патрушевым: он, с их точки зрения, может обеспечить стабильность.

— Вы сказали, что эксперты услышали три голоса. Итого: один Владимир Владимирович — это…

— Уточню: эксперты сказали, что действуют три разных человека. Фоноскопическая экспертиза могла касаться только двоих, третий «Путин» вообще никогда ничего не произносил, он использовался только для проходок, то есть при появлении на публике, когда ничего говорить не надо.

Послушайте, какую отсебятину несет в последнее время этот якобы президент, когда отрывается от бумажек. Это человек от природы очень глупый, его взяли из маргинальной среды. Кстати, неожиданные признания «Путина» в том, что он бывший морской пехотинец и плотник четвертого разряда, — это факты из личной биографии Васильича.

— Это он тогда проболтался?

— Да, да. И, кстати, идея пересадить чиновников на российские автомобили тоже неспроста: Васильич — сам автомобилист и большой патриот российского автопрома, иномарки он никогда не водил.

— Путин тоже патриот российского автопрома. Вспомните желтую «Калину».

— У Путина это было для красного словца, а у этого искренне. Дело в том, что он вообще горит на работе, он готовится к встречам. Ему кладут отчеты, ориентировки, он всё это читает. Там указано, когда «он» встречался с человеком, как тот себя вел, детали каждой встречи, психологический портрет собеседника, слабые и сильные стороны. Мне вообще рассказывали, что ко встречам этот «Путин» готовится лучше подлинного президента.

— То есть он не такой дурак?

— Он такой дурак. Но всё-таки он в лучшем состоянии, чем был в последнее время Путин. И ему очень нравится то, чем он занят. Он встречается с губернаторами, дает им указания, ведет себя с ними откровенно развязно и по-хамски.

— Путин так себя с ними не вел?

— Путин вел себя пренебрежительно, но не по-хамски.

— В 2020 году, когда начиналась пандемия, кто выступал перед россиянами? Путин или двойник?

— Тогда это был Путин.

— Но ведь занесло же его тогда на половцев и печенегов? Почему вы считаете, что если теперь несет отсебятину, то это уже Васильич?

— Сейчас изменилось содержание и качество этой отсебятины. Нет, тогда это был Путин. Двойник начал очень плотно, практически полностью, заменять его только с конца августа этого года, когда Путин перешел на постельный режим, когда врачи уже сообщили, что осень он не переживет.

Признаки того, что перед нами не совсем Путин, вы могли видеть уже давно. Если говорить о последних месяцах, то послушайте выступление Николая Платоновича Патрушева от 4 ноября. Это было прощальное слово в честь покойного.

— Патрушев тогда действительно говорил о Путине как-то в прошедшем времени, но и речь ведь шла о «начале славных дел».

— Выступление было длинное, просто вы обратили внимание только на один фрагмент. Но я знаю, как это было воспринято вторым и средним эшелонами элиты, особенно силовой. Для них это был совершенно очевидный сигнал: во главе страны стоит теперь Патрушев. Помните классический советский прием? Кто стоит во главе похоронной комиссии, тот и страну возглавит.

Или вспомните поездку президента в штаб Южного военного округа в Ростове-на-Дону. Обратите внимание: он сидел, а над ним — портрет Шойгу. Вы себе такое представляете, чтобы президент хоть одной страны сидел под большим портретом министра обороны? Это всё косвенные признаки, число которых, конечно же, будет увеличиваться.

— Вы сказали, что Васильич, двойник, — человек недалекий, вытащен из социальных низов.

— Да.

— Откуда тогда у него настолько феноменальные актерские способности, чтобы так виртуозно копировать голос и все повадки Путина?

— Если вас тренируют на протяжении нескольких лет, то вы сможете копировать повадки и голос. Более того, я думаю, что специалисты-психологи или даже актеры могли бы вам рассказать: если вы долго копируете какого-то человека, то начинаете говорить очень похоже на него. А его даже заставили немецкий язык учить.

— пленка специальная, которая повторяет отпечатки оригинала. Это давно известная шпионская технология.

— А пальцы-то зачем? Кто его отпечатки может разглядывать?

— Кто-нибудь да разглядит, начнет сравнивать. Кстати, людей, у которых может быть натренирован глаз, каких-нибудь глав дипмиссий, к двойнику близко не подпускают, чтоб не заметили какие-нибудь несуразности. А широкой публике — ей всё одно.

Они и ростом различаются. И моложе копия на несколько лет. И физическое состояние Васильича намного лучше, чем было у покойного в последние годы. Правда, у двойника больные почки, поэтому одутловатость время от времени появляется, но ничего фатального, как было у покойного, нет.

— Президента ведь обслуживает и сопровождает огромное количество народу. И все они…

— Все они прекрасно знают, с кем имеют дело. Они прекрасно осведомлены о происходящем.

— Если такие толпы народу в курсе, почему об этом говорите только вы?

— Потому что эти толпы народу боятся об этом говорить, мы с вами об этом уже говорили. Эти люди понимают, какими рисками это чревато. Они давали прорву подписок. Они знают, что всё кругом прослушивается. Знают, как гибли их товарищи из ФСО, которых заподозрили в нелояльности и в утечке информации. Там за последние годы внезапно скончались 15 или 20 человек.

— Из окон падали?

— Зачем же? Инфаркт, инсульт, иногда ДТП.

— Когда и из каких соображений Васильича начали готовить в двойники Путина?

— Впервые двойников Путина стали использовать еще в конце нулевых, но исключительно в целях безопасности. Тогда никакого разительного сходства и не требовалось, речь шла в том, чтобы продемонстрировать человека, похожего на Путина, который садится в кортеж. Один мой хороший приятель как-то видел четыре кортежа с четырьмя «Путиными». Настоящий Путин в это время ехал в машине сопровождения. Кстати, говорят, что Путину самому эта идея пришла в голову. Может, ему и подсказали, но он присвоил ее себе, как он это часто делал.

Дальше — больше. Они решили добиться большего сходства, над этим стали работать с 2014 года. А интенсивно эта работа пошла на рубеже 2019–2020 годов, когда Путину сообщили, что он страдает тяжелой болезнью и горизонт его в целом очевиден, спасти его не удастся. Помните, как объявил о перекройке Конституции в январе 2020 года? А в марте он встречался с лидерами фракций. Это и было первое публичное испытание двойника. Как ему потом сказали, неладное заподозрил только Жириновский.

Потом, когда Путин был еще относительно в форме, они друг друга взаимозаменяли: если дело вдруг шло не так, тогда Путин заменял двойника. То есть он был наготове. Это освобождало президента от колоссальной презентационной нагрузки. Публичные обязанности отнимают очень много времени и сил, а Путин чувствовал себя плохо, и периодически проходил интенсивный курс лечения. Ему старались минимизировать нагрузку. Тогда никто не ожидал, что дело зайдет так далеко, что двойнику придется замещать президента не частично, а на постоянной основе.

— Правильно ли я поняла, что из четырех «пробных» двойников в 2019 году выбрали лучшего и стали лепить из него эту «Галатею»?

— Я не знаю, какими критериями они руководствовались. На самом деле, сначала двойников было двое. Один из них позже погиб. Причем не случайно погиб: его убили, потому что заподозрили в двойной игре. Это было связано с тем, что можно было бы назвать попыткой подготовки государственного переворота. С этим было связано убийство Зиничева.

— Зиничев же вроде упал с утеса, спасая жизнь оператора?

— Зиничев был расстрелян, а вместе с ним — несколько сопровождавших его офицеров. Подоплека такая была. В течение нескольких дней после этого ликвидировали и двойника. Остался один, потом нашли еще одного, но тот, что остался после гибели «коллеги», стал основным, он теперь и заменил покойного президента.

— В последнее время «двойник», если это он, совершил несколько зарубежных визитов. Как его страхуют во время переговоров с лидерами других стран? Неужели одного оставляют?

— Одного его, конечно, не оставляют. На «приватной» встрече с Си Цзиньпином он был в компании еще трех или четырех российских собеседников. А нам объявили, что встреча была тет-а-тет, только с переводчиками. Вот так и страхуют. Если мероприятие публичное, то используют, как я уже говорил, наушник. Есть сценарий, в котором «Путина» могут неожиданно даже прервать.

— Почему Васильич не выйдет из-под контроля тех, кто сделал его, как вы говорите, президентом?

— Это невозможно, абсолютно исключено. Иначе ему тут же, простите, хана. И он это прекрасно знает.

— Как? Он же президент России, всесильный человек.

— Нет, он находится под контролем Федеральной службы охраны. Самостоятельно он ничего не может сделать. Они следят за тем, чтобы он не вышел за определенные рамки. Сейчас у него степень свободы побольше, чем до смерти Путина, то есть до 26 октября, но его кураторы этим недовольны.

— Этому несчастному человеку есть что терять? Он догадывается, что с ним может дальше произойти?

— Ощущение такое, что он изначально не очень понимал, во что ввязался. Его купили на колоссальные посулы, пообещав: какое-то время ты будешь играть эту роль, а потом мы сделаем тебе пластику, перевезем в тихое, спокойное место, поживешь там, потом вообще получишь свободу. Гонорар ему пообещали — пять миллиардов долларов.

— Услышав о такой сумме, надо было бежать, роняя тапки.

— Да, любой нормальный человек, узнав о такой сумме, отказался бы наотрез, потому что понял бы, что таких денег никто вручать ему не собираются. Этот согласился. Ему действительно нечего было терять, у него нет родственников, он жил один.

— Кто он по документам? Что о нём вообще известно, кроме отчества?

— Кстати, он уже не Васильич, недавно ему поменяли документы. Это, конечно, казуистическая глупость, но по настоянию Патрушева двойник поменял фамилию, имя, отчество. Теперь он и по документам Путин: Владимир Владимирович Путин. Теперь на вопрос о том, кто идет на выборы, любому честно ответят: Путин Владимир Владимирович.

— Они поменяли ему документы, когда приняли решение, что и на выборы пойдет?

— Идти или не идти ему на выборы — это долго обсуждалось. Были разные варианты, потом всё склонилось к такому. А изначально Патрушев, например, настаивал, что делать этого не надо, что надо всё решать как можно быстрее, потому что долгое пребывание у власти двойника чревато серьезными проблемами.

Ну или можно будет в крайнем случае выборы отсрочить, благовидный предлог всегда найдется. Потом всё-таки большинство настояло на двойнике.

— Кто это — большинство, которое спорило с Патрушевым? И почему вообще Патрушев согласился с тем, что его сын потерпит?

— Большинство — это люди, которые могут заблокировать решение Патрушева. Они контролируют процесс, они доверили Патрушеву управлять страной, но они его боятся. Причем правильно делают, что боятся. Они пообещали ему, что власть со временем перейдет к его сыну, но хотели бы отсрочить момент выполнения обещаний.

Теперь схема у них такая: избирается бывший Васильич, назначает новое правительство во главе с Дмитрием Патрушевым, а спустя какое-то время якобы действующий якобы президент объявляет о своей отставке.

— Устал и уходит?

— Совершенно верно. Премьер-министр, молодой талантливый менеджер, который спас Россию от яичного кризиса и поднял сельское хозяйство на небывалую высоту, остается исполняющим обязанности, а потом избирается. Если, конечно, всё пошло бы так, как они рассчитали, в чём я лично не уверен.

— Почему не уверены? Что тут может пойти не так? Схема-то обкатанная?

— Слишком много недовольных таким сценарием. Даже те люди, которые сейчас дали обещание Патрушеву, что поддержат его сына, будут ему на самом деле мешать.

— Какие кандидаты на пост президента есть у противников сценария с двойником?

— Нет у них никаких кандидатур. Сейчас речь идет о том, чтобы спровоцировать какой-то хаос. Возможно, уже в январе. То есть не факт, что они будут дожидаться выборов и только потом действовать, это может начаться и раньше; назвать точные даты, даже месяц, невозможно.

Пару раз за последние два месяца это доходило чуть ли не до прямых столкновений.

— Прямые столкновения — это как? Они дрались, что ли? Или как это выглядело?

— Это были конфликты с оружием в руках. Подробностей я не знаю, но в первый раз это было примерно 28–29 октября, то есть сразу после кончины вождя, а второй раз — недавно. Что-то там между ними происходит. Очень высоко недовольство и в ФСО, хотя формально ее руководство в хороших отношениях с Патрушевым.

— Откуда там такие недовольство и напряжение? На фронте дела идут прекрасно, украинцы, как сообщает российская пресса, бегут, русские ломят, в экономике всё колосится, живи да радуйся?

— Напряжение связано с тем, кто что получит, а кто потеряет.

— Поделить не могут?

— Да-да, именно, это дележ. Но вы не поверите: среди этих людей есть те, которые абсолютно уверены, что всё надо менять. Что надо сносить путинский режим и создавать что-то более приличное, цивильное. Не демократическое, но хотя бы прагматически-реалистическое.

Прошу прощения за цитату из анекдота, но тут уже, считают они, «не кровати надо менять, а девочек». И это очень сильные настроения, причем есть они, что самое удивительное, и среди силовиков.

— Среди силовиков — это как раз можно понять. Наверное, хотят за границу ездить, как когда-то. Им же нельзя много лет было.

— Между прочим, это действительно один из очень важных факторов. Социокультурная ориентация, потребительские ценности — это очень важный мотив. Они хотели бы ездить за границу, они хотели бы выйти из-под санкций, никто из них не хочет никакой Северной Кореи, никто не хочет национализации, которой бредит Николай Платонович. Никто не хочет реального закручивания гаек, их и так чересчур закрутили.

— Раз так, то чего, казалось бы, проще? Объявить, что отвечает за всё покойный, а мы тут так, погулять вышли…

— Они и скажут, всему свое время, в этом у меня сомнений нет. Вопрос в том, какое время они сочтут подходящим, чтобы на такое решиться.

— Они не понимают, что чем дольше труп лежит в холодильнике — тем труднее о нём будет рассказать?

— Я думаю, они ожидают подходящего момента, который, с их точки зрения, еще не настал.

— Почему вы не называете Михаила Мишустина потенциальным преемником? Пока именно он, а не Патрушев-сын, случись что, становится и. о. президента по закону.

— Мишустина вообще никто не рассматривает. И сам он этому очень рад, у него никаких амбиций в настоящий момент нет. Он вне игры.

— А кто в игре?

— В игре ближайшее окружение президента, в основном силовики. В их руках ключевой ресурс — силовой.

— Где эти силовики будут деньги брать?

— Они полагают, что деньги им выделит правительство, они уже готовят пакет крупных кадровых перестановок. Не могу о нём рассказывать в подробностях, но если они его хотя бы на треть осуществят, то вся бюрократическая диспозиция в России изменится колоссально.

— А олигархи в курсе?

— Обратите внимание, что Аркадий Ротенберг, по-моему, из Дубая так и не вернулся, а улетел он сразу после смерти Путина. Он знает, что Патрушев его недолюбливает, поэтому предпочел оказаться подальше от России. Правда, я не знаю, где он сейчас, может, уже и вернулся.

— Олигархов будут сажать, чтобы раскулачить, отнять активы?

— Во-первых, для этого. Во-вторых — чтобы создать новый социальный контракт с обществом.

— Когда вы впервые сообщили, что «тиран умер», многие аналитики стали говорить: профессор Соловей поставил на эту карту всё, всю свою репутацию.

— Это абсолютная чепуха. Я ничем абсолютно не рискую. Повторяю: абсолютно ничем.

— А если завтра выяснится, что Путин живехонек?

— Это никогда не выяснится, потому что он мертв. Я хорошо знаю, о чём говорю, иначе я бы об этом не говорил. Это не та информация, которую можно публиковать, не будучи уверенным на сто процентов. Я абсолютно уверен в достоверности.

— Что будет со всеми богатствами Путина? С дворцом, например, в Геленджике?

— Не знаю, как и кому Путин завещал доступ ко всему этому. Знаю только, что его личное состояние оценивается в 250 миллиардов долларов. Но значительная часть этого состояния — в натуральном виде. То есть это тонны золота, десятки килограмм платины. Это доллары в физическом виде, то есть не в виде каких-то банковских счетов.

— Штабелями, что ли?

— Именно штабелями.

— А Васильич не захочет на всё это наложить лапу и ни с кем не поделиться?

— У него нет доступа ко всему этому. И это, я думаю, самая строго охраняемая государственная тайна — у кого такой доступ есть.

— Что нам, обычным гражданам страны, со всего этого? Нам-то какая разница, «настоящий» Путин сидит на президентском месте или липовый? Если политика его останется прежней, то какая нам разница, двойник там, тройник или всё сразу?

— Нам с этого как раз одна простая выгода. Как только это всё начинает происходить, есть возможность в этом поучаствовать обществу. Потому что люди, которых я вам не называю, будут нуждаться в поддержке общества. И не только они. И вот этот «великий немой», этот русский народ может уже попробовать чего-то добиться.

— Как вы представляете себе развязку?

— Я представляю себе развязку в виде очень серьезного политического кризиса, который начнется сверху. То есть консенсус, установившийся сейчас между всеми этими элитными группировками, будет разрушен.

потому что им нужен будет ресурс. И вот это как раз даст шанс для такой, знаете, умеренно демократической трансформации в России. Эта трансформация будет осуществляться в союзе между частью элиты и частью общества.

— Какую роль сыграет в ситуации с предполагаемой заменой Путина на Патрушева-младшего тот самый «великий немой» русский народ?

— Сейчас он уже никакой роли сыграть не сможет. Надо смотреть правде в глаза. Люди запуганы, деморализованы, они не понимают, они боятся, они дезориентированы. Оппозиция, кстати, в том же положении.

— Оппозиция тоже не сможет принять в этом участие? Куда-нибудь она сможет вставить ногу?

— Она сможет принять в этом участие, если у нее окажется достаточно дерзости, безоглядности, авантюризма. Но для этого в тот момент, когда всё начнет закручиваться, оппозиции придется в страну вернуться. Можно, конечно, заниматься просвещением из-за границы. Более того, пока вы за границей, это единственное, чем вы можете заниматься: писать в свободной прессе, устраивать дискуссии. Всё это здорово.

Те из этих людей, которые решатся приехать и обратиться к народу с призывом, получат на свой призыв ответ. Вот они вправе на что-то рассчитывать.

— Кто же их подпустит к народу с призывами?

— Уверяю вас: наоборот, будет отдано распоряжение не трогать их. Другое дело — решатся ли они сами приехать, даже если узнают о таком распоряжении. Они будут уверены, что это хитро задуманная игра, чтобы их выманить, чтобы самое ценное достояние нации уничтожить.

— Вообще-то мы знаем историю Алексея Навального, который в самолете на пути в Россию смеялся: никто, мол, его не посадит. Есть такое видео. Наверное, он тоже верил, что есть какое-то распоряжение не трогать?

— Навального бы и не тронули. Я могу вам совершенно точно сказать: Навального не тронули бы, если бы его приехали встречать не две тысячи человек, а хотя бы двадцать тысяч. От этого всё зависело. Судьба Навального тогда зависела от массовой динамики. Более того:

Когда я опубликовал сообщение о том, что «тиран умер», у оппозиции была превосходная возможность его подхватить. У нее была уникальная возможность заняться делегитимацией режима. Они могли начать говорить громко: никакого Путина больше нет, царь ненастоящий, вас обманывают. Поди плохо?

— Какую пользу это принесло бы им?

— Автократический персоналистский режим зиждется на фигуре автократа, и как только вы подрываете легитимность этой фигуры, режим резко слабеет. И дело ведь тогда уже не в том, хороший Путин или плохой, поднял он Россию с колен или опустил. Дело в том, что Путина просто нет. Его вообще нет. Это совершенно другая плоскость пропаганды и агитации.

Что сделали эти люди вместо того, чтобы мое сообщение подхватить? Они принялись защищать Путина, настаивая, что он жив. Потому что они выросли в системе координат, где Путин — ключевая точка, и без Путина они жить не могут. И сейчас самые яростные защитники Путина — не чиновники, они-то знают, что его уже нет. Самым яростным защитником Путина стала российская оппозиция, особенно либерального свойства. Как вы думаете, эти люди способны к борьбе?

— Те сценарии, о которых вы рассказали, реализуются до президентских выборов? Или всё-таки россиянам дадут еще разок избрать Владимира Владимировича?

— Не знаю. Здесь нет точного ответа, это зависит от слишком многих переменных. Мне дают понять, что некие события могут развернуться еще до выборов. Какие именно — не знаю.

Автор: Ирина Гарина