«…Я предавался роскоши…»

Основатель Общества Иисуса испанский дворянин баскского происхождения Иньиго де Лойола родился в 1491 году в провинции Гюипюскоа (Баскония и Наварра). Он был тринадцатым ребенком владельца замка Лойола, но Иньиго повезло с крестным. Им стал будущий королевский казначей Хуан Веласкес, к которому Иньиго и вынужден был уехать после смерти отца в 1505 году. По некоторым данным, причиной срочного отъезда 14-летнего идальго в Кастилию к крестному стали дружеские отношения с юными девушками, обернувшиеся заметным увеличением животов у некоторых из них.

Как бы то ни было, этот переезд можно считать везением для Иньиго де Лойола. Несмотря на то, что бывший казначей вынужден был уехать из Мадрида из-за некоей истории с заговором, связи при дворе у Веласкеса остались. Бывший придворный не стал везти крестника сразу ко двору. Иньиго был статен, высок, хорошо сложен, но несколько простоват. В родном замке вместе с братьями он обучался фехтованию, стрельбе из лука, арбалета и аркебузы, вольтижировке, владению копьем и тяжелым палашом. Но при этом считал он кое-как и едва знал буквы алфавита. Так что, прежде чем отправиться ко двору, Иньиго вынужден был сесть за парту, постигая грамоту, обучаясь правильной речи и этикету, танцам и пению, стихосложению и риторике.

Когда буквы у Иньиго стали складываться в слова, юноша пристрастился к чтению рыцарских романов, в которых рыцари выбирали себе даму сердца и отправлялись совершать подвиги в ее честь. После «Дон Кихота», который был написан Сервантесом в 1605 году как раз в виде пародии на этот жанр, рыцарские романы быстро потеряли былую популярность, но, когда их читал Иньиго, это были самые распространенные и популярные книги, среди которых встречались по-настоящему талантливые произведения.

В 15 лет Иньиго де Лойола был представлен ко двору, где произвел благоприятное впечатление и стал пажом в свите короля Фердинанда Арагонского. Придворная жизнь пришлась Иньиго по нраву. Много позже, в своих беседах с духовным отцом Гонсалесом де Камара, де Лойола так опишет самого себя, каким он был в то время: «Внимательный к своей наружности, падкий на успех у женщин, смелый в своих ухаживаниях, придирчивый в вопросах чести, ничего не боявшийся, дешево ценивший жизнь свою и других, я предавался роскоши…»

После смерти короля Фердинанда в 1516 году Иньиго решает перейти на военную службу. В 1521 году он оказывается среди защитников замка Памплона, осаждаемого французскими войсками. Во время штурма замка Иньиго был ранен в обе ноги. Французы, восхищенные его храбростью, подлатали раненого и доставили того в родовой замок, где Иньиго провел следующий год.

Перелом левой ноги оказался столь сложным, что ногу пришлось оперировать трижды. Первый раз раздробленные кости собрал в Памплоне еще французский врач. Но когда уже в родовом замке испанский лекарь осмотрел рану, выяснилось, что во время транспортировки кости были повреждены дополнительно, и нога стала срастаться неправильно. Пришлось заново ломать уже начавшую заживать ногу. Но и после второго раза какая-то кость образовала безобразный нарост, так что ногу сломали в третий раз. С третьей попытки кости соединили всё-таки удачно, но всё равно левая нога стала короче правой, и де Лойола на всю жизнь остался хромым.

Одержимость

В те времена во «врачебный набор» лекаря обязательно входила деревянная киянка. Ею доктора приводили в бессознательное состояние пациента, прежде чем перейти к хирургическому вмешательству. Когда операция заканчивалась и пациент приходил в сознание, боль заглушалась вином и молитвами. Чем больше было вина и чем страстнее молитва, тем менее ощутимой становилась боль. Позже подобное состояние получит свое объяснение как разделение сознания и самовнушение. Лойола, вынужденный трижды переносить операции на ноге без всякой анестезии, настолько хорошо овладел техникой переноса сознания из физического в вымышленный мир, что, когда ему это было нужно, абсолютно не испытывал боли. Позже это послужит поводом к тому, что первого генерала ордена иезуитов его последователи станут называть святым еще при жизни.

Когда основные операции были проделаны и настала пора простого ожидания, пока всё нормально заживет, Иньиго откровенно заскучал. Он попытался занять себя чтением книг, но в той глуши, в которой располагался его замок, было слишком мало грамотных людей. А потому Лойоле удалось добыть лишь несколько рыцарских романов, парочку книг с жизнеописанием святых и пару трудов картезианского монаха (монашеский орден, получивший название от первого монастыря Великая Шартрёза, по-французски La Grande Chartreuse, на латыни — Cartusia; основной доход орден получает от продажи ликера «шартрез». — Прим. авт.). Именно после прочтения книг картезианца к Лойоле приходят первые мысли об организации монашеского ордена, состоящего из странствующих рыцарей-монахов, совершающих подвиги не во славу дамы сердца, а во имя Господа.

После того как нога окончательно зажила, Иньиго де Лойола отправляется в окрестности Барселоны, в Монтсеррат, где хранится чудотворная статуя Богородицы. 24 марта 1522 года Иньиго исповедался, переоделся в одежду из грубой ткани (рубище) и начал «ночную стражу». «Ночная стража» — время, предшествующее посвящению в рыцари, состоит из омовения, полной исповеди, причастия, отпущения грехов, благословения и заканчивается вручением меча. После исповеди де Лойола передал меч и кинжал монаху-исповеднику, наказав повесить их в часовне как подношение Богородице, и стал считать себя рыцарем Пресвятой Девы.

Следующим этапом было посещение Рима, аудиенция у папы римского, благословение на паломничество в Иерусалим. Там паломников встретили францисканцы, которые и водили их по Иерусалиму, Вифлеему и Иордану. В конце «тура» Лойола выразил желание остаться в ордене, но ему было отказано из-за… малограмотности. Иньиго возвращается в Испанию, где два года изучает латынь. Почувствовав, что знает язык достаточно, чтобы понимать лекции в университете, Лойола отправляется в университет в Алькале.

Помимо занятий в университете, Иньиго учит детей катехизису (основы вероучения) и молитвам. Но не тем, что знают все, а особым, которые он придумывает сам. Лойола предлагал представить себя Адамом, падшим ангелом, Каином, другими грешниками и «прожить» их грехи. После чего «переместиться» в Иисуса Христа и искупить эти грехи. Позже эту технику наравне со своими проповедями Лойола назовет «Духовными упражнениями», которые впоследствии станут главным оружием иезуитов. По сути, это была техника нейролингвистического программирования, с помощью которой тоталитарные секты много позже будут завлекать в свои ряды сотни тысяч последователей.

В своей книге «История иезуитов», увидевшей свет в 1858–1859 годах, священник Владимир Гетте утверждал, что «…доминиканцы, из числа которых состояли первые церковные суды — инквизиции, не могли понять, каким образом Лойола практически завораживает паству на своих проповедях. Иньиго (Игнатий) молился настолько истово, с такой верой, что подобное просто не могло не найти отклика в сердцах слушателей, и те следовали его примеру. Но некоторые скептики стали утверждать, что Лойола во время молитв становится одержимым. Оставался единственный вопрос — Диаволом или Господом одержим проповедник…»

В конце концов Лойолу отпустили, но запретили проповедовать. К тому же он вообще-то не имел на это права, так как не был рукоположен в сан священника. Иньиго уезжает в Париж, где продолжает обучение. В 1532 году он получает диплом магистра, через два года докторскую степень и право «…преподавать, участвовать в диспутах, определять и совершать все действия школьные и учительские… как в Париже, так и по всему свету». В то время к Лойоле присоединяются шестеро молодых студентов, которые смогли освоить «Духовные упражнения» и, как и Иньиго, желали посвятить себя миссионерскому служению. В 1537 году группа выросла до 12 человек, и в тот же год большинство из них были рукоположены в священнический сан.

По предложению Лойолы, именовавшегося теперь отцом Игнатием, вся группа для продолжения обучения отправляется к Папскому престолу, где молодых, но достаточно хорошо образованных священников тепло принимают. Двое становятся преподавателями в Римском университете, шестеро распределяются по римским церквям, сам Лойола назначается в церковь Святой Марии, и все они получают полный доступ к библиотекам и архивам для продолжения образования.

Игнатий добивается аудиенции у папы Павла III, которому подробно объясняет не только методику, но и для чего (по словам Лойолы, для успешного миссионерства среди диких племен и народов) эти «упражнения» придумывались. Павел III проникся, и 27 сентября 1540 года издал буллу, которой утвердил устав нового католического ордена «Общество Иисуса». От других орденов этот отличался тем, что его члены, кроме трех основных обетов (целомудрие, нестяжание, послушание), давали еще и четвертый — абсолютное подчинение Святому престолу.

Первым генеральным настоятелем ордена был избран Лойола, который и написал внутренний устав организации. В главу угла в ордене ставились жесткая дисциплина, подчинение младшего старшему и постоянное повышение уровня образования. Иезуиты признавали власть лишь папы римского и собственного руководства. Законы стран, в которых работали иезуиты, на них не распространялись, и местным епископам, а тем более светской власти, «игнатианцы» не подчинялись.

Достали!

Ко второй половине XVIII века иезуиты стали самой могущественной церковной организацией в мире, влияющей не только на церковную, но и на политическую и экономическую жизнь католических стран. Методика «Духовных упражнений», примененная к самым разным народам, полностью себя оправдала. Миссионеры ордена Игнатия имели большой успех в Азии, Африке, Латинской Америке, коренные народы которых, убежденные иезуитами, принимали крещение и несли новому Богу богатые подношения. Золото и драгоценные камни, полученные в провинциях, служили хорошим рычагом для решения многих вопросов в Европе.

Кроме того, успеху ордена помог и специальный устав, разработанный Лойолой. Некоторым монахам-иезуитам, принявшим постриг, позволялось вести вполне светскую жизнь, скрывая свою принадлежность к ордену. Для связи с этими людьми, влияющими на политические и экономические процессы в Европе, была разработана целая сеть тайных убежищ, им помогали тайные помощники, друг друга они могли опознать с помощью секретных знаков, тайнописи и прочих шифров.

В своей книге «История иезуитов» Владимир Гетте описывает такой случай. В начале XVIII века перспективный молодой дипломат при английском дворе был направлен с некой миссией в Австрию. По прибытии на место дипломат понял, что он может решить затянувшуюся проблему, но для этого нужна крупная сумма денег. Будучи тайным монахом-иезуитом, англичанин отправляется в непримечательную таверну, оставляет там запрос и через неделю получает всю требуемую сумму. Миссия успешно завершена, посланец возвращается в Англию победителем, и его карьера идет резко в гору. Само собой, никто не требует от англичанина вернуть взятые им деньги, так как потрачены они для достижения главной цели: «К вящей славе Божией».

В конце концов глобальное вмешательство иезуитов во все сферы жизни (в середине XVIII века они даже затеяли кампанию по поводу того, что занимать королевский престол может лишь просвещенный монарх, прямо намекая на то, что уровень просвещенности будут определять именно иезуиты) стало вызывать сильные опасения у европейских королевских домов. В 1758 году деятельность ордена была запрещена в Португалии. В 1762-м иезуиты были изгнаны из Франции, а их монастыри со всем содержимым переданы казне. После этого монахов выставили из Италии, Австрии, а также Латинской Америки. Гетте в своем труде утверждает, что истинной причиной гонений на иезуитов стали их богатства, накопленные в монастырях и оказавшиеся в итоге добычей светских властей.

В конце лета 1773 года Климент IV, избранный папой римским лишь благодаря поддержке династии Бурбонов и короля Людовика XV (оба умерли ровно через год после запрещения иезуитов), обещавший «решить вопрос с иезуитами», издает буллу, согласно которой деятельность иезуитов запрещается по всей Европе. Не подчинилась этому указу лишь Российская империя. Более того, Екатерина II предложила иезуитам перебраться в Россию — но при условии, что те не будут вмешиваться во внутренние дела страны. Иезуиты пообещали и слово свое сдержали. На следующие 40 лет Россия стала штаб-квартирой Общества Иисуса, что помогло ордену сохраниться как единой организации.

Тесное сотрудничество и быстрый разрыв

В России иезуиты в политику, как и было оговорено, не вмешивались, но в начале XIX века власти сами попросили помощи у монахов. После заключения в июне 1807 года позорного для России Тильзитского мира между Наполеоном I и Александром I французский император считал, что он исключил из европейских раскладов основного игрока, способного (Англия находилась в континентальной блокаде) помешать его планам по полному завоеванию Европы. Но российский самодержец не собирался придерживаться пунктов договора. В частности, Российская империя (правда, через посредников) продолжала поставлять Англии сырье для строительства кораблей, а лично Наполеону было дважды отказано в его просьбе о браке с сестрой Александра I. Столкновение двух армий становилось неизбежным.

В январе 1810 года военным министром России становится Барклай де Толли, который начинает подготовку российской армии к будущей войне с наполеоновской коалицией. Увеличивается численность армии, вводится корпусная организация, что делало армию более мобильной, маневренной и лучше управляемой в мирное и военное время. Создаются несколько новых департаментов, а также Особенная канцелярия, деятельность которой сразу стала секретной, потому что «канцелярия» занималась сбором разведывательных данных о французской армии и мешала французам заниматься тем же самым на территории России.

Численность этого «отдела» составляла всего семь человек: голландский барон Федор Сераскеркен, потомок шотландских переселенцев в Россию Роберт Ренни, австриец Вильгельм Брендель, сын чиновника из Прибалтики Павел Граббе, потомственные русские дворяне Григорий Орлов, Павел Брозин и Александр Чернышев. Последний и стал главой Особенной канцелярии.

У Наполеона разведкой и контрразведкой заведовал настоящий ас этого дела Рене Савари, который давно приглядывался к молодому офицеру связи Чернышеву. Этот офицер постоянно курсировал между Александром I и Наполеоном I, доставляя им письма. В 1810 году, когда 25-летний Чернышев был произведен в полковники, Савари обратился к Наполеону с просьбой разрешить «разработку» русского офицера с целью его вербовки, но французский император запретил. Ни Савари, ни Наполеону было невдомек, что Чернышев уже три года занимается сбором разведывательной информации о французской армии, а в числе его агентов скромный чиновник военного министерства Морис Мишель, дважды в месяц составляющий общую справку для Наполеона о положении дел во французской армии (копию он передавал Чернышеву). Но главным поставщиком секретных сведений для русских стал министр иностранных дел Франции Шарль Морис де Талейран-Перигор.

Большинство историков уверены, что Талейран сам предложил свои услуги Александру I, потому что разуверился в гении Наполеона и в будущем столкновении двух держав заранее выбрал победителя. Но всё-таки более реальной видится версия, что Талейрана, приверженца богатого образа жизни, тривиально купили — что подтвердили швейцарские банкиры, обнародовавшие информацию о счетах Талейрана, на которые в 1810–1812 годах из России поступали крупные суммы денег.

Завербовать дипломата, ставшего символом хитрости и изворотливости, русским помогли именно иезуиты. В период с февраля 1810-го по декабрь 1811-го де Толли не менее четырнадцати раз наведывался в иезуитский коллегиум на набережной Грибоедова в Петербурге (даже не всем представителям высшей российской аристократии было известно, что кроме коллегиума в этом доме расположена штаб-квартира ордена иезуитов). К самому Барклаю довольно часто захаживал католический священник польского происхождения Тадеуш Бжозовский (генерал Общества Иисуса с 1805 по 1820 год).

Иезуиты предоставили русским разведчикам собственную сеть осведомителей в Европе, с помощью которых Особенная канцелярия в короткий срок наладила сбор информации. Благодаря этому Барклай де Толли разработал план будущей войны с Наполеоном. Министр убедил Александра I не встречать французов на границе и как можно дольше не давать генерального сражения. Позволить им занять западную часть России, максимально растянув коммуникации, создать препятствия для снабжения фуражом и провиантом, развернуть партизанские действия. И только после того, как французская армия будет деморализована и ослаблена недостатком провианта и постоянными нападениями, дать им генеральное сражение.

Французский министр этим решением убивал сразу двух зайцев: он лично соскакивал с крючка русской разведки и иезуитов, а еще вбивал камень преткновения в отношения Александра I и иезуитов. И эти отношения, действительно, быстро испортились. В 1814 году иезуитам удалось наконец добиться того, что папа римский Пий VII восстановил Общество Иисуса во всех его правах и привилегиях. Бжозовский становится не просто главой русской ветви иезуитов, а полноправным генералом ордена, получает доступ к закрытым ранее ресурсам, возобновляет агрессивную миссионерскую деятельность. Это приводит к тому, что число обращений в католичество в России только за 1814 год выросло в 18 раз. В конце 1815 года российский император под усиливающимся давлением православного духовенства издает указ о запрещении деятельности иезуитов на территории России и передаче их имущества казне. Впрочем, особых сокровищ в миссиях и коллегиумах иезуитов в России обнаружить не удалось.

Наученные прошлым опытом, иезуиты больше не хранили ценности в собственных монастырях и миссиях. Вообще, 40-летний запрет пошел Обществу Иисуса только на пользу. После возобновления деятельности иезуиты перестали активно вмешиваться в светскую жизнь государств. Они сосредоточились на миссионерской деятельности, а также на просветительстве и добились впечатляющих успехов. В настоящее время учебные заведения иезуитов считаются одними из лучших не только среди церковных, но и среди общеобразовательных. А десять лет назад, в марте 2013 года, впервые в истории католической церкви папой римским стал монах-иезуит Хорхе Марио Бергольо. После избрания он принял имя Франциск.