Напомним вкратце эту историю. В феврале 2022 года Камила Валиева представляла Россию на Олимпийских играх в Пекине. В разгар Олимпиады 15-летнюю фигуристку обвинили в том, что она принимала запрещенные препараты на соревнованиях в декабре 2021 года. К тому моменту Валиева успела выступить и победить в командном зачете, а до индивидуальных прокатов ее допустили после многочасового заседания комиссии — в итоге там Валиева выступила неудачно.

Комментируя допинг-скандал, российская сторона прикрылась версией о том, что девочка допила воду из посуды, из которой перед этим запивал лекарства ее дедушка. «Спасибо деду за победу!» — с таким ёрническим заголовком на обложке вышла после обнародования этой странной версии газета «Советский спорт».

Версия с дедушкиным лекарством — не самая удачная для защиты в долгосрочной перспективе. Но менять ее, как уверяют спортивные юристы, уже нельзя. Как рассказал мне не под запись один высокопоставленный спортивный чиновник, Россия в суде будет цепляться за юридически некорректные формулировки и прочие нюансы, которые возникли из-за скорости принятия решения во время Олимпиады.

Но сейчас речь о другом: такая история с переносом оглашения вердикта — ситуация для CAS крайне редкая. Еще более удивительна формулировка: «Без объяснения причин». Суд лишь пояснил: потребовались дополнительные документы.

Человеку, мало знакомому с процедурой, может быть не очень понятно, что там решать почти два года. Обычно подобные истории полностью укладывались в полгода — редко в полгода с небольшим. Но здесь, очевидно, нужно вынести вердикт не только по делу о допинг-пробе— речь идет о принятии куда более серьезных решений.

Сначала обратим внимание на нескольких героев скандала со спортивным допингом в России. В первую очередь на Филиппа Шветского, врача, раньше работавшего в академической гребле, где были зафиксированы шесть случаев подсадки гребцов на запрещенные препараты при его непосредственном участии. Спустя какое-то время после странной карьеры в академической гребле этот человек возник в тренерском штабе Этери Тутберидзе, при этом сразу в качестве врача сборной по фигурному катанию. Огромное количество вопросов с самых разных сторон тогда было задано в адрес федерации и тренерского штаба. Главный из них — какими уникальными достоинствами обладает именно Филипп Шветский, что его аврально привлекли к работе со сборной всего за полгода до стартов в Пекине? Но и спортивные функционеры федерации, и сама Тутберидзе хранили молчание. Хранят до сих пор: на эту тему не прозвучало ни одного публичного комментария.

Высказывается только сам Шветский, которому, по его словам, не нравится, что из него сделали «козла отпущения». Но высказывается он крайне непоследовательно и противоречиво.

27 июля текущего года Шветский дал интервью государственному информационному агентству ТАСС. Это интервью было выставлено рано утром — ровно в 08:00. Любому работающему в России редактору очевидно, что это не оперативно взятое и расшифрованное интервью, а то, что долго вычитывается и согласовывается (часто не только с самим собеседником). Поэтому случайных оговорок быть не может. Более того, журналист не пытается подловить собеседника, а работает по заранее согласованному плану.

Отвечая на вопрос, откуда взялась версия с посудой дедушки, врач неожиданно признается: «Нужен был срочный факт, как это вообще могло попасть в ее организм. Было понятно: попадание случайное. Мы общались с институтом фармакологии — для полного выведения данной дозировки нужно от 24 до 72 часов, не более того. Поэтому — да, это первое, что могло прийти нам в голову».

28 сентября другое связанное с государством издание — «РИА Новости Спорт» — снова берет интервью у Шветского.

Может показаться, что собеседник просто исправляет глупую ошибку, сделанную двумя месяцами ранее. Но повторюсь: интервью согласовывалось и выверялось. Брал его не случайный журналист, а член министерского пула Вероника Советова, которая является особо доверенным лицом Минспорта и не раз удостаивалась серьезных премий от ведомства.

Но эта поправка укладывается в ту логику, которая вполне может быть реализована в судебном решении. Скорее всего, Камилу объявят невиновной (ей было 15 лет, в терминологии мирового спорта — «незащищенное лицо», то есть человек, который в силу возраста не может на сто процентов контролировать происходящее вокруг него), но тогда встанет вопрос: а кто же виноват? Этери Тутберидзе? Не по ее ли просьбе Шветский теперь «переобувается» и говорит о фактах? Не потому ли она, обласканная властью (мэр Москвы Сергей Собянин с опережением сроков строит для нее ледовый дворец в московском районе Ясенево, президент Путин в этом году подписал указ о награждении тренера орденом Александра Невского), спешно удаляет из соцсетей все фотографии с Путиным? На награждение орденом не приходит, сказавшись больной. Она тоже пытается быть своей для международных партнеров?

Очевидно, идет некая закулисная торговля, но не только между CAS и российской стороной. Всё сложнее. После решения суда должно состояться награждение тройки призеров командного зачета — России, США и Японии, ведь тогда в Пекине медали так и не вручили. Пока медали, по существующей терминологии МОК, называются «предварительно распределенными». И если сейчас России вручат золото, то с высокой степенью вероятности соперники россиян — США и Япония — не приедут за серебром и бронзой вовсе.

Для МОК это будет крайне нежелательным зрелищем. Мало того, что сейчас подвисла судьба сразу 31 фигуриста (это вся тройка призеров командного зачета плюс Канада, которая в случае дисквалификации России переместится с четвертого на третье место), так еще и церемония рискует сорваться. Не по почте же медали всем рассылать. Явно не на такой формат рассчитывали в МОК, откладывая церемонию в феврале 2022 года на неопределенный срок.

Видимо, пауза в объявлении решения оказалась вызвана именно этим. Надо просчитать все риски. Взвесить плюсы и минусы любого расклада. Дилемма перед МОК стоит непростая: раз остальные готовятся саботировать церемонию, то что делать — объявлять Камилу виновной, чтобы минимизировать скандальные последствия, или же оправдать, но найти рычаги воздействия на недовольных?