«Я, когда пересек границу, сразу ощутил: родное. Тем более когда увидел это всё, ну всё красиво, всё спокойно. Никаких вопросов. Вот я посмотрел — всё, всё есть», — это говорит по белорусскому телевидению Сергей Петрулевич, белорус, который уехал в 2021 году в Польшу, спасаясь от уголовного преследования, и вернулся. Теперь, говорит закадровый голос, уголовное дело направлено на рассмотрение в Следственный комитет, мера пресечения — подписка о невыезде. Зато дома, прелестей европейского гостеприимства больше не хочет. В Польше Петрулевич работал разнорабочим, а дома, в Волковыске, собирает документы, чтобы устроиться сторожем в школу. Дома лучше.

Генпрокурор приглашает

На прошлой неделе одной из главных новостей многих мировых медиа был указ Лукашенко, отныне запрещающий белорусским консульским учреждениям выдавать паспорта, апостилировать и заверять документы, а все доверенности, выписанные не в Беларуси, согласно указу, становятся недействительными. Теперь белорусы, живущие за границей, за любой бумажкой, не говоря уже о паспорте, должны ехать на родину, где большинству грозит арест. Причем арест грозит и тем, кто уехал задолго до протестов 2020 года и последовавших за ними массовых репрессий: белорусы, давно живущие за границей, тоже успели за это время и финансовой помощью политзаключенным отметиться, и комментариями в социальных сетях — собственно, сегодня каждого белоруса можно сажать по нескольким политическим статьям. Какая страна — такие и указы, конечно. Но белорусский режим, кроме репрессивных законов и подзаконных актов, неуклюже пытается изобретать пряник. Получается всё равно автомат Калашникова.

Такой нелепый «пряник» — это придуманная нынешней зимой «Комиссия по рассмотрению обращений находящихся за рубежом граждан Республики Беларусь по вопросам совершения ими правонарушений». История началась 24 января на совещании у Лукашенко об общественно-политической обстановке и состоянии преступности. Во время совещания Лукашенко внезапно заговорил о тех, кто уехал из страны после 2020 года: «Я хотел бы сегодня обсудить с вами, как быть с теми, кто еще вчера выступал против государства (мы все помним 2020 год), покинул страну (кто-то в местах, не столь отдаленных), а сегодня раскаялся, но боится вернуться обратно или же обращается ко мне с просьбой о помиловании. Я чувствую, что у отдельной части нашего общества появился запрос на данную тему. Я поручал администрации с участием общественности проработать данный вопрос и предложить механизм его решения».

Главное условие, впрочем, он сформулировал сразу и без всякой проработки администрацией: «Но только тем, кто вернется или из мест, не столь отдаленных, или из-за границы и будут, как у нас принято говорить, “ябатьками” еще большими, чем те, кто сегодня нас окружает».

6 февраля Лукашенко подписал указ № 25 «О рассмотрении обращений находящихся за рубежом граждан Республики Беларусь по вопросам совершения ими правонарушений». Этим указом он создал так называемую «Комиссию по возвращению». Туда, говорится в указе, могут обратиться белорусы, которые в период с 1 января 2020 года до 6 февраля 2023 года совершили «административные правонарушения или преступления, связанные со значимыми общественно-политическими событиями».

Условия возвращения — признание вины, деятельное раскаяние, публичные извинения, возмещение ущерба и последующее хорошее поведение (как говорил сам Лукашенко, «чтобы были “ябатьками” еще большими»). И в случае положительного решения комиссии гражданин Беларуси обязан вернуться в страну в течение трех месяцев, иначе всё отменяется, а решение аннулируется. Комиссию возглавил Генеральный прокурор Беларуси Андрей Швед. Кроме Генпрокурора, в состав комиссии вошли министры иностранных и внутренних дел, председатель КГБ и глава СК, председатель Госпогранкомитета и директор Департамента финансовых расследований. А еще — пропагандисты в большом количестве, во главе с Григорием Азаренком (белорусский аналог Соловьева), депутаты и зачем-то ученый секретарь Академии наук.

Именно на встрече с руководителем комиссии, Генпрокурором Шведом, Лукашенко и заявил, что указ уже подписан. Посетовал, что жалко глупых белорусов, которые вместо того чтобы отсидеть по-человечески, побежали в Польшу, а там у них две возможности — или идти воевать в Украину, или мести улицы. В общем, нужно предоставить им третью возможность — вернуться, покаяться в телевизоре, рассказать, как плохо в Европе, и заплатить, сколько скажут. А потом можно тихо жить и не отсвечивать. Но и тут всё оказалось не так-то просто.

Self-донос за право вернуться

8 февраля представитель Генеральной прокуратуры Беларуси Анжелика Курчак заявила, что первое обращение в комиссию уже есть: его написала 35-летняя минчанка. К вечеру того же дня оказалось, что обращение написала редактор сайта телеканала «Белсат», живущая в Варшаве Ольга Ерохина, — в порядке журналистского эксперимента. 16 февраля она получила официальный ответ: обращение не будет рассматриваться, поскольку не соответствует требованиям. Ольга не рассказала в своем заявлении подробно о причинах, по которым она покинула Беларусь, и об обстоятельствах, в связи с которыми ее могут привлечь к ответственности на родине. То есть белорус не просто должен обратиться в комиссию — он обязан предоставить донос на самого себя, рассказать подробно, в чем и когда участвовал, чтобы его заявление приняли к рассмотрению. Ерохина больше в переписку не вступала. И вообще мало кто вступал.

7 марта, спустя месяц после создания комиссии, заместитель Генерального прокурора Беларуси Алексей Стук заявил, что за месяц к ним поступило 23 заявления, но большинство не соответствует требованиям. То есть два десятка белорусов, которые решили обратиться, вовсе не стремились подробно рассказывать силовикам о своем участии в протестах. А в конце апреля на первом заседании комиссии говорили уже о 60 заявлениях. Но в конце июля туда пришли героические белорусские киберпартизаны и всё испортили.

Киберпартизаны 17 июля опубликовали протоколы заседаний, из которых следует, что за пять месяцев работы комиссии туда обратились 16 человек. Положительный ответ получили лишь двое: мать Романа Протасевича Наталья и Филипп Давыдов. Оба вернулись и дали интервью государственной пропаганде. Филипп Давыдов участвовал в воскресных маршах и однажды в сердцах пнул ногой милицейскую машину. Потом понял, что может сеть в тюрьму надолго, и уехал.

Став первым вернувшимся, Филипп рассказывал на государственном канале о том, что как минимум половина белорусов, уехавших после протестов, уже раскаялась, поняла, что дома лучше, и готова возвращаться. Им-то он, уцелевший и спокойно пересекший белорусскую границу с распечатанным решением комиссии молодой человек, и объяснял, что всё не так страшно. Нужно просто обратиться, покаяться и жить спокойно: «Я заинтересован, чтобы наши граждане возвращались в Беларусь, чтобы они посмотрели мое интервью и сделали для себя выводы и поняли, что нигде за границей для них лучше не будет, только дома. И президент говорил: на коленях ползите. Сегодня мой пример — даже на коленях ползти не надо. Я обратился в комиссию и гуляю по городу». Вот так, просто и доходчиво: даже на колени не поставили и по почкам не били. А Наталья Протасевич, позировавшая государственным журналистам об руку с сыном Романом, говорила, какой это восторг — выйти из дома и услышать родную речь.

27 августа белорусское телевидение объявило еще об одном вернувшемся — враче-травматологе Александре Пипкине. Пипкин уехал в Германию, но замучила тоска по родине, а в политике разочаровался.

Вот, собственно, итог разрекламированного и распиаренного по горло проекта «Комиссия по возвращению». 16 заявлений (при сотнях тысяч уехавших) и четверо вернувшихся. Таким пряником впору, как воблой, об стол бить. Несъедобный, неразгрызаемый, неперевариваемый. Впрочем, в качестве иллюстрации уровня доверия народа к режиму вполне подходит. Четверо вернувшихся, 16 заявлений, сотни часов телепропаганды и мегатонны вранья.

В рамках статистической погрешности

А еще был такой же успешный проект «Дорога домой». Сейчас упоминания о нем практически стерты. Осталось, впрочем, первое упоминание — 31 декабря 2021 года белорусский пропагандист Юрий Терех в своем телеграм-канале неожиданно написал, что для тех, кто надеялся выехать на полгода, а застрял надолго, есть шанс вернуться: нужно только написать письмо на адрес [email protected], и там всё объяснят и расскажут. Потом этот же адрес, а еще адрес в телеграм @edem_domoj (его уже не существует) и те же слова, но уже с дефиницией «программа “Дорога домой”», публиковали и другие пропагандистские телеграм-каналы.

В феврале в эфире белорусского телевидения появилось интервью с Татьяной Курилиной, администратором сети протестных чатов «97%». Пропагандистка Ксения Лебедева сразу же анонсировала, что Курилина вернулась в Беларусь из Польши по программе «Дорога домой». Татьяна рассказывала о том, что всё бессмысленно, уровень подачи информации в протестных медиа и чатах очень низкий, и вообще люди устали и хотят вернуться к нормальной жизни. Курилина и сама в кадре выглядела уставшей и говорила с трудом.

Оказалось, что силовики ее просто выманили в Беларусь. Татьяну судили три месяца в Гомеле и приговорили к четырем с половиной годам лишения свободы. Программа «Дорога домой» сработала. «Твой дом — тюрьма». Пропагандистские телеграм-каналы тут же написали, что государство проявило снисхождение и милосердие, потому что наадминистрировала Курилина на куда больший срок, а ей за деятельное раскаяние и сотрудничество со следствием всего-то четыре с половиной дали, так что всё по-честному.

Силовикам, похоже, удалось заманить в ловушку под названием «Дорога домой» только Татьяну Курилину. «Комиссия по возвращению» отметилась 16 заявлениями и четырьмя вернувшимися. Учитывая обратный поток — в Литву, в Польшу, в Грузию, измеряемый уже не десятками, а сотнями тысяч, — можно констатировать: возвращение белорусов домой благодаря заманиванию государственными пряниками остается на уровне статистической погрешности. Значит, пора вводить в действие кнут: не приедешь — останешься без паспорта (апостиля, доверенности, денег, жилья — нужное подчеркнуть). Справку на возвращение консульство всегда выдаст. А на границе примут добрые заждавшиеся силовики. Если повезет — даже не побьют, сразу доставят домой, за решетку.