Посреди густого леса 

Официальный статус места лишения свободы будущая колония особого режима ИК-18, «Полярная сова» (Ямало-Ненецкий автономный округ), получила лишь в 1961 году. Тогда это была зона смешанного типа: часть заключенных числилась на строгом режиме, а часть — на общем и в колонии-поселении. В том же году поселок, в котором жили немногочисленные гражданские, тоже стал официальным населенным пунктом и получил название Харп (в переводе с местного языка — «северное сияние»). Однако первые заключенные в тех местах появились задолго до того, как там выросли бараки, окруженные колючей проволокой и охранными вышками.

Великая Отечественная война способствовала резкому развитию промышленности в Приуралье, Сибири и в некоторых местах вдоль Северного морского пути, через который во время войны советские ледоколы проводили американские корабли с ленд-лизом. После войны решили и дальше развивать южное побережье Ледовитого океана и проложили Трансполярную железнодорожную магистраль, которая должна была соединить рельсами Баренцево и Охотское моря.

Строить магистраль должны были преимущественно заключенные сталинских лагерей. Ж/д пути стали тянуть с запада СССР, тем более что до Воркуты рельсы уже и так были проложены. В конце 40-х годов в район Салехарда и Лабытнанги перебросили около 100 тысяч заключенных, которые должны были прорубить полотно через Североуральский хребет, соединив железнодорожные пути с дорогой в Воркуту.

Территория, где чуть позже возник поселок Харп и колония «Полярная сова», примыкала к Уральским горам. А еще там, в связи с обилием притоков Оби, был настоящий лес, а не тундра, что сильно облегчало как строительство (шпалы можно было изготавливать на месте), так и проживание заключенных.

В 1947 году, когда стройка только начиналась, заключенных привозили не в оборудованные лагеря, а на пустое место. И они вместе с охраной сами строили бараки, смотровые вышки, обносили территории колючей проволокой. В Харпе строили не просто бараки, а полуземлянки. В летние месяцы снимался слой земли, примерно в метр глубиной. Пол и стены над полом укреплялись деревом и глиной. А сверху уже из цельных бревен возводились стены бараков.

— Я попал в Харп в 1963 году, — вспоминает 89-летний вор в законе, представившийся как Иван Иванов.

Туда стали свозить зэков, склонных к побегу. Считалось, что оттуда бежать невозможно, слишком климат суровый. Но вот лично я готов поклясться, что как минимум один побег из «Полярной совы» был. Году примерно в 57-м или 58-м бригада зэков пошла на дальний участок заготавливать дерево. И что-то там случилось, конвой и часть зэков завалило. Но как минимум шести человек из заключенных тогда не досчитались. Руководство их немного поискало да и списало в погибшие. А я одного из тех «погибших» через десять лет в «малине» (воровской притон. — Прим. авт.) в Красноярске встретил. Он мне и рассказал, что они пошли не на юг (там до Лабытнанги чуть больше 50 км, но местность почти непроходимая), а на север, через хребет к Воркуте. Так вышло почти в три раза больше, но зато на всем пути кочевья хантов и мансов встречались. В них беглецы и отдыхали между переходами.

И всё-таки условия в Харпе считаются очень суровыми. Однако обилие леса вокруг способствовало росту поселения. В 60-х там стали развивать газовые месторождения, понадобились железобетонные конструкции — было решено построить в Харпе завод железобетонных изделий (ЖБИ). При нем организовалась сперва колония строгого режима, а потом и колония-поселение. В настоящее время в поселке проживает около 5 тысяч человек, в основном освободившиеся заключенные. В колонии для осужденных пожизненно, колонии строгого режима и колонии-поселении — еще около 2 тысяч человек вместе с охраной.

— Сейчас можно много разговоров услышать, почему ИК-18 назвали «Полярной совой», — говорит Иванов. — Самое популярное объяснение: мол, по верованиям северных народов, именно сова провожает души в царство мертвых. Не знаю, как там с проводами, но «совой» колонию прозвали по совершенно другой причине.

Куропатка — птица маленькая и шустрая, подручными средствами добыть ее трудно. А вот сова большая, тяжелая: самки больше самцов, и их вес может доходить до 3 кг, да еще охотится она своеобразно. Сядет на ветку или прямо на снег и замрет, словно окаменев. В этот момент, если хорошо прицелиться, ее можно сбить камнем или поленом. Как и у любого хищника, мясо у полярной совы жесткое, иногда рыбой воняет. Но если долго варить, вполне съедобно. Так что зону назвали так не потому, что сова мудрая птица или проводник в царство мертвых, а потому что зэкам своим мясом выжить помогала. Это уже потом, в 80-х, разные активисты, чтобы начальству угодить, стали скульптуры лепить. А сейчас этих сов из дерева вырезают и в Салехарде и Лабытнанги за большие деньги продают.

А затопи ты мне баньку по-черному…

Устроить в Харпе колонию особого режима для пожизненно заключенных было решено в 2002 году. За два года внутри колонии строгого режима построили четыре дополнительных двухэтажных корпуса, способных вместить до 600 заключенных. В конце 2004 года «Полярная сова» приняла первых пожизненно осужденных. Новые корпуса строились с учетом местных погодных условий. Стены выложены двойной кладкой (непродуваемые и долго держат тепло), трубы водяного отопления тоже проложены двойным рядом. Если придет в негодность труба в одной ветке, то отопление пойдет по дублирующей.

Содержат заключенных в основном по двое, но раз в два-три года соседей меняют. Сокамерников подбирает штатный психолог, в задачу которого входит не допустить нахождения в одном пространстве двух слишком противоположных людей. Однако есть и те, кто в двухместной камере коротает срок в одиночестве. Например, «битцевский маньяк» Александр Пичушкин (на его счету 49 убийств и три покушения на убийство). По словам охранников, Пичушкин любит рассказывать о своих подвигах без всякого раскаяния: он буквально смакует некоторые свои преступления.

До недавнего времени пожизненно заключенным было запрещено работать. На прогулку они выходили один раз в день, на час, во внутренний дворик. Душевую посещали раз в неделю. Баня в корпусах для пожизненно заключенных не предусмотрена. Впрочем, нет ее и в помещениях колонии строгого режима. Одна из самых популярных в «Полярной сове» легенд гласит, что в 50-х годах вор в законе Бедняк и «хозяин» зоны офицер Мартынов организовали одновременную баню для почти двух тысяч человек. Тогда, в 50-е, в Харпе капитальных строений не существовало, но уже были возведены корпуса будущего завода ЖБИ. С Большой земли на завод пришло кое-какое оборудование. Кроме того, что оно было упаковано в деревянные ящики, станки и промасленные железные детали были замотаны в толстенный брезент, который, собственно, и позволил устроить баню за полярным кругом.

— Лично я ту баню уже не застал, — рассказал «Новой-Европа» Иванов, — но был знаком с теми, кто в этом событии принимал участие. Устроить баню придумал не Бедняк, не Мартын, а один зэк, который на воле ходил подсобным рабочим в геологоразведочных партиях. Так вот, геологи частенько себе баньку прямо посреди тайги устраивали. Берется брезентовый шатер на 20–25 человек — тогда такие в армии были распространены, геологи их использовали. Внутри шатра устанавливается еще одна палатка, обычно тоже из брезента, но гораздо меньше. Снаружи и внутри разводится несколько костров. Те, которые внутри шатра, нагревают воду и держат температуру. А те, что снаружи, нагревают специально отобранные камни. Когда камни раскаляются, их быстренько заносят в маленькую палатку внутри шатра. Брызгают на раскаленные камни воду и на минут 10–15 температура там сильно повышается. Никаких скамеек нет, люди просто стоят и веничками себя охаживают. Потом выскакивают и либо в снег, либо в речку ухают. Затем забегают уже в большой шатер и там моются. А остывшие камни из парилки меняют на другие, которые нагревались снаружи.

Именно таким образом, только гораздо масштабнее, и была проведена баня в «Полярной сове» в конце 50-х годов. «Помывочная» была устроена из двойного слоя брезента, закрепленного на деревянных жердях. Ее расположили на месте одного из бараков: она вмещала одновременно до 70 человек. Вода нагревалась в десяти бочках в разных концах шатра, обеспечивая температуру в помещении примерно в 25–30 градусов по Цельсию и снабжая моющихся горячей водой. Парилка тоже была собрана из двойного брезента на жердях и вмещала одновременно до 20 человек. А рядом с «баней» горело около десятка костров, нагревающих камни для парилки и воду для мытья.

— По рассказам, к той бане готовились чуть ли не месяц, — говорит Иванов. — Это же представить трудно, сколько дров надо было заранее наготовить, угля нажечь, камней для «каменки» обтесать, веников наломать.

Так что блатные вместе с мужиками месяц лес валили, выдавая такую выработку, что начальству и не снилось.

По словам Иванова, такая баня в «Полярной сове» действовала еще лет пять. Запускали ее не чаще двух раз в год: слишком уж много работы по подготовке требовалось. А потом про нее прознало руководство из Лабытнанги: решили опробовать, вот только в баню приехали с водкой и спиртом. Не уследили — спалили брезент, который и составлял основу «полярной бани».

«Выйду и кого-нибудь медленно убью…»

На сегодняшний день в «Полярной сове» содержится чуть менее 400 заключенных, приговоренных к пожизненному лишению свободы. И почти все они надеются, что в какой-то момент (например, после 25 отсиженных лет) смогут всё-таки выйти на волю. У всех перед глазами судьба Анвара Масалимова, который был впервые осужден за убийство еще в 70-х годах. Отсидев 13 лет, Масалимов вышел на свободу и снова убил случайного собутыльника. Не желая возвращаться на зону, расчленил тело и разбросал по помойкам, но в процессе попался на глаза свидетелям.

Преступник был приговорен к смертной казни, но высшая мера была заменена на пожизненное лишение свободы. В начале 2000-х годов из 105-й статьи УК РФ («убийство») был исключен квалифицирующий признак «ранее совершенное убийство», если наказание за него уже было отбыто. В итоге в 2016 году Масалимов, сидевший в то время в «Полярной сове», был освобожден как полностью отбывший срок наказания. Через пару лет после освобождения он опять оказался за колючей проволокой за нанесение тяжких телесных повреждений. Но это обитателей «Полярной совы» уже не волнует, ведь из колонии для «пыжиков» (пожизненно заключенных) Масалимов сумел выйти, а значит, и они могут.

Говорят, в это верит убивших двоих и ранивший еще шестерых человек бывший майор милиции Денис Евсюков, который отправляет в месяц до десяти писем в самые разные инстанции. В письмах он обращает внимание на необходимость пересмотра дела по самым разным основаниям.

По-прежнему настаивает на своей невиновности участник захвата школы в Беслане Нурпаша Кулаев: он говорит, что лично он никого не убивал, на него якобы «повесили» преступления других террористов, а сам он, наоборот, помогал заложникам. Всерьез рассчитывает на пересмотр своего дела бывший лидер Ореховской преступной группировки Сергей Буторин (Ося): он особенно оживился после того, как Александр Пустовалов по кличке Саша-Солдат вышел на свободу. Во многом благодаря показаниям Пустовалова следствию удалось доказать, что Буторин заказал убийства минимум 40 человек. А теперь, когда Саша-Солдат на свободе и может исчезнуть, вместе с ним могут исчезнуть и некоторые показания.

Даже Пичушкин, который бравирует своими убийствами, судя по всему, верит, что сможет выйти на свободу.

— Первое, что я сделаю, выйдя отсюда, — медленно кого-нибудь убью, — рассказывал «битцевский маньяк» журналистке Еве Меркачевой. — А потом изнасилую пару женщин. В любом случае мне ведь не хватает 15 трупов (Пичушкин считает, что он должен полностью «заполнить трупами» шахматную доску в 64 клетки, а сейчас у него на счету 49 убитых. — Прим. авт.), так что мой путь еще не закончен.