Органы цензуры в Китае

Система китайской цензуры укладывается в общий тренд политической власти Си: усиление централизации и концентрация власти в одних руках. Однако китайские масштабы — и человеческие, и объемов данных, а также запутанная схема распределения власти между партией и государством — не позволяют нам выделить единый орган или стройную идеологическую систему цензуры. Стоит перечислить основных акторов, осуществляющих цензуру, и поговорить о самом механизме.

Отдел пропаганды ЦК КПК

Отдел пропаганды Центрального комитета Коммунистической партии Китая — партийный институт, отвечающий за идеологическую работу. Еще в мае 1924 года ЦК официально принял решение о создании Отдела пропаганды. Во время Культурной революции Отдел пропаганды был распущен, потому что Мао Цзэдун предпочитал стройной идеологической системе широкомасштабную «борьбу с внутренним и внешним ревизионизмом». В октябре 1976 года, вскоре после смерти Мао, решением ЦК Отдел пропаганды был восстановлен.

В марте 2018 года ЦК КПК опубликовал «Программу углубления реформы партийных и государственных учреждений», в соответствии с которой Главное государственное управление КНР по делам прессы, печати, радиовещания, кинематографии и телевидения было упразднено, а его полномочия были переданы Отделу пропаганды.

Отдел пропаганды контролирует всё: книги, фильмы, газеты, журналы, радио, телевидение, то есть буквально является основным институтом цензуры страны. В том числе в его обязанности входит разработка руководящих принципов развития пропаганды, идеологии и культуры в соответствии с единой рабочей директивой ЦК КПК.

Заведующий Отделом пропаганды ЦК КПК — член Политбюро ЦК КПК господин Ли Шулэй. Это всё, что нам известно об Отделе пропаганды. Не существует отдельного сайта с описанием структуры и работы ведомства, мы не представляем процесса принятия решений: это черный ящик, о наполнении которого можно только строить догадки. Но тем не менее о базовых институтах цензуры интернета нам кое-что известно.

Пресс-канцелярия Госсовета КНР

Исторически канцелярия отвечала за интернет-цензуру, подчиняясь Отделу внешней пропаганды. Далее следим за руками. В мае 2011 года функции по интернет-цензуре были переданы новому ведомству — Государственной канцелярии по делам интернет-информации КНР. А в 2014 году Отдел внешней пропаганды был присоединен к Отделу пропаганды. Круг замкнулся, и интернет-цензура формально и административно тоже перешла к Отделу пропаганды. И вновь остановимся на этом: если видим табличку «Пресс-канцелярия Госсовета КНР», то ставим в голове галочку, что это лишь еще одно внешнее название Отдела пропаганды.

Сунь Ели — заведующий Пресс-канцелярией Госсовета КНР (заведующий Отделом внешней пропаганды ЦК КПК) и заместитель заведующего Отделом пропаганды ЦК КПК. Официальные внешние функции ведомства не затрагивают цензуру — это, главным образом, продвижение китайских СМИ за рубежом и организация пресс-конференций, посвященных важнейшим направлениям государственной политики, анонсу книг, журналов, фильмов и телевизионных программ для зарубежной аудитории.

Теперь поговорим о более понятном ведомстве, которое занимается цензурой непосредственно «на земле».

Государственная канцелярия по делам интернет-информации КНР

В СМИ часто появляется под названием «Администрация киберпространства Китая» центральный орган регулирования интернета, цензурный, надзорный и контролирующий орган. Среди сфер регулирования — содержание интернет-порталов и в целом вообще всё, что есть в интернете. Совместно с другими регулирующими органами Администрация разрабатывает списки рекомендуемого сетевого оборудования и отдельных продуктов сетевой безопасности, подлежащих сертификации.

И вновь вернемся к феномену «одного органа — двух вывесок». Администрация киберпространства Китая — орган государственной власти. Его партийным куратором-близнецом является Руководящая группа ЦК КПК по информатизации и сетевой безопасности под непосредственным руководством Си Цзиньпина. Глава Канцелярии руководящей группы, господин Чжуан Жунвэнь, является и главой Администрации киберпространства Китая. Он главный визави главы Роскомнадзора в Китае.

По данным материала «Системы», в октябре 2019 года на VI Всемирном интернет-конгрессе в Учжэне Администрация и Роскомнадзор подписали соглашение о сотрудничестве в области противодействия распространению запрещенной информации.

Кроме понятных политических инструментов контроля — соответствующих законодательных актов и сети представительств провинциального уровня — Администрация опосредованно работает и с частным бизнесом.

В 2017 году Министерство финансов и Администрация киберпространства КНР объявили о создании Китайского инвестиционного фонда интернет-коммуникаций (China Internet Investment Fund), размер активов которого составил 100 млрд юаней. Портфель фонда включает в себя части дочерней компании ByteDance, группы TikTok и платформы Weibo и сервиса коротких видеороликов Kuaishou. Размер активов и использования акций в управлении компаниями различаются, но именно это является одним из факторов влияния на частный бизнес. За пределами Китая компании продолжают отстаивать собственную независимость, убеждая всех в том, что не сотрудничают с центральной властью КНР, а Администрация киберпространства подчеркивает, что это только бизнес и поддержка отечественных компаний, ничего личного. Однако Администрация сохраняет за собой не только инструменты политического контроля, но также может повлиять на бизнес компании вполне законными корпоративными методами.

Министерства

Министерство общественной безопасности контролирует техническую сторону цензуры, а также имеет право закрывать сайты и печатные издания. Министерство промышленности и информатизации также отвечает за цензуру с технической стороны.

Министерство культуры и туризма контролирует театральное искусство, музыку, изобразительное искусство, а ещё осуществляет надзор за аппаратурой для видеоигр. И снова вернемся к вопросу о балансировке между партией и государством. Министр культуры и туризма господин Ху Хэпин одновременно является заместителем главы Отдела пропаганды ЦК КПК по контролю за повседневной работой, то есть является министром в исполнительной власти и «замминистра» в партийной.

Как работает цензура?

Перед Администрацией киберпространства Китая стоит задача по контролю цифровой жизни страны с населением в десять Россий. Как это можно реализовать на практике? Основная работа сосредоточена на двух аспектах: укреплении существующей системы цензуры сверху и усилении самоцензуры снизу.

С 1978 года в Китае идут экономические и политические реформы, постепенное внедрение элементов рыночной экономики и некоторой политической либерализации. 14 сентября 1987 года ученые из Германии и Китая совместно отправили из Пекина первое электронное письмо. В 1989 году на площади Тяньаньмэнь в Пекине проходит серия акций протеста — главный вызов политическому руководству страны со дня основания республики.

Но партия держала под контролем входящий поток иностранных книг и фильмов и до появления интернета, а также снимала с публикации статьи, критикующие власть.

В 1998 году Министерство общественной безопасности КНР запустило проект цензуры и наблюдения, блокирующих данные из зарубежных стран, под названием «Золотой щит» (Golden Shield Project), который начал функционировать в 2006 году. Позже под термином «Великий китайский файрвол» будут понимать всю совокупность законодательных мер и технологий, применяемых Китаем для внутреннего регулирования интернета, — в самом Китае этот термин не используется.

Фильтрация трафика осуществляется как при поступлении данных с международных серверов, так и на локальном уровне — силами интернет-провайдеров. Упрощая, это и есть система «Великого китайского файрвола», которая действует сразу на нескольких уровнях и распределена по множеству маршрутизаторов и коммутаторов, составляющих основу всего китайского интернета.

С 2013 года непосредственное управление файрволом перешло к Администрации киберпространства Китая. Цель — оградить жителей Китая от информации, которая, по мнению КНР, противоречит интересам правительства и народа страны. Сам файрвол представляет собой контролируемый государством межсетевой экран, который действует не только внутри сети страны, но и на стыках между национальной китайской сетью и глобальными сетями. Он находится между всеми соединениями, которые инициируются в Китай или из Китая, благодаря чему можно не только пассивно наблюдать и оценивать каждое соединение, но и активно действовать, изменяя соединения в интересах государственной политики, включая такие инструменты, как:

• блокирование или перемаршрутизация подсетей — к примеру, ограничение доступа к определенным приложениям и сайтам, таким как Facebook, Twitter и Youtube;
• фильтрация по ключевым словам — постоянно растущий список запрещенных терминов и фраз, ввод которых в поисковую систему не даст никаких результатов; список Sina Weibo содержит около 3500 слов и выражений: на блокировку новых слов уходит несколько минут, но некоторые слова по прошествии какого-то промежутка времени могут быть удалены из списка;
• фильтрация результатов поиска по запрещенным терминам в поисковых сетях (Baidu, Sohu);
• широкий спектр технических инструментов, которые включают в себя поддельные корневые сертификаты SSL, подделку DNS-запросов, зашифрованные DNS, глубокую проверку пакетов (DPI), фильтрацию URL-адресов и SNI-фильтрацию.

Компании, на площадках которых размещается контент, несут ответственность за удаление запрещенного контента со своих платформ, поэтому они нанимают тысячи модераторов для удаления подвергнутых цензуре материалов. Модераторы ищут слова, сленг и мемы, которые люди используют, чтобы обойти цензуру. Это стало началом появления отдельной индустрии частных компаний, разрабатывающих собственные алгоритмы поиска контента, собственные списки и сотрудников.

Цензура также регулирует контент с помощью лицензий провайдеров интернет-контента (Internet Content Provider, ICP). Лицензии ICP необходимы для ведения интернет-бизнеса в Китае. Эти лицензии могут быть отозваны или приостановлены, если компания не соблюдают директивы правительства по цензуре.

Манипулирование контентом также придумали не в России. В Китае задолго до появления «фабрик троллей» действовали группы пользователей сети, организованные правительством, которым было поручено вести онлайн-дискуссию на деликатные темы, направляя интернет-дискурс. Этим занимаются «умаодан» (дословно — «партия пяти мао», то есть ½ юаня) — проправительственные блогеры и участники интернет-форумов, высказывающие положительное мнение о правительстве КНР. Название говорит о том, что пользователи предположительно получают половину юаня за один пост или комментарий в пользу партии и правительства. От «умаодан» произошли «цзыганьу» (дословно — «самостоятельная пятерка»), которые поддерживают правительство уже за собственные финансовые средства, с надеждой на будущие рекламные контракты и иные формы поощрения.

Что дальше?

Идеология — главное отличие китайской системы. Еще не существовало в современной России, а Китай уже 15 лет жил под пристальным надзором Отдела пропаганды, которая корнями своими уходила еще дальше — напрямую к трудам Маркса и Энгельса, Ленина, Сталина и Мао. И это лишь верхний слой мысли, за которым скрывается широчайшая сеть идеологического воспитания по всей стране — разного уровня, разных направлений, в разной упаковке. Не стоит вопрос, сможет ли китайский гражданин с ходу ответить вам на вопросы о важности КПК и ее ведущей роли в жизни государства, — скорее всего, не сможет. Но при необходимости у него есть ячейка партии, в которую он может обратиться за ответами на насущные идеологические вопросы, а также система эффективно работающей пропаганды, сайты и книги с полезной информацией. Есть стройная и непротиворечивая система хорошего гражданина, которая контролируется партией и идеологией. Россия же страна авторитарная: идеологические оценки событий меняются буквально ежедневно по воле авторитарного же лидера.

Однако если говорить о политической составляющей, то на этом поле два политических режима сходятся, так как их общая цель — дальнейшее удержание власти. И здесь китайские коллеги активно интересуются работой Роскомнадзора во время уличных акций протеста в России 26 марта 2017 года по следам фильма «Он вам не Димон» и, в свою очередь, могут предложить лучшие практики блокировки контента, касающегося прав человека в Тибете и Синьцзяне.

Изоляция китайского интернета позволила создать стройную экосистему сервисов и разнообразного контента внутри страны, которая заменяет глобальных игроков. Буквально существуют свои YouTube, Instagram и Twitter — на китайском языке и с понятным интерфейсом. Зачем смотреть сериалы Netflix (заблокирован в Китае), если есть свои площадки?

По данным Mediascope, в среднем в фейсбук в марте 2023 года заходили 2% россиян, до блокировки ресурса показатель составлял 7%. В январе 2022 года россияне в среднем проводили в инстаграме 12 минут в день. После блокировки в марте время снизилось до одной минуты в день и с тех пор не изменилось. Да, можно жить без YouTube, Instagram и Twitter — но только если в стране существуют аналоги, а также интересный пользователю контент.

И наконец технологическая составляющая. Китай производит оборудование, обеспечивающее качественное функционирование интернет-цензуры, а также имеет доступ к лицензионному программному обеспечению: мировые вендоры продолжают работать на китайском рынке, а IT-специалисты непрерывно богатеют. Но даже несмотря на это, многие китайские разработки в области ИИ для цензурных алгоритмов — это копии или результат совместной работы с американскими и европейскими коллегами. Китайского ИИ или алгоритмов машинного обучения в отрыве от коллективного Запада просто не существует. В России ситуация под действием санкций складывается ровно противоположным образом: отток IT-специалистов, уход мировых вендоров, к примеру, серверного оборудования, серая зона по использованию зарубежного программного обеспечения. Цензура — это не только про законы, это и про физическое воплощение в программно-аппаратном комплексе, требующее больших человеческих ресурсов. Есть ли они в России?

Что еще важно? Администрация киберпространства Китая получает по рукам каждый раз, когда она пытается поставить под свой контроль финансовые сервисы и любые банковские приложения. Эти потоки с трепетом контролируют иные группы интересов, которые не хотят делиться своими полномочиями даже с всемогущим регулятором. Российский финтех остается одним из лидирующих в мире и, очевидно, продолжит развитие, избежав влияния цензуры. Цифровой рубль в перспективе можно рассматривать как средство усиления контроля над транзакциями граждан, но это инструмент Центрального банка, а не Роскомнадзора.

Кажется, что копирование «Великого китайского файрвола» в России сегодня технически невозможно, поэтому будущее российского интернета — это, как мы уже упоминали в самом начале, создание «белого» защищенного национального сегмента интернета, вход в который возможен по паспорту. Опасный свободный интернет продолжит существовать, но недружественные сайты и материалы там можно бесконечно блокировать, параллельно осложняя доступ для пользователей. Постепенно пользователь махнет рукой и уйдет навсегда в «белый» интернет, где публикуется только государственно одобряемый контент. Для порно, критики власти и новостей без цензуры можно будет иногда использовать и свободный интернет, периодически включая VPN.