Ежегодно организуемый правительством официозный книжный фестиваль «Красная площадь» приходит на ум в последнюю очередь, когда речь заходит о мероприятиях, где можно засвидетельствовать важные для современной русской литературы процессы (хоть Путин и назвал его «ярким, долгожданным событием»).

Однако летом 2023 года у стен Кремля всё же произошло одно и вправду яркое событие. У павильона «Художественная литература» собрались сотни подростков, которые сперва выслушали часовое выступление сразу трех авторов, а затем выстроились в огромную очередь, чтобы подписать у них книги. Авторов, что примечательно, также аномально молодых: 20, 22 и 24 лет.

На сцене рядом с мавзолеем Ленина появляется девушка в розовом костюме, представляющаяся как Тория Дрим. Она около получаса препарирует свой еще не вышедший роман на «тропы» («выход из абьюзивных отношений», «атмосфера жаркой Испании») и занимает аудиторию рассуждениями в духе: «Любовь — это чувства, чувства есть у каждого человека, и каждый из нас способен чувствовать эти эмоции, а любовь — это вообще особенное чувство».

Затем под громкие овации к ней присоединяются двое ее коллег: Лия Стеффи и Аллен Дуэль. Они начинают раздавать советы начинающим авторам («главное — это вера в себя, не опускать руки») и рассказывать, что у всех людей разные вкусы: «Вот мне нравится “Игра престолов” — а кому-то вообще не нравится». На этом содержание сорокапятиминутной встречи, запись которой фестиваль опубликует под громким заголовком «Звезды Young Adult», исчерпывается.

Назвать этот заголовок кликбейтным было бы некорректно, он всецело отражает реальность: они, действительно, звезды, и они, действительно, определяют жанровую идентичность того, что в России принято называть young adult (далее — YA) литературой.

Стеффи, Дуэль и Дрим — это синдикат трех тесно связанных друг с другом авторов издательства АСТ, составного элемента монополиста «Эксмо-АСТ» (на долю которого, по разным оценкам, приходится печать до 78% тиражей художественной литературы в России). АСТ заинтересовалось дебютантками еще до того, как они отправили рукописи на рассмотрение, и ни одну девушку из трио не позиционирует исключительно как писательницу.

В первой же строке описания романа Аллен Дуэль «Серпентес» копирайтеры АСТ подчеркивают: «У автора Аллен Дуэль четыре миллиона подписчиков в TikTok!» В издательском профиле Лии Стеффи отмечается: «На ее канал в TikTok подписаны более пяти миллионов человек». Ввиду более скромных медийных достижений Тории Дрим (лишь 108 тысяч подписчиков в тиктоке) аннотация к ее книге начинается с написанной заглавными буквами фразы «Для фанатов книг Лии Стеффи». Низкое качество редактуры, к примеру, романа Стеффи «Орлеан», в первом издании которого опечатки встречались практически в каждом абзаце, а на самой первой странице читателя ожидало слово «смирть», также намекает, что литературная составляющая такого рода YA для АСТ не в приоритете.

Нишевый интернет недавно всколыхнул рассказ YA-автора Даяны Морган, печатавшейся в импринте АСТ Mainstream (он же выпустил «Орлеан»). По ее словам, их совместный с Софией Никодимовой роман «Могильный Алхимик» еще до утверждения финальной редакции и сдачи проекта в типографию оказался доступен для предзаказа в интернет-магазине «Читай-город».

Предложить издательские контракты тикток-блогерам c писательским бэкграундом в виде фанфиков на платформе Wattpad и многомиллионной лояльной аудиторией, которая будет раскупать первые тиражи новых книг еще на этапе предзаказа, — ясная маркетинговая стратегия. Лия Стеффи, например, задолго до издания первой книги записывала видео в духе «ботаник и отличница» в тиктоке; этим она продолжает заниматься и сейчас, уже совместно с Дуэль и Дрим, параллельно активно развивая телеграм-канал на 150 тысяч подписчиков и снимая любительские сериалы «Без возможности вернуться» и «Потерянный во тьме».

Их сюжетные линии («Что Каин подарил Тэе? Кого ненавидит Мэл?») отражают нарративы и стилистические особенности книг представителей «синдиката». Американизированные имена, сеттинги и образы западного типа (американский футбол в старшей школе, персонажи в джерси спортивных команд США, загородный дом как основное место действия), общее подражание подростковым сериалам вроде «Сверхъестественного» через жанровые клише.

Такие «вестернизированные» продукты (как сериалы, так и книги) пользуются колоссальной популярностью — некоторые эпизоды набирали до 1,5 млн просмотров, а, к примеру, «Орлеан» Стеффи на Wattpad прочитали больше 2,2 млн раз. Президент «Эксмо-АСТ» Олег Новиков в 2022 году отмечал, что Лия Стеффи наряду с Лией Арден и Мединой Мирай (всё это псевдонимы российских авторов) «обеспечила вклад в увеличение спроса в этом (YA.— Прим. авт.) сегменте».

И пока на Западе ведутся споры о том, каким должен быть YA, преисполненным мрачной социальной проблематики о расизме и насилии или, напротив, представляющим молодой аудитории мир как светлое гостеприимное место, большинство российских авторов под вестернизированными именами (Стеффи-Дуэль-Дрим) выпускают произведения, действие которых происходит в вакууме: в диснеевско-глянцевой Америке, темных королевствах или «завесе между Землей и неизвестностью», где живут персонажи с именами Ария и Мэрибель.

Как так вышло?

«В СССР янгэдалта нет, и мы категорически против этого»

Как жанровая категория YA возник в США начале 1960-х, когда «Ассоциация библиотечного обслуживания молодежи» (Young Adult Library Services Association) позаимствовала два первых слова из своего названия для обозначения литературы, рекомендованной молодым людям в возрастном диапазоне от 12 до 18 лет. Тогда же начинают появляться первые канонические произведения, знаменующие золотую эру жанра: «Изгои» Сьюзен Хинтон (1967), «Ты здесь, Бог? Это я, Маргарет» Джуди Блум (1970) и «Шоколадная война» Роберта Кормье (1974).

Эти романы объединяет социальная оптика. В центре — подросток, на трудном этапе своей жизни озабоченный экзистенциальными вопросами и пытающийся усвоить противоречивые ценности общества, в котором происходит его взросление. Все три произведения после выхода стали объектами громких цензурных споров из-за обращения к темам, никогда ранее не рассматривавшимся как «детские». В «Изгоях» это насилие, социальное неравенство и воспитание в неблагополучной семье, в романе Джуди Блум — проблемы полового просвещения и религиозной идентичности, в «Шоколадной войне» — нонконформизм и коррупция.

Общественный резонанс объяснялся не только «неудобством» тематических линий, но и в целом новизной феномена тинейджерства. Процесс оформления подростков в самостоятельную социальную группу с уникальным набором мировоззренческих установок запустился лишь в 1940-е годы, незадолго до всплеска студенческих движений за гражданские права по всему миру. В этот период американка Морин Дэйли публикует роман «Семнадцатое лето» о подростковой любви, часто рассматривающийся как родоначальник всего YA в принципе, а уже в 1951-м выходит культовый «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера (роман, оказавший на становление YA огромное влияние).

И пока американский YA делал свои первые контроверсивные шаги, в СССР набирала обороты хрущевская оттепель. Она способствовала репрезентации молодых людей — простых, а не идеологически отфильтрованных последователей Павла Корчагина. Например, киноэпопея «Застава Ильича», также известная как «Мне двадцать лет», о трех молодых идеалистах, пытающихся найти себе место в неуютной советской действительности. Органичность их образов спровоцировала ожесточенную критику картины со стороны партийного руководства и самого Никиты Хрущева, который заставил режиссера Марлена Хуциева радикально переделать фильм, описав его персонажей следующим образом:

«Они показаны так, что не знают, как им жить и к чему стремиться. И это в наше время развернутого строительства коммунизма, освященного идеями Программы Коммунистической партии!… Это морально хилые, состарившиеся в юности люди, лишенные высоких целей и призваний в жизни».

В конце 1990-х — начале 2000-х американский и европейский YA переживал период беспрецедентного коммерческого расцвета. Прилавки книжных по всему миру заполнили романы Джоан Роулинг о Гарри Поттере, суммарный тираж которых по всему миру превысит 600 млн, Стефани Майер дебютировала с «Сумерками», а снятые по трилогии «Голодные игры» Сьюзен Коллинз фильмы собрали в мировом прокате $2,9 млрд. Если в 1960–1970-х в западном YA наблюдался тренд на гиперреализм, то к 1990-м жанр тесно подружился с фэнтези.

В России «нулевых» весь сегмент молодежной прозы прочно заняли переводные бестселлеры или же мимикрирующие под них отечественные творения. Как отмечала редактор Popcorn Books Яна Маркович, у книжного маркетинга в области YA есть обыкновение вводить читателей в заблуждение через обложки, схожие с оформлением известных успешных серий.

С наступлением 2010-х в западном YA происходит своего рода «консервативный разворот», возвращающий жанр из эскапистских фэнтезийных миров к социальным корням, — как выразится публицист Стив Салерно, «невыносимую тьму». Прошли наивно-романтические «нулевые», время китчевых кинокомедий, реалити-шоу и бесконтрольного ипотечного кредитования, на поверхность всплыли социальные противоречия. Поп-культура откликнулась такими YA-романами, как «Крик» Лори Холс Андерсон о пережитом сексуальном насилии от родителя-алкоголика, страдающего ПТСР, или «Как это случилось» Кеклы Магун об убийстве 16-летнего чернокожего юноши. А что же у нас?

Консервативно-фантастический разворот и его последствия

В 2022 году в интервью «Коммерсанту» гендиректор издательской группы «Альпина» (у которой также есть YA-серия) Алексей Ильин рассказал, что последние десять лет в российских издательствах нарастала тенденция на «той или иной степени самоцензуру»: «Принимались законы и решения, которые мы не могли игнорировать». Проявление этой тенденции конкретно в YA-индустрии еще в 2020-м описала бывший главный редактор Popcorn Books Тата Анастасян: издатели требуют от YA-авторов отсутствия в тексте «острых углов», хотя «сам жанр young adult подразумевает именно острые углы». И даже если издательские дома заинтересованы в провокативных текстах, затрагивающих 18+ темы, подобный «бунт» ограничивается жесткими рамками: «без ЛГБТ, психических расстройств, ВИЧ и т. п.»

Универсальный способ сглаживания углов — это, во-первых, упор на полуфантастические, внеконтекстные сюжетные линии, а во-вторых, то, что Яна Маркович назвала «блокадой иностранного подражательства». Это выражается либо в полном отказе от использования имен, символов, локаций и других деталей, присущих российской действительности, либо в их крайне обезличенном употреблении, когда при замене всех российских топонимов и имен на, допустим, финские или канадские, на сюжете и сеттинге это никак не отразится (как, например, в новом романе коллектива «К.О.В.Ш.» «Виноват Кофе» от «Эксмо»). Вкупе с уже упомянутым игнорированием «неудобных» тем эти правила образуют негласное ТЗ для писателя, желающего опубликовать свою книгу в YA-серии или импринте «Эксмо-АСТ». Что примечательно, рынок такие принципы издателям не диктует — как раз напротив.

Это иллюстрирует роман Елены Малисовой и Катерины Сильвановой «Лето в пионерском галстуке» (ЛВПГ), благодаря усилиям российских чиновников известный широко за пределами YA-комьюнити. Хотя ЛВПГ — это переизданный в печатном виде фанфик с «Фикбука», концептуально он совершенно не похож на то, что в России 2023 года считается мейнстримом YA. Он повествует о пионерском лагере в сеттинге позднего СССР, его главные герои — простые советские юноши по имени Юра и Володя, в тексте фигурируют общеизвестные институции вроде МГИМО, он написан в доступном, но не примитивном стиле. И, конечно, его центральная тема — гомосексуальные отношения в порицающем их обществе.

ЛВПГ, в продвижение которого, по словам авторов, было вложено 200 рублей, в первом полугодии 2022 года стал второй самой продаваемой книгой в России, по данным Российского книжного союза, самой продаваемой книгой в категории YA, разошелся тиражом в беспрецедентные 250 тысяч экземпляров и принес издателю Popcorn Books (PB) доходность в размере 50 млн рублей.

А немногим позже ЛВПГ пропал с полок российских книжных из-за закона о запрете «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений», его авторов признали иностранными агентами, против PB возбудили дело о пропаганде ЛГБТ, а власти устроили травлю издательства и настояли на смене его «голубого вектора». В конечном итоге в августе 2023 года «Эксмо» получило контроль над PB, выкупив 51% акций компании.

На скандале с ЛВПГ история Popcorn Books как издательства, с 2018 года активно выпускавшего книги о нетрадиционных отношениях, пока прервалась. На страницах таких бестселлеров PB, как «Назови меня своим именем», «Парень встретил парня» или «О чем молчит Ласточка», на сайте издательства жирным шрифтом отмечается «Произведение снято с продажи на территории Российской Федерации».

По словам собеседника «Новой-Европа», близкого к PB, из-за принятия закона об ЛГБТ-пропаганде издательство полностью отказалось от публикации квир-текстов:

Если посмотреть обновления в издательском портфеле PB за последний год и сравнить их с новинками 2018–2019 годов, очевиден значительный прирост фэнтези, но остросоциальные произведения, действительно, продолжают выпускаться — и фантастические в том числе. Например, «Младший Брат» канадского автора Кори Доктороу — о подростке, столкнувшемся с обвинениями в терроризме, пытками спецслужб и реалиями полицейского режима в недалеком будущем в США; или же «Отторжение» российской писательницы Кати Райт о проблемах юношеской социализации (но героев там тоже зовут Рита, Шон, Кларк и так далее). Сделка с «Эксмо» включала соглашение о невмешательстве холдинга в редакционную политику издательства, что, как отмечает источник, пока что реализуется на практике.

Аналогичный баланс в отборе книг для публикации удается сохранять и другим независимым YA-издательствам, которые можно противопоставить коммерчески мейнстримному «Эксмо-АСТ». Это, к примеру, издательский дом «Самокат», «Белая ворона» и импринт издательства «Поляндрия» NoAge.

Наряду с PB их также отличает высокое качество редактуры и оформления книг. Обложки большинства YA-произведений, выпускаемых «Эксмо-АСТ», крайне похожи друг на друга и напоминают сгенерированные искусственным интеллектом арты. В то же время дизайн-аспект книг NoAge экспериментирует с супрематическими деталями в духе издательства Ad Marginem и искусной работой с цветами. Это часть издательской стратегии сегментирования подростковой аудитории.

Очевидно, что роман «Тэррлисс» Лии Стеффи («АСТ») о «богатых и тщеславных жителях города Рибовски» рассчитан на иного читателя, нежели сатирические минималистично-абстрактно оформленные «Добрые соседи» Сары Лэнген (NoAge) о «буржуазных обитателях» престижного пригорода в Лонг-Айленде. В портфелях перечисленных независимых издательств не так много фэнтези, зато достаточно серьезных, хорошо написанных произведений о проблемах сексуализированного насилия над несовершеннолетними, взрослении в семье диктатора или принятии собственной идентичности в школьном возрасте. Как в 2022 году выразилась главный редактор «Самоката» Ирина Балахонова, ее издательство старается делать акцент на «качественных многоадресных текстах, зная, что и подростковые, и юношеские, и даже детские наши книги с удовольствием читают взрослые».

«Вступайте в армию фанатов» vrs. «Рынок рухнул»

В ходе дебатов The New York Times 2012 года о «силе молодежной литературы» писательница Патрисия Маккормик, отвечая на вопрос, почему YA пользуется популярностью и среди взрослых читателей, предположила: «Авторы, пишущие для молодежи, идут на творческий риск — относительно структуры повествования, слога и социальных комментариев, которые не столь часто увидишь в художественной литературе для взрослых».

Вернемся к схожим по тематике «Тэррлиссу» Стеффи и «Добрым соседям» Лэнген. У «Добрых соседей» есть интересная особенность: если не знать, что перед вами ориентированный на подростков роман 16+, можно предположить, что это условно несколько стилистически облегченная редакция нового произведения Джонатана Франзена, который вдруг стал более прямолинейным и менее абстрактным в социальных оценках. Эта книга о чопорном пригороде Лонг-Айленда, написанная человеком, в Лонг-Айленде выросшим. Она изобилует аккуратными и остроумными деталями, которые присущи «великим американским романам», — но делает это с молодежной непосредственностью. Сказать то же самое о книге Лии Стеффи, которая также пытается затрагивать нарратив специфики «буржуазных обитателей», нельзя.

АСТ позиционирует «Тэррлисс» так: «В свои 21 Лия уже не только успешный автор романтического YA-фэнтези, но и популярный блогер с 5 000 000 подписчиков. Вступайте в армию фанатов Лии!»

Например, в романе есть эпизод, в котором персонаж разговаривает с директором частного лицея, и последний начинает диалог со студентом с фразы: «То, что вы платите деньги, не дает вам права на столь неподобающее поведение. Здесь все платят». Но по сюжету нет никакой необходимости в первом же предложении диалога затрагивать платный характер обучения.

В подобном стиле написаны книги большинства резидентов YA-серий и импринтов «Эксмо-АСТ». «Серпентес» Дуэль, где персонажи с изначально натянутыми отношениями без сюжетного перехода становятся лучшими друзьями, или же «Мара и Морок» Лии Арден — «темное фэнтези» о воюющих странах, где люди «сами выбирают своего нового короля», а также об умершей 200 лет назад главной героине, которая воскресает, моментально адаптируется к новым реалиям и загорается идеей убить потомков некоего принца, потому что 200 лет назад он убил ее сестру. Это не «многоадресные» тексты, для взрослой аудитории чрезмерно простые и наивные.

То, что «Эксмо-АСТ» занимается преимущественно выпуском фантастики и сугубо коммерческих Стеффи, Арден, Дрим и Аллен, а небольшие издательства — остросоциальных и относительно «сложных» текстов, естественно. Из-за монопольного положения и несопоставимых издательских мощностей «Эксмо-АСТ» исполняет роль трендсеттера на российском книжном рынке, и, соответственно, надзор за его деятельностью, провоцирующий самоцензуру, ведется более интенсивный. А платить штраф в размере до 10 млн рублей за даже косвенное затрагивание ЛГБТ-тематики или выпуск какого-нибудь автофикшна с вскользь упомянутой войной в Украине, разумеется, не хочет даже монополист.

На это накладывается довольно тяжелое актуальное экономическое положение книжной индустрии в целом. Летом 2022 года на волне коммерческого успеха «Лета в пионерском галстуке» (PB), «Щепотки магии» («Альпина») и книг уже неоднократно упомянутых авторов АСТ, российские деловые издания с большим оптимизмом писали о перспективах развития жанра. Руководитель редакции Mainstream (АСТ) Сергей Тишков тогда утверждал, что «если в целом редакция растет на 20% в год, то направление YA у нас выросло к прошлому году почти на 60%». Главным риском для индустрии YA участники рынка в 2022-м называли потенциальное ужесточение законодательства об ЛГБТ-пропаганде.

Закон вступил в силу в декабре того же года. Но он лишь добавился к уже имеющимся проблемам иного порядка: дефицит полиграфических мощностей, спад продаж бумажных книг, снижение покупательной способности россиян, потери иностранных новинок.

«Экономика рухнула. Мне кажется, у нас, безусловно, есть хорошо продаваемые книги, но в связи с ситуацией очень сложно стало печатать. Типографии работают на иностранных машинах иностранных производителей, поэтому всё это гораздо сложнее — сложнее стало закупать бумагу. Стало хуже с материалами. Хуже стало с покупкой прав, мы не можем покупать иностранные права в таком большом объеме, как раньше. Тиражи не выросли, тиражи, наоборот, уменьшились», — описывает текущую ситуацию собеседник «Новой-Европа», близкий к PB. Предпосылок для ее изменения пока не предвидится.

Попытка к бегству

Отвечая на вопрос журналиста «Ъ» о возможности «переориентации на Восток» российской книжной индустрии — по аналогии с другими отраслями, Алексей Ильин согласился, что Россия — это «часть европейской культуры и литературы». «Что касается авторов из Турции, там, к сожалению, мало из чего можно выбрать. Мы, скажем так, слишком далеки культурно».

Юные российские читатели существуют с западными в схожем культурном контексте. Им нравится читать фанфики про карикатурные американские школы с чирлидерами и футбольными командами, и по мере взросления их также начинают интересовать проблемы квир-коммьюнити и прочие темы, ставшие запретными.

От западной индустрии российская также унаследовала близость к маркетинговым процессам и отчасти даже шоу-бизнесу. Всё же современная проза в России — даже если мы говорим о суперзвездах вроде Виктора Пелевина или Владимира Сорокина — сфера преимущественно элитарная, рассчитанная на взрослого читателя с определенным бэкграундом. В YA подобного «порога вхождения» нет — он плоть от плоти массовая культура, тотально подчиненная запросам аудитории.

Это иллюстрирует уже разобранная выше конвергенция ролевых моделей «тикток-блогер — писатель» и появление в российском YA-комьюнити цельных фэндомов, от «ЛВПГ-шников» до поклонников «Мятной сказки» Александра Полярного, которых последний в 2020 году решил немного пошантажировать, попросив их раскупить 100 тысяч экземпляров своей книги и в противном случае пообещав покончить жизнь самоубийством. Пример этот важен для понимания общего «уровня дискуссии» в сегменте российского YA, где действительно превалирует эмоциональный маркетинг: просьбы от авторов, чтобы их «поменьше гнобили», разговоры про «шипперство», хейтеров и конфликты с другими блогерами.

Издательские гиганты в такой конъюнктуре чувствуют себя очень хорошо, поскольку фанаты Лии Стеффи — это не читатели Ad Marginem, которых могут возмутить вырезанные при переводе фрагменты романа «Благоволительницы». Погрешности в редактуре, шаблонное оформление, отсутствие финансовых рисков из-за уже имеющегося у авторов виртуального потенциала, безразличие сверхлояльной аудитории к посредственным сюжетам и ее склонность к участию в фэндомах — всё это делает YA-литературу прекрасным инвестиционным активом для «Эксмо-АСТ». Точно так же, как и, например, франшизу «Голодные игры» для Scholastic Corporation.

Но вот прямо сейчас, исходя из списка YA-бестселлеров Scholastic, он предлагает читателям в основном остросоциальные книги про Вторую мировую войну или рожденного в Нигерии украинско-канадского хоккеиста (по совместительству борющегося с агрессивным расизмом), то «Эксмо-АСТ» продолжает в российском YA тренд на эскапизм в духе западных 2000-х.

Предоставление «альтернативных миров» для укрытия в трудные времена — это, действительно, одна из ключевых функций YA. В первые недели пандемии COVID-19 The Wall Street Journal даже составлял подборку подростковых книг, предлагающих «идеальное бегство прямо сейчас». Но в России фэнтезийный эскапизм стал главным нарративом, не давая жанру сдвинуться с точки развития конца 2000-х.

А за их масштабирование сейчас редко отвечают люди, не аффилированные с «Эксмо-АСТ».

В России вновь стал уместен хрущевский подход к искусству. В декабре 2022 года хабаровский депутат Юрий Ягодин («Единая Россия») выкупил целую партию книг «Лето в пионерском галстуке» и «О чем молчит Ласточка», чтобы впоследствии записать на видео процесс их уничтожения, сопровождаемый комментарием: «Я очень рад внести свой вклад в спасение нашей молодежи, нашей русской цивилизации, нашей России от этих западных лжеценностей, от этого ужаса, от этого мрака… За Россию, Слава России, да здравствует наша великая страна Россия!»

Да, от такой реальности, несомненно, очень хочется укрыться в фантастике.