Оправдательный приговор экс-бойцу белорусского СОБРа Юрию Гаравскому — история показательная. Только на первый взгляд оправдание судом (причем судом универсальной юрисдикции) человека, признавшегося в нескольких убийствах, — парадокс. А на самом деле всё, увы, логично. Только принимать эту логику совсем не хочется. И «общебелорусское» чувство после оправдательного приговора — растерянность.

«Первая реакция — это абсурд. Я не понимаю логику судьи, но, наверное, мы ее поймем, когда получим текст приговора в деталях. Я пока не знаю, как себя чувствовать, как реагировать», — призналась после оправдания Гаравского Валерия Красовская, дочь похищенного и убитого белорусским эскадроном смерти бизнесмена Анатолия Красовского. Именно такова реакция не только родственников убитых, но и белорусского общества в целом.

Напомню: в 2018 году бывший боец СОБРа Юрий Гаравский уехал из Беларуси в Швейцарию, а затем написал в редакцию «Дойче велле», что хочет дать интервью и рассказать всё об убийствах оппонентов Лукашенко в 1999 году. Интервью дал, оно было опубликовано со всеми чудовищными деталями. И тогда правозащитники из белорусской «Вясны» предложили своим коллегам из Международной федерации прав человека (FIDH) попытаться запустить механизм универсальной юрисдикции.

А дальше был почти детектив: швейцарские правозащитники нанимали частного детектива, чтобы установить местонахождения Гаравского, тайно готовили заявление в прокуратуру, чтобы не спугнуть его, и наконец смогли привлечь его к суду. На этот процесс белорусы возлагали большие надежды: вот сейчас справедливость восторжествует, убийца сядет (ну ладно, пусть это будет швейцарская тюрьма с ее отличными бытовыми условиями), а остальные убийцы поймут, что ответственность — всего лишь дело времени, придут и за ними. Процесс шел два дня — 19 и 20 сентября — в швейцарском Санкт-Галлене. Прокурор потребовал приговорить Гаравского к трем годам тюрьмы, два из которых — условно.

— Мы, конечно, очень разочарованы решением суда и планируем подавать апелляцию, — рассказал «Новой-Европа» Илья Нузов, руководитель отдела Центральной и Восточной Европы FIDH, один из инициаторов привлечения Гаравского к суду универсальной юрисдикции. — Пока мы не знаем точно, чем мотивировал суд свое решение. Судя по всему, тем, что Гаравский путался в своих показаниях и отступился от некоторых из показаний, которые давал ранее. И потому судья не поверил Гаравскому. Тем не менее судья указал на причастность государства к этим похищениям.

Несмотря на то, что суд оправдал Гаравского, мы считаем, что есть и положительные аспекты. Во-первых, сам факт того, что суд состоялся. А это значит, что универсальная юрисдикция работает, и этот механизм будет и дальше использоваться для привлечения к ответственности подозреваемых в международных преступлениях. Во-вторых, это значит, что есть вера в верховенство права, и всем подсудимым предоставлено право на справедливое судебное разбирательство. Все процессуальные права Гаравского были соблюдены. И в результате суд решил, что невозможно установить, действительно ли Гаравский участвовал в этих преступлениях.

Надо еще помнить, что мы работаем с тяжелым доказательным бременем. Очень трудно доказать вину человека в таких серьезных преступлениях, когда нет ни доступа к территории, где эти преступления совершались, ни доступа к орудию убийства, ни к останкам жертв, ни к свидетелям, которые находятся в Беларуси. В этой ситуации доказать вину и проверить достоверность показаний Гаравского крайне сложно. Это то, с чем мы часто сталкиваемся, взаимодействуя с судами универсальной юрисдикции. А потому работаем, с чем можем, и будем продолжать работать. Мы всё равно намерены добиваться правосудия и по этому делу, и по другим международным преступлениям, которые совершает режим Лукашенко.

Бывшая белорусская политзаключенная Ольга Класковская — журналистка, отсидевшая больше двух лет после августовских протестов и получившая в Швейцарии политическое убежище, присутствовала и на суде, и во время оглашения приговора. Ольга говорит, что для нее приговор стал немного неожиданным, но в принципе возможным развитием сюжета, и не стоит впадать в пессимизм:

— Суд признал, что высшие должностные лица Беларуси стоят за похищениями и убийствами политических оппонентов Лукашенко, и это главное. Тем более что представитель потерпевших (дочерей Юрия Захаренко и Анатолия Красовского. — Прим. ред.) намерен обжаловать приговор.

Я наблюдала за Гаравским на протяжении всего процесса. Он очень точно хронологически излагал историю. Но касательно собственного участия — он явно недоговаривал и, совершенно очевидно, ни в чем не раскаивался. Сначала Гаравский вел себя очень подавленно. А потом начал проявлять агрессию, вести себя достаточно беспардонно.

После приговора я подошла к Гаравскому и начала спрашивать, понимал ли он, что участвует в политических расправах, сожалеет ли об участии в преступлениях. И спросила, как именно командир СОБРа Дмитрий Павличенко объяснял бойцам, почему нужно «задержать» Захаренко, Гончара, Красовского. Но Гаравский натянул капюшон и не ответил. Он вообще агрессивно относится к журналистам — даже на процессе говорил, что «Дойче Велле» сделала из него убийцу. Но напомню, что он сам пришел к журналистам в 2019 году и сам рассказал о своем участии в похищениях и убийствах.

Кстати, он не выглядит как человек, который искренне посыпает голову пеплом. Судите сами: когда Гаравский по бумажке читал речь, где были в том числе извинения семьям убитых, прямо за его спиной сидели дочери Захаренко и Красовского. Так вот, он даже не повернулся в их сторону. Никакого раскаяния там нет. Что его подтолкнуло обратиться в медиа в 2019 году — мы не знаем. Возможно, истинная причина позже еще всплывет.

И вот он, главный урок прошедшего судебного процесса: мы все слишком привыкли надеяться на условную Гаагу. «Лукашенко в Гаагу!» — плакаты с этим лозунгом белорусы носили на акциях протеста еще лет двадцать назад. Международный уголовный суд для нас — своего рода бог из машины, который сейчас (или не сейчас, а чуть позже), появится и накажет всех виновных. А вот не факт. Потому что для швейцарского (нидерландского, французского) судьи вовсе не очевидно то, что кажется ясным, как утро, всем нам.

Гражданин Гаравский утверждает, что убивал, но доказательств-то нет! Ни трупов, ни орудия убийства, ни свидетелей. Только его собственные показания, в которых он к тому же путается. Гаравский в суде действительно на ходу менял показания.

Мы-то всё понимаем: не ожидал, что до суда дойдет, вот и рассказывал журналистам то, от чего на суде начал отказываться. Прикидывается свидетелем, а не соучастником, чтобы избежать наказания. Юлит, скользит, делает вид, что не понял вопроса — всё с ним понятно. А швейцарскому судье — непонятно. Для него, судьи из Санкт-Галлена, это путаница, которая в отсутствие железных доказательств трактуется, несомненно, в пользу обвиняемого, как и полагается в государствах, где презумпция невиновности работает, как швейцарские часы. Вот и всё.

Можно вспомнить бывшего диктатора Кот Д’Ивуар Лорана Гбагбо, который предстал перед судом в Гааге за преступления против человечества, но был оправдан всё по той же причине: обвинение не предъявило достаточно доказательств. Да, три тысячи убитых после президентских выборов, но где письменный приказ убивать? Нет доказательств — нет приговора. Почему-то мне кажется, что и Владимир Путин из Международного уголовного суда вышел бы свободным и довольным жизнью.

Так что судить преступников все-таки лучше там, где они совершали свои преступления. Лукашенко вместе с эскадроном смерти — в Минске. Путина — наверное, в Мариуполе. А что до Гаравского, то сейчас он, конечно, может расслабиться. Но ненадолго. Для него ничего не заканчивается. Тот же Илья Нузов из Международной федерации прав человека, рассказывая «Новой-Европа» незадолго до начала суда об особенностях судов универсальной юрисдикции, вспоминал, что одним из первых таких процессов был суд над Адольфом Эйхманом. А как именно Эйхман оказался в Иерусалиме — думаю, напоминать не нужно.