— Если служащего ЧВК увидят пьяным, то в качестве первого предупреждения отрубают палец. Любой! — угадывает вопрос о пальцах боец ЧВК «Вагнер» Федор Огарков (имя бойца известно редакции, но изменено по его просьбе).

Как и многие вагнеровцы, с июля он находился в отпуске. Контракт его истек, но говорит, что, если вызовут в ЧВК, он готов ехать. Возможность заключить контракт с Минобороны он не рассматривает.

— Потому что там сидит Шойгу, а я не самоубийца, мне хочется пожить, — объясняет Федор.

Он ничего не имел против Минобороны, когда в начале года через «Госуслуги» подал заявление на службу по контракту. 34-летний предприниматель и отец двоих детей Федор Огарков давно подумывал пойти на спецоперацию. Собственно, из-за детей, по его словам, он и пошел.

— Смотрел репортажи с Украины, а там такие призывы — резать русских детей, вот и решил, — объясняет он.

Ожидая, когда его пригласят в военкомат, он во дворе разговорился с приехавшим в отпуск «вагнеровцем». Тот рассказал, что лучше идти в ЧВК, потому что в Минобороны нет никакой дисциплины. Федор послушался совета и пошел в «Вагнер», где, по его словам, строго соблюдали табу на алкоголь и наркотики, а за пьянство могли отрубить палец и даже расстрелять.

Уже на фронте, под Бахмутом, он убедился, что армии РФ не хватает не только дисциплины, но и компетентного руководства. Бездумные приказы, атаки укрепрайона без поддержки артиллерии, нехватка боеприпасов — всё это приводило к огромным потерям. Увиденное на фронте Федор называет «геноцидом русского народа». Поэтому у него не было сомнений, идти или не идти вместе со всеми на Москву «свергать Шойгу». Конечно, идти!

Разбираемся, как так получилось, что доброволец из Подмосковья сначала из патриотических чувств уехал в Украину воевать с одним врагом, а потом из тех же чувств отправился в поход на Москву — свергать «Шойгу-ублюдка».

«Люли» от командира

На тренировочной базе ЧВК в Молькино Краснодарского края, куда Федора отправили после заключения контракта, он вместе с другими добровольцами прошел общий курс вагнеровской программы: учился стрелять из всех видов оружия, бросал гранаты, проходил тропу разведчиков, брал штурмом окопы, когда оттуда стреляли в упор.

Обучение проходило в условиях, максимально приближенных к боевым. Из-за этого бывали несчастные случаи. Однажды их инструктор подорвался на мине, она оказалась не охолощенной.

— Пострадал он и двое обучающихся. Инструктор, бедный, и так был на протезе, а теперь остался и без второй ноги, — переживает Федор.

После общего курса большинство наемников стали «штурмАми», бойцами штурмового отряда. А Федора как человека с образованием направили учиться на специалиста. Он стал стрелком переносного зенитного ракетного комплекса (ПЗРК) «Игла» — полутораметровой пусковой трубы с ракетой внутри и с пристегивающимся пусковым механизмом, стоимостью под 100 тысяч долларов. Сделал выстрел, отстегнул механизм, для следующего пуска нужна новая ракета.

На занятиях инструкторы шутили, что бойцы «Вагнера» сделали больше выстрелов из ПЗРК, чем военнослужащие Минобороны за всё время эксплуатации «Иглы». Сам Федор тоже не видел, чтобы в ВС РФ производили запуски. По соседству с учебной площадкой ЧВК находился полигон Южного военного округа, где проходили подготовку военнослужащие Минобороны. Однажды ради интереса наемники подошли к проходившим подготовку новобранцам и поинтересовались, чему их учат.

— Они ответили, что ничему, что за два месяца выстрелили по шесть патронов из АК — и всё, — вспоминает Федор.

В конце февраля из учебки его направили под Бахмут, к тому времени уже почти полностью разрушенный город. Федор попал в зенитно-ракетный артиллерийский полк ЧВК, в подразделение ПЗРК. По его словам, поначалу ему было очень страшно, так как всё время стреляли. Потом он привык, перестал бояться и спокойно ходил, даже если город обстреливали. За это однажды он, по его выражению, получил от командира «люлей»:

— Он сказал, что страх здесь терять нельзя, если не хочешь стать «грузом 200».

«Унесите эту суку и закопайте где-нибудь»

— «За ленточкой», на пункте распределения, нам показывали банку с отрубленными пальцами. Штуки четыре пальцев в ней было, — рассказывает Федор.

Он не скрывает, что пальцы произвели на него впечатление.

Всех новобранцев заранее предупредили о трех главных табу в подразделениях ЧВК «Вагнер»:

1. никаких наркотиков и алкоголя;
2. никаких сотовых телефонов;
3. никакой связи с местными жителями.

— Что касается местных жителей, не то что мародерствовать, вообще общаться запрещено, — уточняет Федор.

Новичкам сразу объяснили, что местные зачастую поддерживают «украинскую сторону», что бабушка может принести пирожки и тут же скинуть координаты ВСУ, а потом позицию накроет «хаймарсами».

Накрыть могло и из-за включенного сотового телефона, служившего наводкой для противника. В ЧВК знали, что украинские военные широко использовали систему спутниковой связи Starlink, предоставленную американской SpaceX Илона Маска. Поэтому в «Вагнере» с телефонами было строго. У самого Федора его не было, поэтому с фронта он не привез ни фотографий, ни видео. А вот в частях Минобороны, спецназе «Ахмат», вопреки всем запретам, сотовой связью пользовались, поэтому, по словам Федора, «вагнеровцы» опасались стоять рядом с ними.

И о случаях пьянства в подразделениях Минобороны ему тоже известно не понаслышке. Федор вспомнил, как в Попасной они с товарищами зашли в окопы мотострелкового полка, там никого не было, зато везде валялось оружие.

— Потом оказалось, что ребята «отдыхают», то есть пьют. Один был в таком состоянии, что даже подняться не мог, — говорит Федор.

В ЧВК, по его словам, с пьянством было строго, вплоть до «обнуления». Если бойца заставали пьяным, то на первый раз отрубали палец. Сам Федор при такой экзекуции ни разу не присутствовал, разве что видел банку с отрубленными пальцами. Однажды при нем расстреляли «кашника» — так называли заключенных, набранных в ЧВК в рамках проекта «К» (колония).

— Он идет пьяный со своим товарищем, тот вроде трезвый был. Естественно, на него командир орет матом: «Ты что так нажрался, хуеплет?!» А тот ему в ответ при людях: «Пошел на хуй!»

Фамилии заключенного он не знает. Как оформили его гибель, ему тоже неизвестно.

— В «Вагнере» пропавших без вести не бывает. Даже если такое происходит, жетоны снимают, — поясняет Федор.

Вероятнее всего, тот «кашник» числится среди 25 тысяч «вагнеровцев», погибших под Бахмутом.

— Там были большие потери, очень большие! — говорит Федор.

Снарядный голод

— Если я сбиваю вертолет или [крылатую ракету] Storm Shadow, то получаю премию в 1,5 млн, — рассказывает Федор.

По его словам, премию, хотя и меньшего размера, получали и те, кто служил с ним в одном взводе. Соответственно, если цель сбивал кто-то из них, Федора тоже премировали.

С воздуха «вагнеровцев» прикрывала собственная ПВО: самоходные зенитно-ракетные комплексы «Оса» и «Панцирь», а также переносные комплексы «Игла».

— В мою задачу входило прикрывать штурмовые отряды от вертушек и крылатых ракет, — говорит Федор.

Командир ставил задачу — например, поддержать атаку пятого штурмового отряда, указывал позицию. Чтобы ее занять, Федор и его помощник обычно выходили затемно, их довозили на машине до точки «ноль», а потом они еще несколько километров шли через развалины и груды битого камня. Добираться до места с полутораметровой пусковой трубой в руках, не привлекая внимания дронов противника, было непросто.

— Если увидят, что у меня в руках ПЗРК, то сто пудов чем-то накроют и HIMARS не пожалеют, — гордится он.

Пока Федор готовился к выстрелу и производил пуск ракеты, его помощник с камерой GoPro снимал его работу, чтобы зафиксировать, была сбита цель или нет. По словам Огаркова, за всё время на фронте у него не было ни одного подтвержденного сбития.

— Ракета ушла, я вижу задымление — упал этот вертолет, сто процентов я его сбил! Но не получилось сделать видеосъемку, чтобы это подтвердить, — признается Федор.

Чтобы зафиксировать успешную работу стрелка-зенитчика, в зону предполагаемого падения вертолета должны направлять беспилотный летательный аппарат «Орлан», но чаще всего никто его не поднимал и ничего не фиксировал. Сразу после пуска Федору с напарником приходилось срочно делать ноги, потому что по этому месту вскоре прилетало: снарядов украинские войска не жалели.

— Они [ВСУ] сильно превосходили нас в количестве и качестве артиллерии по наводке, — поясняет Федор.

По его оценке, это превосходство выражалось в порядках: противник выпускал 30 снарядов, россияне — один.

— У Минобороны всегда были проблемы со снарядами, — говорит он.

Ему известно это не только из фронтовой практики, об этом рассказывал и его товарищ, работающий на «высокопоставленных должностях» на одном из оборонных заводов. По словам того, они подавали наверх прогнозный план, сколько снарядов предприятие может выпустить за год, а в министерстве к этой цифре просто подрисовывали ноль.

— Это для отчета Путину, что у нас в стране всё замечательно, что никакого снарядного голода нет, хотя он есть! — с горечью говорит Федор.

Бахмутская мясорубка

— Там такие «кашники» были, что любому спецназовцу фору дадут. Сколько у них штурмов за плечами! — горюет Федор о погибших однополчанах из числа заключенных.

По его словам, многие из них пошли воевать не только ради помилования, но и из-за патриотического настроя. Федор вспоминает о парне, которому оставалось сидеть шесть месяцев, а он записался в ЧВК и погиб.

— Можете представить, какой Бахмут укрепленный район? А ребята шли на штурм без артподготовки. Отсюда и большие потери, — объясняет Федор.

В городских условиях в ЧВК использовали тактику боя штурмовыми группами при интенсивной артподготовке. Группы двигались вдоль улиц, а если натыкались на опорный пункт противника, то вызывали артиллерию, та наносила удар — и штурмовики потом зачищали руины. Так происходило в те дни, когда были снаряды. Но из-за снарядного голода «штурмА» гораздо чаще действовали без поддержки артиллерии.

В «снарядном голоде» он винит министра обороны Сергея Шойгу, при котором ВС превратились в «фотоармию», где главное — сдать фотоотчет начальству. Федор рассказал, как однажды был на рекогносцировке в окопах армейской части, и в тот момент началась атака ВСУ. Россияне отстреливались из автоматов.

— Я их спрашиваю: «Ребята, а чего вы не стреляете, вон [гранатомет] РПГ-7 лежит?» А они: «А мы не можем, нам позже фотоотчет надо отправлять». Они не использовали гранатомет, чтобы сохранить заряды для отчета! — возмущается Федор.

О похожих случаях он слышал не раз. В его глазах мода на фотоотчеты тесно связана с некомпетентностью руководства Минобороны и нижестоящих командиров.

— Командование ну-ле-вое! — говорит он с презрением.

Он рассказывает, что подразделения часто размещали в лесополосе, причем без какой-то конкретной задачи, что людям часто даже не сообщали, что через 800 метров тоже стоят «наши», в результате постоянно возникали перестрелки между своими.

— А еще их утюжит артиллерия Украины. Проходит две недели — и роты нету! — негодует Федор.

Под впечатлением от «мясных штурмов», ежедневных ничем не оправданных потерь солдат и офицеров на фоне вранья и фотоотчетов Федору стало ясно:

— Там [на фронте] на самом деле идет геноцид русского народа!

Гнев и возмущение действиями руководства Минобороны, видимо, затмили его изначальные переживания о том, что где-то «режут русских детей». По крайней мере об этом в разговоре он больше не упоминал, сосредоточившись на персоне министра обороны. По мнению «вагнеровца», Шойгу надо срочно убирать с этой должности.

— Мы не против Путина, но до него информация неправильно доходит от того же Шойгу, — объясняет Федор.

Поэтому, когда им поступил приказ: «Едем в Москву», — у него даже не возникло мысли откосить.

Террористы или мятежники?

— Мы ехали в машине, четыре человека. Обсуждали, что делать, кто мы после этого будем — террористы, мятежники?.. Страх в этом был, — описывает Федор Огарков свои ощущения от движения по трассе М-4 «Дон» в составе колонны «вагнеровцев».

О «Марше справедливости» Федор и его товарищи знали «немного заранее». Когда и от кого он о нем узнал, сказать отказался. О ракетном ударе по лагерю ЧВК, ставшем формальным поводом для похода на Москву, Федор и его товарищи ничего не слышали. И это несмотря на то, что в аудиособщении основателя ЧВК, опубликованном в пригожинских телеграм-каналах 23 июня в 21:09, говорилось об «огромном количестве» жертв.

— Оснований не доверять Пригожину лично у меня нет, — замечает Федор. По его словам, цель была одна — убрать Шойгу.

В поход «вагнеровцы» вышли из Луганска, со своей базы, где они находились после вывода подразделений ЧВК из-под Бахмута. Однако марш поддержали не все: штурмовой отряд № 7 уже по дороге на Москву вместе с техникой повернул назад.

— Пятисотнулись — на нашем языке это дезертиры, — объясняет Федор.

Позже этот отряд полностью перешел в Минобороны.

После Ростова колонна, в которой ехал Федор с товарищами, пошла в сторону Москвы. Двигались на военных «Уралах», внедорожниках и пикапах УАЗ, платформах с танками на борту, самоходных зенитно-ракетных комплексах «Панцирь-С1» — по словам Федора, колонна растянулась на 60 километров. Его до сих пор удивляет, как вся эта махина передвигалась по трассе М-4 вперемешку с гражданским транспортом.

«Пиздец, мама!»

В субботу 24 июня, в первой половине дня, на участке между Ростовом и Воронежем Федор увидел сгоревший «Урал». К тому времени он уже знал, что тот шел впереди колонны, что машину обстреляли из вертолета НУРСом — неуправляемым ракетным снарядом. О количестве погибших им скажут позднее в штабе — около 30 человек. В СМИ об этом инциденте не сообщалось.

— Когда мы выходили, у нас был приказ: «Огонь не открывать». А когда прилетело в наш «Урал», командиры начали кричать по рациям: «Открывать огонь, ебашить по всему, что приближается к нам по воздуху!» — рассказывает Федор.

В какое время был нанесен удар по «Уралу», он сказать затруднился. По его словам, после этого инцидента всякий раз при появлении «вертушки» поступала команда: «Всем покинуть машины, занять круговую оборону». Как обычно, Федор прикрывал с воздуха. Ему до последнего не хотелось стрелять, признается он: «Но как не открывать огонь, когда в тебя стреляют?» Он рассказал об инциденте с вертолетом:

— Под Воронежем наш вертолет Ка-52 «Аллигатор» — его мы тоже сбили.

Из какого ЗРК — он не уточнил. По словам Федора, после этого техника с воздуха к колонне «вагнеровцев» не приближалась.

По информации из открытых источников, в тот день были сбиты три вертолета радиоэлектронной борьбы Ми-8МТПР, один военно-транспортный Ми-8, а также самолет Ил-22М — «воздушный защищенный пункт управления». Все эти летательные аппараты не могли атаковать. Сбиты были и два ударных вертолета — тот самый Ка-52 и Ми-35.

Жители Павловского района Воронежской области выкладывали в сетях видео со звуками сильной стрельбы, летящего вертолета, взрыва и пожара на нефтебазе. Судя по обилию нецензурной лексики, они были очень напуганы, думая, что началась война. «Пиздец, мама!» — кричала в ужасе девушка, глядя в окно на взметнувшийся столб пламени. «Пиздец! Собираем монатки», — шептала мужу женщина, глядя на тот же взрыв с другой точки.

Когда вагнеровцам поступила команда возвращаться, все выдохнули.

— Слава богу, что всё закончилось, что никакого кровопролития не было, — говорит Федор.

«Ребята, давайте вперед!»

— Если честно, когда я ехал, думал, умру в этой заварушке. А в тот момент я понял, что ради этого можно и умереть, — счастливо смеется Федор, впервые за весь разговор.

Он описывает, как их встречали люди на всем протяжении похода на Москву: как на дорогу выходила вся деревня, как люди махали им руками и кричали добрые слова, а бабушки осеняли колонну крестом. Как в проезжавших мимо машинах молодежь на всю громкость включала заводную «Лето и арбалеты, ща “вагнера” подъедут».

— Словами не передать, как нас поддерживал народ! Если бы нам разрешали иметь телефоны, я бы всё это заснял на видео, — улыбается Федор.

На Москву колонна шла под российским флагом, без символики ЧВК, но люди, видимо, из новостей знали, что это идут «вагнеровцы». Многие приветствовали их жестами джамбо: сжатая в кулак рука с оттопыренными двумя пальцами — большим и мизинцем.

— «“Вагнер”— сила!», «Ребята, молодцы, давайте вперед!», «Только будьте аккуратнее», — вспоминает Федор «кричалки». — Если бы мы дошли до Москвы, нас бы так же встречали, — убежден он. — Мы увидели 100-процентную поддержку.

«Возвращаемся»

— А я не самоубийца, мне хочется пожить, поэтому ни в какую Минобороны я не пойду. И многие с «Вагнера» туда тоже не пойдут, — говорит Федор.

По его словам, они до последнего надеялись, что после марша Путин сменит «Шойгу-ублюдка», но этого не произошло. Тогда он даже не рассматривал вариант заключить контракт с военным ведомством. Альтернатива в виде Росгвардии его тоже не привлекала. Поэтому в июле Федор поехал в отпуск, к своей семье под Москву.

Хотя контракт его истек, он всё ждал, когда его вызовут в ЧВК. Говорил об отправке 5 августа, но его не вызвали. Таких, как он, в подвешенном состоянии, сейчас тысячи, рассуждал Федор, куда можно их всех отправить? В Беларуси «вагнеровцев» хорошо встречали, но что там делать, ему непонятно. Ехать в Африку Федору не хотелось:

— С ротацией там тяжело, можно зависнуть, да и климат не тот, и зарплата. Наверное, я не пойду никуда, пока не появится направление на СВО, на Украину. И только с «Вагнером», конечно, — признался он однажды.

После 23 августа Федор куда-то пропал. А 12 сентября прислал голосовое сообщение: «Скоро возвращаемся на Украину. Также — в Африку. Сейчас идут переговоры с Минобороны». Фоном на его «голосовуху» наложился транспортный гул, как будто он был уже в пути.

Только непонятно куда.