С этим пациентом у доктора медицинских наук, судебного психиатра Марии Фёдоровой контакт не складывался. Из уголовного дела приговоренного к смертной казни, которую заменили пожизненным лишением свободы, 34-летнего чеченца Алима Н. следовало, что он хладнокровно убил троих односельчан. Фёдорова, знакомая с обычаями горцев, прекрасно понимала, почему экспертиза психического состояния Алима еще до суда назначалась четыре раза. Для чеченца убить членов собственного тейпа (фактически кровных родственников) немыслимо. Вот и сомневались сотрудники милиции, прокуратуры и Верховного суда Чечено-Ингушской АССР в том, что Алим психически здоров. Но экспертиза раз за разом подтверждала: полностью осознает последствия своих действий, психическими отклонениями не страдает.

— А Иван Грозный действительно убил своего сына? — неожиданно спросил Алим.

— Что ты сказал? — удивилась Федорова. Обычно Алим был предельно замкнут и отделывался односложными ответами, не идя на разговор. И вдруг сам задал вопрос, да еще такой! Алим потупился и повторять вопрос не стал. А психиатр, понимая, что у нее появился шанс наладить контакт с пациентом, посчитала за лучшее ответить, не задавая лишних вопросов.

— Кто-то считает, что убил, а кто-то — что тот сам умер от болезни. К единому мнению до сих пор не пришли.

— А как убил?

— Тут тоже разные версии, — судорожно вспоминала всё, что об этом помнила, Фёдорова. — Итальянский посол, бывший в то время в России, описывал, что царь поссорился с сыном, пришел в сильную ярость и забил царевича до смерти посохом. А почему тебя это интересует?

— Он ко мне приходит, — совершенно спокойно заявил чеченец.

— Кто? Иван Грозный?

— Да, — кивнул Алим, — его са, дух по-вашему. С посохом и в шапке такой — золотая, крест сверху и мех внизу. Говорит, что родную кровь проливать нельзя и прощения мне не будет ни здесь, ни там, — качнул чеченец головой вверх.

Больше в ту встречу он не произнес ни слова.

Охрана не догадывалась о подготовке суицида: в 1995 году видеонаблюдения в ИТК-17 Вологодской области не было даже в коридорах, не говоря уже о камерах. В записке чеченец написал: «Это мой выбор. Прошу никого ни в чем не винить».

За 29 лет существования колонии для заключенных пожизненно «Вологодский пятак» это был единственный случай самоубийства. Но легенду о том, что самые разные духи бродят по помещениям бывшего монастыря, Фёдорова слышала не одну сотню раз.

Святое место

Будущая колония для осужденных пожизненно «Вологодский пятак» свою историю ведет с 1517 года. Именно тогда иеромонах Кирилл Новоезерский основал на острове Красном (позже переименован в остров Огненный) в Новом озере скит для монахов и старцев, захотевших удалиться от мирской суеты и желавших, чтобы их как можно меньше беспокоили. Храм на острове, расположенный в глухих лесах, подходил для отшельничества как нельзя лучше.

В церковных книгах («Житие святых») говорится, что Кирилл, находившийся в 1516 году в Тихвинском Успенском монастыре (в настоящее время Ленинградская область), удостоился явления Богородицы, которая и указала 35-летнему монаху отправляться в Вологодскую губернию, где на святом месте надобно было построить монастырь. Причем Богородица, согласно летописям, приходила к монаху дважды: то ли до Кирилла с первого раза не дошло, то ли уточняла координаты. Как бы то ни было, а в 1516 году довольно молодой по церковным меркам иеромонах отправился по указанному адресу, где через год и заложил сразу две большие кельи и две церкви, с которых и началось строительство монастыря.

Возможность провести остаток жизни в удалении от светского мира, где обычным людям постоянно что-то нужно от праведников, привлекла в монастырь довольно многих истинных святых того времени. Иеромонах Кирилл, получивший при канонизации приставку Новоезерский, умер через 15 лет после основания монастыря, в возрасте 51 года. Но успел прославиться некоторыми чудесами, а потому монастырь не захирел и после его смерти.

Среди местных жителей существует легенда, что в 1584 году Иван Грозный одарил монастырь тысячью рублей (прожиточный минимум в то время составлял примерно 20 копеек в месяц), богатой церковной утварью и присоединил к монастырской вотчине 11 ближайших к ней деревень. Якобы Ивану IV во сне явился Кирилл Новоезерский и запретил идти в общинную палату на следующий день. Царь не пошел, а на бояр, собравшихся на совещание, рухнула крыша.

Скорее всего, финансирование монастыря в 1584 году было заложено в бюджет заранее и к рухнувшей крыше отношения не имело. Но на то она и легенда, что правда в ней смешивается с выдумкой. А правда как раз в том, что Иван Грозный действительно принял деятельное участие в развитии монастыря. Но для Ивана IV это было в порядке вещей. Несмотря на свое прозвище, царь был глубоко верующим человеком, да к тому же еще и очень начитанным богословом, благодаря книгам своей бабушки Софьи Палеолог, которые та вывезла из Византии за несколько лет до того, как та была захвачена турками.

При Иване Грозном ежегодно из бюджета страны до 5% денег тратилось на оплату поминальных молитв по «невинно убиенным», списки которых Иван Грозный составлял лично, внося в них тех, кого убили либо по прямому его приказу, либо в результате опричнины.

Вообще Кирилло-Новоезерский монастырь у русских царей пользовался популярностью. В 1685 году сестра Петра I (и его соперница в престолонаследии) царевна Софья Алексеевна профинансировала ремонт старых построек и возведение новых. А в 1721 году в монастырь приезжал и сам Петр Великий с женой Екатериной; они оставили богатые дары.

В 1764 году Екатерина II подписала «Манифест о секуляризации», положивший начало реформе, которая получила название «Уничтожение монастырских вотчин». Целью манифеста было обратить в казну до 70% земель, принадлежавших монастырям, что привело к общему сокращению монастырей в России (три четверти из них попросту закрылись, а монахи частью ушли в оставшиеся, а частью организовали в совсем уж глухих местах пустыни и закрытые скиты). Реформа не обошла стороной и Кирилло-Новоезерский монастырь. В 1793 году, когда в монастырь прибыл его новый настоятель Феофан (архимандрит Феофан Новоезерский), там жило всего семь монахов.

До своего назначения в Вологодскую область Феофан служил в Александро-Невской лавре келейником. Говоря светским языком, заместителем митрополита по хозяйственной части. Феофан зарекомендовал себя успешным кризисным менеджером. В частности, при участии Феофана был восстановлен монашеский уклад на Валааме, в Тихвине, отремонтированы и получили вторую жизнь Николо-Пешношский монастырь и Симонова пустынь (Московская область), заново отстроены Клопский и Моденский монастыри (Новгородская область). Неудивительно, что именно ему было поручено возродить Кирилло-Новоезерский монастырь.

В Вологодской области Феофан выставил светским властям ультиматум: либо губернатор и другие чиновники изыскивают средства на восстановление монастыря и наем работников, либо он забирает на ремонтные работы священников из сельских приходов. Это означало, что неопределенное время в губернии просто некому будет выполнять функции нынешних загсов (вести учет родившихся и умерших, крестить новорожденных и отпевать преставившихся, венчать семейные пары).

с вологодских купцов и «заводчиков» — владельцев собственных мануфактур.

Иеромонах не стал разрушать старые стены и на их месте строить новые здания. Он просто поверх старого кирпича уложил новый, что привело к тому, что в некоторых местах толщина монастырских стен достигла полутора метров.

Неперекрашиваемая «красная» зона

После октябрьского переворота 1917 года большевики закрыли монастырь. Последняя служба в нем состоялась в ноябре 1918 года. К этому времени монастырь уже был почти переоборудован в тюрьму для «врагов революции» (то есть политзаключенных): по периметру была натянута колючая проволока, установлены наблюдательные вышки, оборудованы помещения камерного типа, комнаты для обысков, для карантина и пр. Вплоть до смерти Сталина в бывшем монастыре содержались исключительно осужденные по политическим статьям.

Если смотреть с высоты птичьего полета, то колония представляет собой четырехугольник неправильной формы. Самая длинная сторона делится на две части выступающим КПП. Этот вход/выход и образовывает «пятый угол», давший колонии название «Вологодский пятак». На этой зоне со строгим режимом с 50-х годов прошлого века отбывали срок те, кто был осужден первый раз, но по «тяжелым» статьям: разбой, убийство, бандитизм, изнасилование. Кстати, данные факторы («первоход» и статьи УК) являлись дополнительной преградой, чтобы элита воровского мира туда не попадала. В советские времена «воры в законе» редко лично кого-то убивали, не говоря уж об изнасилованиях. Ну и конечно, «короновали» тогда обычно только тех, кто загремел на зону не в первый раз. Именно поэтому «Вологодский пятак» всегда был «красной» зоной. «Красная» зона — колония, в которой порядки устанавливает администрация, а среди заключенных главенствуют не «блатные» (представители воровского сообщества), а «активисты» (сотрудничающие с администрацией колонии). И за всю историю эту колонию ни разу даже не попытались перекрасить в «черную» (зона, где первую скрипку играет «черная масть», как называли тогда блатных).

В 1994 году, то есть за два года до объявления моратория на смертную казнь, в «Вологодском пятаке» впервые в России создается отделение с «особым» режимом содержания. Именно на «особом» режиме отбывают сроки «пыжики», то есть приговоренные к пожизненному лишению свободы. С 1997 года «Вологодский пятак» становится тюрьмой только для пожизненно заключенных.

— Первый этап из тех, кому смертную казнь заменили на пожизненное, пришел в марте 94-го, — рассказал «Новой-Европа» Николай Самойлов, в 1994 году проходивший срочную службу во внутренних войсках, оставшийся еще на десять лет контрактником и служивший как раз в ИТК-17 (после реформы ФСИН 2009–2010 годов официальное обозначение «Вологодского пятака» — ИК-5). — Их было 17 человек, в основном 35–40 лет, были и постарше, молодых совсем не было. И все они были воодушевленными, даже счастливыми. Ну еще бы! Некоторые из них по три-четыре года ожидали, что вот сегодня ночью (в СССР приговоры приводили в исполнение в основном по ночам) за ними придет усиленный конвой и поведет по «яркому тоннелю» (так зэки называли путь на расстрел). И вдруг смерть, которая еще вчера дышала в затылок, заменена пожизненным заключением. С первыми «пыжиками» никаких проблем не было. Все требования, даже, казалось бы, идиотские, они выполняли без всяких споров и с энтузиазмом. Не бузили, права не качали, евросудом не пугали. Для них самое главное было — жить, а условия не так уж и важны. В общем, просто шелковыми были.

Потому и содержание в «Вологодском пятаке» было (и до сих пор считается) самым мягким среди всех «особых» зон. Ни позы «лебедя» (заключенный сгибается до пояса, задирая руки как можно выше вверх), ни «паровозика» (выстраиваемые друг за другом заключенные в позе «лебедя», придуман в «Черном дельфине»), ни каши на лопате (подача еды на полутораметровой лопате, тоже обычай «Черного дельфина») у нас не было. Хотя по первости не было канализации и нужду справляли в ведра, но в течение года под зоной уложили трубы и оборудовали камеры туалетами. Сейчас там даже горячая вода почти во всех камерах имеется. Ну а «банный день» всегда с парком: котельная-то одна и на персонал, и для зэков.

Про «парок» Николай говорит не случайно. В 90-е тюремные корпуса и дома на соседнем острове Сладкий (там жили сотрудники колонии, их семьи и некоторые пенсионеры, десятки лет назад приехавшие в «Вологодский пятак» по распределению, а после выхода на пенсию так здесь и оставшиеся) отапливались от тюремной котельной, работавшей на дровах и угле. Ради экономии в обычные дни воду до кипятка не нагревали. Но в банный день котельную раскочегаривали на полную. В настоящее время подача отопления на Сладкий прекращена. Администрация колонии утверждает: это в связи с тем, что водопроводные трубы, соединяющие острова Огненный и Сладкий, пришли в негодность. Но жители уверены, что истинная причина в том, что в поселке на Сладком осталось совсем уж мало жителей. Пенсионеры умирают, а новые сотрудники зоны предпочитают каждый день преодолевать 50 км по проселочной дороге до Белозерска (районный центр), чем жить рядом с тюремными стенами.

«…Да еще и убогие со стен пялятся…»

Время не щадит и толстые тюремные стены. Даже несмотря на то, что в конце XVIII — начале XIX века преподобный Феофан нарастил их. Новая кладка была наложена поверх прежней исключительно снаружи, чтобы не уничтожить церковные росписи на стенах внутри помещений. В советские времена поверх фресок положили штукатурку и нанесли несколько слоев краски. А теперь церковные реставраторы постоянно приезжают сюда, чтобы очистить метр-другой стены, на которой после этого проявляется лик святого. Некоторые фрески удалось аккуратненько выдолбить с куском стены и увезти. Но в основном лики святых тщательно реставрируют, фотографируют и оставляют на прежнем месте. Попытка извлечь может привести к уничтожению фрески.

Пять лет назад из Вологодской епархии в адрес ИК № 5 пришло письмо: священники просили тюремщиков оказать содействие в поисках останков преподобного Феофана, которого собираются канонизировать. В связи с этим вновь окрепли слухи о возможном возвращении тюрьмы в лоно церкви и о новом учреждении монастыря на месте «Вологодского пятака».

В Вологодской епархии на вопрос о возобновлении деятельности Кирилло-Новоезерского монастыря отвечать отказались. Однако в приватной беседе с отцом Григорием (настоятель одного из приходов в Ленинградской области) корреспонденту «Новой-Европа» удалось узнать, что среди церковников данный вопрос не раз поднимался. У него есть как защитники, так и противники.

— говорит отец Григорий. — Остров ведь не просто так Огненным называется: в хорошую погоду вечером хорошо видно, когда закат догорел и везде уже сумерки, и только над тем островом воздух светится. Мирские люди доказывают, что причиной этого свечения является рельеф и отражение света от воды. Мы считаем, что там одно из мест на Земле, где небесный свет на землю изливается. В таких местах всегда религиозные объекты ставились: у нас церкви и храмы, на Востоке мечети, на Западе кирхи и соборы, в Африке и доколумбовой Америке жертвенные алтари или пирамиды. А еще в том месте 400 лет жили и молились настоящие святые подвижники. Можете себе представить, насколько это место намолено?

Противники, к которым я и себя отношу, считают, что восстанавливать монастырь в стенах оскверненной обители, которую не просто разово оплевали, а каждодневно оскверняли больше сотни лет, не имеет смысла. Если раньше это и была святая земля, освященная не только молитвами, но и мощами святых, то сейчас там и темной сущности много. Я был на Огненном и чувствовал как святость того места, так и нечто совершенно обратное. Там ведь последнее пристанище нашли многие из тех, кто совершал ужасающие вещи и так в них и не раскаялся. Нынешняя молодежь в массе своей как думает: совершил грех, потом пришел в храм, рассказал всё батюшке, жахнул кагорчику, закусил печенькой-просвиркой, сделал пожертвование на храм — и всё, тебе всё простили. А если много денег дашь, да не на один храм, а на несколько, так вообще место в числе святых получишь. Да вот только морок это всё и фикция. Путь в Царство Божье за «бабло» не купишь, а раскаяться человек должен не на публику, а в душе. Истинно и искренне раскаяться, всем своим нутром грех совершённый осознать. Всей глубиной души боль, тобою принесенную, прочувствовать. Чтоб аж волосы чесались и коленки наружу выворачивались от осознания совершённого тобою. Только тогда Господь, может быть, и простит.

Нераскаявшихся в «Вологодском пятаке» как минимум половина. Таким был «вор в законе» Солёный (Григорий Михайлов, ставший сенсацией еще при жизни как единственный «законник» в России, получивший «пыжика»; через несколько лет к нему присоединится Артур Ерошевский по кличке Одессит). Михайлов воровскую карьеру начал лет с десяти, в 14 первый раз попал за решетку, а потом «командировки» (как называли «воры в законе» пребывание за решеткой) пошли одна за другой, иногда с интервалом всего в несколько дней. В 1987 году, в возрасте 27 лет, Михайлов был «коронован» в «воры в законе», получив кличку Солёный. Но в 1992 году его коронация была подвергнута сомнению. Один из «крестных отцов» Солёного, «вор в законе» по кличке Узбек, «накосячил» (сильно нарушил воровской закон) так, что от него отрекся даже его друг и второй «крестный» Солёного Аркан. Третий «крестный» Сергей Бакинский к тому времени уже был мертв: погиб в перестрелке с милиционерами.

— Я как-то был старшим наряда, который сопровождал Солёного в больничку, — вспоминает Самойлов. — Вот тогда он и рассказал мне, как «пыжика» получил. В 92-м его в Ангарск этапировали, где многие воры не выдерживали пресса и корону теряли. Кто-то работать начинал, кто-то вину признавал, а кто-то и своих сдавал. Солёного туда как раз, чтобы сломать, и доставили. Сперва, как он мне говорил, Солёный не планировал вступать в серьезные конфликты, а просто перетерпеть и свалить при первой возможности в другую зону. Таких вариантов масса. И вдруг получает «маляву» от Япончика (Вячеслав Иваньков, один из самых знаменитых и авторитетных советских и российских «воров в законе»). Мол, ты пока не объявляйся вором, потому что твоя коронация под вопросом. Подожди до большой сходки, там пусть общество решит. И тут многое сплелось в один узел. Япончик в том же Ангарске за пять лет до Солёного сидел, и его тоже нагнуть пытались. Так Япончик бригадиру из активистов, который пытался заставить вора работать, ножницы в глаз воткнул. Ему добавили срок, но из Ангарска перевели в Тулун. Так вот, Солёный решил провернуть тот же финт. Только напал не на активиста, а на начальника производства, майора внутренней службы. Говорил, что убивать никого не хотел, но заточка попала майору прямо в сонную артерию. А двоих активистов, бросившихся защищать майора, уже сознательно «замочил», осознав, что терять ему больше нечего.

Михайлов умер от рака 13 июля 2014 года, проведя в «Вологодском пятаке» чуть меньше 20 лет. И все эти годы Солёный сперва требовал, а потом уже просто умолял перевести его в любую другую колонию, но не оставлять в бывшем монастыре.

Сперва с переводом в другую колонию, а при удаче с заменой «пыжика» на другой срок взялся помочь сам Япончик. По словам Самойлова, летом 2009 года к Михайлову приезжал адвокат, после встречи с которым Солёный радостно объявил, что скоро уедет из «пятака». Но всего через две недели пришла новость о покушении на Япончика. Михайлов посмурнел, но вплоть до октября продолжал надеяться, что Иваньков выживет.

Через три года после смерти Япончика за Солёного решил похлопотать еще один знаменитый советский и российский «законник» Дед Хасан (Аслан Усоян). И тоже не смог выполнить свое обещание: погиб от пули снайпера через пару месяцев после взятых на себя обязательств. Свою последнюю надежду покинуть неприятные стены бывшего монастыря Солёный пережил всего на полтора года. И хотя Михайлов часто беседовал с приходящими в колонию священниками, о раскаянии речи не шло.

«Божественный» бизнес в «намоленном» месте

Вряд ли раскаялся в содеянном другой «постоялец» «Вологодского пятака» — Лом-Али Гайтукаев, организатор убийства журналистки «Новой газеты» Анны Политковской. До сих пор не понимает, за что его приговорили к пожизненному лишению свободы, Артём Ануфриев, «Иркутский молоточник», вместе со своим подельником убивший шесть человек. Зелимхан Аушев, участник подрыва «Невского экспресса», унесшего жизни 28 человек, по-прежнему настаивает на своей непричастности к теракту. Вряд ли сильно жалеет о своем прошлом Евгений Николаев, «соавтор» Михаила Круга (мы рассказывали об этом в статье «Кресты на всю жизнь») и активный участник банды Юрия Шутова, признанный виновным в убийстве пяти человек. Как и его «коллега» и нынешний сосед, правая рука Шутова Айрат Гимранов. Оба рассчитывают примерным поведением заслужить УДО (условно-досрочное освобождение) через 25 лет отсидки.

Среди отбывающих пожизненный срок есть те, кто утверждает, что искренне раскаялся. Во всяком случае, они строго соблюдают все посты, часто молятся, встречаются с батюшками, ведут активную переписку с другими священнослужителями и монастырями, куда планируют отправиться после досрочного освобождения. Однако бывший начальник «Вологодского пятака» Владимир Горелов в апреле 2018 года рассказывал корреспонденту «Московского комсомольца», что эти «раскаявшиеся» лишь спекулируют на вере. Две трети заключенных, в 2018 году их было 180 человек, при возможности заполнения до 505, не работало. Хотя в колонии имеется пошивочное производство, работать в котором может любой осужденный.

— У нас есть такие, кто зарабатывает по 15–18 тысяч в месяц, — рассказывал Горелов «МК». — 25% остается им на расходы, остальное — в счет погашения исков потерпевшим или на оплату коммунальных услуг колонии. Миллионные иски имеют почти все. Но вот платить по ним две трети не хотят, потому не работают.

Священники переводят на лицевой счет осужденного кто 500, а кто и 10 тысяч рублей. Некоторые осужденные переписываются одновременно с 30–40 храмами, имея постоянный доход от 30 до 100 тысяч рублей, из которых мы по закону не можем ничего вычитать на выплату исков потерпевшим. Да еще и бравируют тем, что, мол, головой надо деньги зарабатывать, а не руками. Тот, кто реально раскаялся, не попрошайничать станет, а будет пытаться честным трудом вину загладить.

В следующем году «Вологодский пятак» будет отмечать свое 30-летие «особого» режима. По мнению Николая Самойлова, это будет последний юбилей знаменитой зоны. Заключенных там становится всё меньше, стены ветшают, электропроводка и водопроводные трубы требуют замены. Последним, кто обещал «Вологодскому пятаку» капитальный ремонт, был Александр Реймер, возглавлявший ФСИН с 2009 по 2012 год. А теперь проверяющие лишь сокрушенно качают головами и никаких ремонтов не обещают. Да и зачем, если в стране имеется совершенно новая «Снежинка», не заполненная и наполовину? Или «Полярная сова», в которой корпуса для «пыжиков» возвели в 2004 году — и они тоже не забиты до отказа.