После начала полномасштабной войны в Украине больше двух тысяч человек из сферы культуры и искусства из России осудили вторжение. Сейчас многие из них живут за рубежом. Деятели российской культуры стали перебираться на Запад еще задолго до начала войны, но боевые действия заметно увеличили поток эмиграции.

Журналистка Дарья Козлова поговорила с российскими художниками в изгнании о том, как они интегрируются на новом месте. Их истории самые разные: пока одни покоряют сцены немецких театров, другие пытаются переосмыслить то, чем занимались в России, или устраиваются на работу уборщиками, чтобы заработать на жизнь. Многие сталкиваются с проблемой кэнселинга, но из-за этого вынуждены больше экспериментировать, искать новые форматы. Это может привести российскую культуру к ренессансу после войны.

Катя и прямое действие 

1 июня 2022 года в московское метро спустилась девушка. Одета она была в черный тренч, а в руках несла сверток с младенцем. Пеленки, в которые он был завернут, были испачканы кровью.

На станции девушка дождалась поезда и зашла в один из вагонов. Молча прошла его насквозь, на следующей станции вышла и пересела в другой вагон, где сцена повторилась. Потом пересела еще раз и еще раз. Но вскоре она заговорила, начала громко повторять: «Российские военные убивают детей в Украине».

Этой девушкой была режиссерка Екатерина Селенкина, известная по фильму «Обходные пути» (2021) о жизни московского кладмена (картина получила приз программы «Недели критики» на Венецианском кинофестивале). Кровь на ткани на самом деле была вовсе не кровью, а красной краской, а ребенок — пластиковой куклой. Из обычной поездки в метро девушка сделала акцию в поддержку Украины. Фотографии с перформанса она выложила в инстаграме 1 июня 2022 года — в международный день защиты детей.

К моменту описываемых событий Екатерина Селенкина уже эмигрировала из России, вернулась, чтобы провести акцию, и сразу после нее снова покинула страну, опасаясь преследования. Еще в апреле 2022 года в Петербурге возбудили громкое уголовное дело по закону «о фейках» против художницы Саши Скочиленко из-за куда более незаметной акции: девушка поменяла ценники в супермаркете на визуально схожие листовки с антивоенной агитацией.

Идея с ценниками была предложена в телеграм-канале «Феминистского антивоенного сопротивления» и изначально считалась более безопасной, чем открытые радикальные действия, потому что в теории давала возможность протестующему сохранить анонимность. Но участников даже таких акций силовики быстро научились вычислять. Помимо Скочиленко, к началу мая 2022 года полиция задержала за подмену ценников еще шесть человек. Против одного из них также возбудили уголовное дело.

— Я ожидала, что меня задержат и последствия будут самыми худшими, — рассказывает Селенкина о том, как решилась на этот шаг. — Но боль за потери Украины была гораздо сильнее страха. Я не сомневалась [в том, что делаю].

Во время акции в подземке девушка заходила в вагоны поездов и начинала громко говорить о военных преступлениях России на территории Украины. Ее целью было вывести как можно большее количество людей из повседневности в реальность войны, которую многие из них пытаются отрицать или вытеснять.

— Примечательно, что многие из тех, кто со мной не соглашался, не понимали или не хотели признавать, что, если меня задержит полиция, могут быть какие-то страшные последствия. Когда я их спрашивала, хотят ли они, чтобы я оказалась в тюрьме, мне отвечали: «Вы перегибаете палку, такого не будет», — говорит девушка.

Были и такие, кто художницу игнорировал, хотя, как говорит Селенкина, их было меньшинство: по лицам людей было видно, что ее слова вызывают у них эмоциональный отклик. Вызвать эти эмоции и показать их окружающим и было желаемым результатом.

— Одним из эффектов акции было то, что люди, настроенные против войны, смогли увидеть своих союзниц и союзников, — объясняет Селенкина. — Так как в России публично говорить о том, что ты против войны, опасно, можно чувствовать себя одиноко, думая, что тебя окружают лишь ее сторонники. Во время акции люди могли заметить тех, кто разделяет их мнение.

Несмотря на то что режиссерку так и не задержали, после отъезда из России девушка узнала, что полиция обратила внимание на ее акцию (правда, уголовное дело в итоге так и не завели). Сейчас Селенкина занимается антивоенным активизмом из Германии.

Конец маневров 

До войны Кремль пытался выстроить более сложную стратегию работы с оппозиционной культурой. С одной стороны, за наиболее явно антиправительственные взгляды следовали репрессии — например, уголовные дела против участниц группы Pussy Riot. С другой стороны, государство поддерживало не только пропагандистское кино, но и критические фильмы — те же «Левиафан» (2014) Андрея Звягинцева и «Капитан Волконогов бежал» (2022) Натальи Меркуловой и Алексея Чупова. В Москве работал Музей современного искусства «Гараж», долго готовился проект Дома культуры «ГЭС-2».

Последний открыли в декабре 2021 года — всего за несколько месяцев до вторжения. Тогда же в Третьяковской галерее проходила масштабная выставка «Многообразие. Единство. Современное искусство Европы. Берлин. Москва. Париж», которая должна была стать пространством для диалога и солидарности России и Европы. После начала войны ее досрочно закрыли.

— Еще в 2019 году я делал в Москве в частной галерее AРT4 выставки группы «Война», Pussy Riot и Петра Павленского. В 2020 году в Третьяковке проходила выставка «Дар Марата», — вспоминает в комментарии для «Новой-Европа» галерист и меценат Марат Гельман. — То есть тогда это было еще возможно. Сейчас такое просто нельзя представить, запрещают даже Тимура Новикова, самого [идеологически близкого государству] из наших культурных героев.

Хоть общие довоенные настроения в культурной среде и были мягче, чем после 24 февраля, поток эмиграции художников начался задолго до полномасштабного вторжения. Как вспоминает Гельман, многие художники, писатели, режиссеры стали постепенно покидать страну. С 2014 года в Лондоне живет писатель Борис Акунин, в 2015 году в Ригу переехал режиссер-документалист Виталий Манский, последние годы в Таиланде, по данным журналистов, проживает писатель Виктор Пелевин. Список можно продолжать очень долго.

После начала войны поток стал массовым. Уезжали как и те, кто уже жил к началу вторжения на две страны, так и те, кто планировал оставаться в России. Об окончательной эмиграции заявили заметные современные писатели. Среди них — Владимир Сорокин, Людмила Улицкая и Виктор Ерофеев. Режиссеры Кантемир Балагов и Кира Коваленко — их фильмы «Дылда» и «Разжимая кулаки» в разные годы выдвигали на премию «Оскар» от России — оказались в США.

Многие артисты пытались сразу после своего отъезда проводить акции в поддержку Украины. Музыканты Noize MC и Монеточка провели ряд благотворительных концертов, на которых собирали пожертвования для украинских беженцев (только за один концерт в Берлине они смогли собрать свыше 300 тыс. евро). Этим же занимались Oxxxymiron, «Порнофильмы», Face, «Самое большое простое число» и другие уехавшие российские исполнители.

Направить свои силы на попытки остановить войну и изменить Россию решила и Екатерина Селенкина. Для этого ей пришлось отложить режиссуру и переключиться на работу с текстами: сейчас Селенкина редактирует материалы для независимого медиа «Беда», изучающего российский имперский проект.

— Мало какие действия дают моментальный результат. В западных странах с колониальным прошлым деколониальный проект реализуется давно. Конечно, он далек от завершения, но то, что страны Европы и США колонизировали другие народы, — это общеизвестный факт. О России этого сказать нельзя, — объясняет режиссерка. — А то, что огромное количество этнических сообществ и территорий не было присоединено к России добровольно, что Россия и в прошлом, и в настоящем уничтожает и подавляет культуры с помощью множества колониальных и имперских инструментов, — это непопулярное, не общеизвестное знание. Пытаться сохранить и распространить знания, которые российская власть так старается уничтожить, мне кажется очень важным. Это борьба против угнетения этнических сообществ, против того, что сделало войну возможной.

Девушка считает эту работу наиболее оптимальной для себя формой сопротивления.

В кино — привычном для нее медиуме — в текущих условиях она видит много недостатков: длительное дорогостоящее производство, к тому же ограниченное в плане распространения. Несмотря на то что Селенкина верит в силу культуры, по крайней мере в начале войны этот способ противодействия казался ей беззубым. «Во время войны хочется обратиться к тому, что имеет более ощутимый и быстрый эффект», — замечает она.

Новый Берлин

Марат Гельман делит уехавших артистов на три группы: «звезды», молодежь и специалисты средней руки (middle career). Больше всего, по его наблюдениям, из уехавших именно знаменитостей и начинающих художников. Молодым проще интегрироваться: несмотря на российское гражданство, их карьера будет сделана за границей. В других странах они представляют не Россию, а исключительно самих себя.

У «звезд» тоже есть свои преимущества. Гельман обращает внимание на то, что в эмиграции они не сильно потеряли свою аудиторию: часть ее уехала вместе с ними, а часть, оставшаяся в России, может потреблять их контент через интернет, ютуб, социальные сети или тиражи книг. Кроме того, многих из них ждали в других странах и готовы были пойти им навстречу и предложить помощь.

— Сейчас буквально весь Берлин заполнен действительно хорошими, вполне уже состоявшимися художниками. Если до войны там было, например, 8000 художников, то сейчас к ним прибавилось порядка 1500 художников из России и еще, допустим, 500 из Украины. Даже пропорционально видно, что это значительное изменение [в культурном ландшафте]. Так что ожидание от них есть, — говорит Гельман. — Только у эмигрировавших художников в лучшем случае за рубежом есть всего пара контрагентов, с которыми они раньше сотрудничали. Им всё равно придется заново доказывать [свое мастерство].

За последний год работу в изгнании, в частности на европейском рынке, смогли наладить известные российские режиссеры. В начале июня этого года стартовали съемки фильма Кирилла Серебренникова «Исчезновение» о нацистском докторе, военном преступнике Йозефе Менгеле, по роману-бестселлеру Оливье Геза. О проекте заговорили еще до войны, в 2020 году. Продюсерами фильма стали Чарльз Жиллиберт из CG Cinema и Илья Стюарт из Hype Studios, а главную роль получил немецкий актер Аугуст Диль, известный по фильму Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки». Помимо работы над фильмом за год войны Серебренников поставил в Гамбурге «Вий», «Черного монаха» и оперу-перформанс «Барокко».

На немецкую сцену переехали постановки и других представителей российского театра. Прошлой зимой режиссер Максим Диденко поставил спектакль «Последнее слово» на сцене берлинского Театра имени Максима Горького. Для спектакля под кураторством критика Анны Наринской в единый текст были собраны отрывки из обращений к суду женщин, которых преследовали по политическим мотивам: от бывшей редакторки издания Doxa Аллы Гутниковой и художницы Юлии Цветковой до участниц Pussy Riot. Монологи произносила актриса и режиссерка Алиса Хазанова.

Всеволод и «Страх и отчаяние в Третьей империи» 

Гостеприимство проявили страны за пределами Евросоюза. Сейчас в грузинском театре имени Сандро Ахметели готовит спектакль театральный режиссер, дважды лауреат премии «Золотая маска» Всеволод Лисовский. Лисовский работает над постановкой «Страх и отчаяние в Третьей империи» по антивоенной пьесе немецкого поэта и драматурга Бертольта Брехта о жизни в Германии после прихода к власти нацистов. Для того чтобы воплотить в жизнь идею режиссера, пьесу даже перевели на грузинский. Премьера ожидается в конце сентября.

Выбор на Брехта пал не случайно: в прошлом году режиссер и участники труппы «Театр переходного периода» выступили с ним в московских подземных и наземных переходах, а еще на независимой площадке и необитаемом острове на Клязьминском водохранилище. Как говорит Лисовский, произведение было написано практически сто лет назад, но в сходных условиях. Режиссеру было интересно спроецировать его на современность и посмотреть, как оно будет звучать сегодня.

Труппа смогла сыграть пять спектаклей в мае и сентябре 2022 года. Все спектакли, которые были сыграны в переходах, пыталась сорвать полиция, и после одного из них Лисовского оштрафовали на 50 тысяч рублей по статье о дискредитации российской армии (ст. 20.3.3 КоАП) за антивоенный пост в фейсбуке.

Из-за повышенного внимания полиции ставить Брехта на улицах художники перестали, а вместо этого начали читать платоновские диалоги (в основном «Государство») в трамваях. Реакция силовиков на эту акцию в итоге привела к тому, что Лисовскому пришлось покинуть страну.

Когда Лисовский рассказывает о своем временном заключении, он много шутит. Первые «сутки» он сравнивает с отпуском. По словам режиссера, спецприемник в поселке Сахарово, где он отбывал первый арест, больше всего напоминает «пионерлагерь». Второй же арест прошел намного тяжелее.

— Здесь нужно смотреть на то, как у меня развивались отношения с силовыми ведомствами весь прошлый год. Обычно они делали ход и на какое-то время замирали. Я был уверен, что у меня еще есть время доделать дела и уже ближе к лету начать пересматривать перспективы работы в Москве. Я думал, что меня возьмут, но намного позже, — объясняет Лисовский.

Однако после первого освобождения режиссера сразу же задержали во второй раз. Формальным поводом стало то, что Лисовский якобы отказался добровольно сесть в полицейскую машину, которая подъехала к спецприемнику. Троицкий районный суд признал его виновным и арестовал еще на 15 суток.

— Во второй раз меня брали более жестко, как я понимаю, это уже были непосредственно сотрудники центра «Э». Они повезли меня не в Сахарово, а в местный РУВД. Там было намного жестче, — продолжает Лисовский. — Было понятно, что в следующий раз мне придется ехать не в Сахарово, а в СИЗО. Какого-то страха от [перспективы] заключения не возникло, просто было понятно, что это будет долго и скучно.

Сейчас, спустя несколько месяцев эмиграции, режиссер признается, что его график уже мало отличается от московского. По словам Лисовского, работать он может откуда угодно. В будущем планирует переехать в Европу. Однако чувство утраты всё же испытывает.

— В России у меня было ощущение, что я работаю для изменения страны. Своим нехитрым искусством мне в принципе похрен, где заниматься. Но страна, с которой я могу что-то делать, она одна. Россия называется. Этого я реально лишился.

Мария и билет в один конец 

Тяжелее всего дается переезд специалистам уровня middle career — тем, кто уже достиг определенных высот на родине, но пока еще не находится на «звездном уровне». У них нет связей за границей и высокооплачиваемой работы за плечами, что значительно облегчило бы интеграцию. Им приходится прикладывать сверхусилия, чтобы доказать европейскому сообществу, что их можно принять к себе.

Тем не менее, несмотря на все сложности и риски, после начала войны эмигрировать в никуда решились многие россияне. Среди них была и художница по костюмам Мария Кабыш. Прошлой весной женщина уехала с двумя сыновьями в Латвию, где запросила политическое убежище.

Покинуть Россию художница решила практически сразу после начала боевых действий. Война привела ее в абсолютной шок. По словам женщины, в первые дни у нее просто не было необходимого «запаса эмоций», чтобы выразить страх неопределенности, в которой она оказалась.

К началу боевых действий у нее еще оставалась действующая латвийская виза. Зимой Кабыш работала над проектом в Риге — и во многом это определило конечный пункт эмиграции. Но у ее сыновей закончились загранпаспорта, так что их вместе с европейскими визами пришлось оформлять в срочном порядке.

На документы Мария потратила порядка 200 тыс. рублей — практически все деньги, которые она заработала на зимних съемках. Поэтому Кабыш стала думать, куда сможет выехать вместе с сыновьями наземным путем — так было бы значительно дешевле. Выбрала Латвию.

Из-за того что сыновьям Кабыш дали визы только на две недели, женщина решила податься на политубежище. Это был сложный шаг, так как он закрывал им возможность вернуться обратно в Россию. Но в начале апреля они всё же доехали до Риги. Как рассказывает художница, для дела о получении убежища она вспомнила все свои походы на оппозиционные митинги — оказалось, что их Мария регулярно посещает уже 15 лет. За эти годы она и ее близкие не раз сталкивались с давлением полиции.

— Я приехала в Ригу с абсолютным непониманием, где и как жить. У меня с собой было мамино золото, я знала, что смогу сдать его в ломбард и получить за это евро. Вот такой был наш стартовый капитал, — говорит Кабыш.

Квартиру на первое время они нашли благодаря случаю: помог друг Марии из Украины, который связался со своей знакомой, и та разрешила художнице и ее сыновьям пожить у себя две недели. Потом им на месяц сняла комнату на Airbnb подруга. После Кабыш познакомилась на съемках с женщиной, которая разрешила пожить в своей квартире до того, как ее продадут. В студии площадью 18 квадратных метров Кабыш и ее дети жили втроем несколько месяцев.

Работа находилась также постепенно. Как рассказывает Мария, первое время она просто ходила и пыталась познакомиться с как можно большим количеством людей. Рассказывала, чем она занимается. Писала в разные продакшн-студии. Так ее начали звать на первые проекты: то костюмером на несколько съемочных дней, то художником по костюмам в полном метре.

Мария бралась за любую работу даже бесплатно, чтобы наладить связи. Но осенью наступила полоса неудач. Сначала Латвия отказала женщине в политическом убежище: власти страны посчитали, что, раз Кабыш занималась активизмом, она должна была уехать из России раньше. И если она сделала это только сейчас, значит, переехала не из-за преследования, а из-за профессиональных амбиций.

Одновременно закончились проекты. Из-за того что Мария долго не могла найти новую работу на съемках, ей пришлось несколько месяцев работать уборщицей.

— Всё было очень плохо, пока в моей жизни не появился «Гражданин поэт», где я начала заниматься костюмами («Гражданин поэт» — сатирический проект продюсера Андрея Васильева, актеров Михаила Ефремова и Артура Смольянинова и поэтов Андрея Орлова и Дмитрия Быкова. — Прим. ред.). Потом я вернулась к продакшн-студии, с которой я немного сотрудничала сразу после переезда в Латвию. Видимо, с ними и продолжу работать, через них идут все самые интересные проекты. К примеру, они снимают видео для Кирилла Серебренникова, — говорит Кабыш.

Решение о политубежище ей удалось оспорить во время апелляции, и Латвия согласилась его предоставить. Адвокат Кабыш смог настоять на том, что после 24 февраля ситуация в России кардинально поменялась и риски для политически активных граждан выросли.

Художница говорит, что мечтает взять тайм-аут, но позволить себе этого пока не может.

— Мне потребовался целый год, чтобы доказать, что я могу работать как полноценный специалист. Когда ты приезжаешь в другую страну, нужно начинать всё с нуля. В Москве я знала все магазины, все прокаты костюмов. С любым проектом я уже сразу понимала, что делать. В Латвии у меня год ушел на то, чтобы получить эти знания, — подытоживает Кабыш. — Хочется, как после долгого забега, отдышаться и ничего не делать. Но потом ты вспоминаешь, что находишься не в том положении, что тебе необходимо закрепиться в этой стране. Только после этого можно будет отдохнуть.

Соня и Саша и музыка против войны

Согласно опросам, из России уезжают преимущественно молодые люди. По данным проекта Outrush, возраст новых эмигрантов в основном находится в диапазоне от 20 до 40 лет. Схожие цифры показало и исследование некоммерческой организации OK Russians: 57% опрошенных ими были моложе 35 лет. Треть из них — представители офисных или творческих профессий.

Основными направлениями российских эмигрантов, по данным Outrush, стали Турция, Грузия, Армения, Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан, Сербия, Черногория, ОАЭ и ряд стран ЕС. Однако далеко не для всех переезд означал начало работы в местных компаниях. Из другого исследования Outrush следует, что эмигрировавшие россияне преимущественно работают в международном и российском бизнесах или занимаются фрилансом.

Режиссер видеоклипов Саша Needmor и продюсерка Соня Sepmanson стараются тоже мыслить интернационально. Пара переехала в Тбилиси в начале марта 2022 года и сейчас пытается выйти на международный рынок и работать с музыкантами со всего света.

До военных действий Саша и Соня занимались музыкальными клипами и работали в основном с русскоязычными исполнителями. Несмотря на то что пара вошла в этот бизнес только в 2021 году, они быстро стали успешными: Needmor и Sepmanson снимали клипы для популярной в России певицы Мэйби Бэйби (Виктория Лысюк), белорусской поп-группы Iowa, украинской певицы Ёлка (Елизавета Иванцив), музыканток Алены Швец (Алена Швецова), Доры (Дарья Шиханова) и Гречки (Анастасия Иванова). Последний клип, которые они делали для Мэйби Бэйби, за четыре месяца набрал больше миллиона просмотров.

Как рассказывают парень и девушка, до февраля 2022 года они какое-то время думали об эмиграции в Украину. Из-за того что у страны, в отличие от России, еще до войны были лучше отношения с Западом, там было больше возможностей и клиповая индустрия была развита сильнее. В Украине снимали клипы американсканские певцы Майли Сайрус и Оливер Три, рэпер A$AP Rocky и другие.

— Это не было спланированным или обдуманным решением. Мы экстренно завершали все отношения с Россией, покупали билеты за бешеные деньги и уезжали с двумя чемоданами без понимания, что будет дальше. Я была в ужасном состоянии, — говорит Sepmanson.

Первый проект в Грузии они нашли через два месяца, когда познакомились с электро-поп-исполнительницей из Дзержинска Ooes (Елизавета Оспенникова). Вместе они сняли антивоенный клип «Fade» о потере стабильности и безопасности. Несмотря на то что в песне прямо не говорится о войне, падающие звезды в кадре сразу ассоциируются с российскими ракетами, а видеоряд в конце клипа отсылает к массовому убийству мирных жителей в украинской Буче.

— Для нас это была возможность высказаться. Мы снимали клип вместе с русскими, грузинскими и украинскими специалистами. Это был творческий проект, и все русские ребята работали там за идею, — рассказывает Саша.

Работа над клипом дала возможность Саше и Соне познакомиться с большим количеством людей из грузинской индустрии, а также другими релокантами. Они смогли набрать новую команду и начать работать в Грузии.

Несмотря на то что после эмиграции количество проектов Саши Needmor и Сони Sepmanson сократилось, у них остается высокая занятость. В Грузии они продолжили работать с Ooes. Некоторые исполнители из России, с которыми они сохранили отношения, приезжают к ним на съемки в Грузию.

Кроме того, пара начинает работать на международном рынке, однако выйти туда оказалось не так просто. В прошлом году они пытались сотрудничать с американским режиссером Джоной Джорджем за кредиты (часть видео или аудио-контента с указанием физических или юридических лиц, которые участвовали в создании работы. — Прим. ред.), но после постпродакшена режиссер выпустил короткий метр, над которым они работали, не упомянув не только Соню и Сашу, но и остальную команду, в которую входили в том числе специалисты из Грузии.

— Это был творческий проект с не очень большим бюджетом, явно несоразмерным тому, что мы делали. Но для таких проектов это нормально, к тому же нам всем хотелось поработать с режиссером, который снимает для Nike и PlayStation. По приезде в Грузию у него не было никаких претензий к нам, он, наоборот, нас очень сильно поддерживал, — рассказывает Соня. — Пока шел постпродакшн, он начал плотно сотрудничать с Украиной, его пригласили туда на съемки. Как он мне сказал, после этого он решил, что неправильно будет указывать россиян в кредитах.

Саша и Соня пытались решить ситуацию — например, предлагали не публиковать проект вовсе, но режиссер от этого отказался. В итоге всё закончилось ничем: они подняли шум в своем коммьюнити, после чего Джордж заблокировал для них возможность отмечать его в соцсетях.

— Можно было бы еще пойти судиться, но в этом будто нет особого смысла. К тому же он понес определенные репутационные потери, — говорит Sepmanson. — Но ситуация меня поразила. Это был человек, который знал лично всю команду, жал нам руки, а потом повел себя таким образом. Это ксенофобия, основанная исключительно на коммерческом интересе.

EUobserver направил сообщения Джоне Джорджу, однако к моменту публикации не получил ответа.

Этот кейс хоть и был обидным, но, как сходятся во мнении ребята, не сильно изменил их взгляд на карьерные возможности в эмиграции (во многом помогла поддержка команды). В будущее Саша и Соня стараются смотреть с оптимизмом и искать плюсы в текущем положении. К примеру, за прошедший год они смогли значительно повысить уровень своих проектов, потому что пришлось адаптироваться к работе в сложных условиях новой страны.

Осенью у них должен выйти клип для исполнительницы из Праги NOANNE. Дистрибутировать его будут на рынки Европы и США.

Ренессанс вместо отмены

После начала войны периодически происходили «баны» деятелей культуры из России. В мае этого года выступление главной редакторки журнала ROAR (Russian Oppositional Arts Review), писательницы, гражданки Израиля Линор Горалик исключили из программы эстонского литературного фестиваля из-за протеста украинских поэтесс. Событие вызвало широкое обсуждение, хотя сама Горалик была больше раздосадована тем, что узнала об отмене постфактум. По словам писательницы, она бы немедленно отказалась от участия в фестивале в пользу украинок, если бы ей было известно об их настроениях заранее.

Но, как говорит Гельман, в реальности серьезной дискриминации и «отмены русской культуры» нет, случаются только частные прецеденты. Общее мнение по Европе — художник представляет себя, а не страну. Из-за санкционной политики систематический бан касается в основном того, что хоть как-то связано с государством.

Гельман вспоминает, что такая коллизия возникла с театральным режиссером Дмитрием Крымовым, который в 2022 году должен был дебютировать в кино с фильмом «Всё нормально». Монтаж завершили накануне войны, но на экранах картина так и не появилась. После 24 февраля Крымов резко осудил войну и эмигрировал из России. В сентябре 2022 года по приказу городского Департамента культуры все постановки Крымова были сняты из репертуаров московских театров. Но из-за того, что производство картины поддерживал Минкульт, показывать фильм в Европе тоже не стали.

Другое движение против российских художников шло со стороны Министерства культуры Украины, которое пыталось воздействовать на европейские институции сначала напрямую, а потом через украинских артистов, которые отказывались выступать на одном фестивале с россиянами.

Так поступили победители Евровидения-2022 Kalush Orchestra в 2022 году во время фестиваля Sea Dance в Черногории после того, как узнали, что в лайнапе есть российские диджейки Нина Кравиц и Анфиса Летяго. В мае этого года тринадцатилетняя певица из Украины София Самолюк отказалась выступать на фестивале Sanremo Junior в Италии из-за участия в нем россиян. После этого глава МИД Украины Дмитрий Кулеба отметил артистку специальной благодарностью министра иностранных дел за победу духа в культурной дипломатии.

В реальности, как считает галерист, эмиграция не столько поставила перед российскими художниками непреодолимые преграды, сколько дала им новый толчок к развитию. Война и оторванность от России поместили их в новый контекст, в котором им будет необходимо интегрироваться в новую культуру, производить новые смыслы. Для этого художникам придется начинать всё с нуля и заново доказывать, что они чего-то стоят.

— В целом можно сказать, что сейчас в Европе происходит ренессанс русской культуры, — говорит Гельман. — Массовая эмиграция создала уникальный момент для развития искусства, поместив деятелей культуры в состояние поиска. Наши художники сейчас не встроены в европейский рынок и никому на нем в нынешней ситуации особо не нужны. Поэтому они вынуждены заниматься экспериментами, двигаться вперед. У русского искусства сейчас, возможно, самые большие перспективы со времен перестройки или даже послевоенного периода.