В 1940 году глава советской дипломатии Вячеслав Молотов находился с рабочей поездкой в Берлине. Вместе с немецким руководством они обсуждали дальнейшие планы разделения Восточной Европы. Гитлер, по воспоминаниям самого Молотова, спросил:

«Ну хорошо, украинцев, белорусов вы объединяете вместе, ну ладно, молдаван, это еще можно объяснить, но как вы объясните всему миру Прибалтику?»

Я ему сказал: «Объясним». Коммунисты и народы Прибалтийских государств высказались за присоединение к Советскому Союзу. Их буржуазные лидеры приехали в Москву для переговоров, но подписать присоединение к СССР отказывались. Что нам было делать? Я вам должен сказать по секрету, что я выполнял очень твердый курс. Министр иностранных дел Латвии приехал к нам в 1939 году, я ему сказал: «Обратно вы уж не вернетесь, пока не подпишете присоединение к нам».

Замечание о том, что аннексию необходимо объяснить «всему миру», а не только «внутренней аудитории», звучит от Адольфа Гитлера нисколько не странно. Его пропагандистские приемы изобиловали объяснениями urbi et orbi, многие из которых политики повторяют до сих пор. В том числе — и российские сейчас, во время агрессии в отношении Украины.

Смотрите, как это выглядит.

Присоединяя Австрию, Гитлер заявлял о восстановлении исторической справедливости для «разделенного немецкого народа»:

«Мы требуем объединения всех немцев в Великую Германию (Großdeutschland) на основе права народов на самоопределение».

Похожий аргумент он употребил, когда объяснял миру нападение на Польшу:

<…> Более миллиона людей немецкой крови в 1919–1920 годах были отрезаны от их родины».

«Данциг был отнят у нас, Коридор был аннексирован Польшей. <…> Была сделана попытка оправдать притеснения немцев — были требования, чтобы немцы прекратили провокации. Я не знаю, в чем заключаются провокации со стороны женщин и детей, если с ними самими поступают плохо, а некоторые были убиты. <…> ответом сначала была мобилизация, а затем и усиление террора и давления на наших соотечественников с постепенным выживанием их из Свободного города Данцига — экономическими, политическими, а в последние недели военными средствами».

А теперь сравним это с 2014-м годом и речами об аннексии Крыма. Вот речь Владимира Путина.

«Все эти годы и граждане, и многие общественные деятели неоднократно поднимали эту тему, говорили, что

<…> И когда Крым вдруг оказался уже в другом государстве, вот тогда уже Россия почувствовала, что ее даже не просто обокрали, а ограбили. <…> В ход были пущены и террор, и убийства, и погромы. Главными исполнителями переворота стали националисты, неонацисты, русофобы и антисемиты. <…> Тем, кто сопротивлялся путчу, сразу начали грозить репрессиями и карательными операциями. И первым на очереди был, конечно, Крым, русскоязычный Крым. В связи с этим жители Крыма и Севастополя обратились к России с призывом защитить их права и саму жизнь».

Есть и другое сравнение. Схожесть в оправдании и обосновании агрессии против соседней страны можно обнаружить и при взгляде на сталинский СССР. Вспомним, как объяснялось начало войны против Финляндии. Вот отрывок из речи Иосифа Сталина:

«Нельзя ли было обойтись без войны? Мне кажется, что нельзя было. Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. <…> Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское — это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против советской власти. <…> Мы знали, что финнов поддерживают Франция, Англия, исподтишка поддерживают немцы, шведы, норвежцы, поддерживает Америка, поддерживает Канада».

За месяц до начала войны Молотов формулировал схожим образом:

«Ленинград находится от границы на расстоянии меньшем, чем это нужно для артиллерийского обстрела из современных дальнобойных орудий».

Фактически это предтеча печально известного современного риторического аргумента про «подлетное время натовских ракет».

Три диктатуры и три тактики

Общих направлений оправдания военной агрессии можно выделить три.

Во-первых, это защита своих «братьев по крови» и национальному духу. Даже советское правительство, которое скорее играло на классовой борьбе (как это видно из цитаты того же Молотова выше, про Прибалтийские страны), не избежало подобного хода:

«От советского правительства нельзя также требовать безразличного отношения к судьбе единокровных украинцев и белорусов, проживающих в Польше и раньше находившихся на положении бесправных наций, а теперь и вовсе брошенных на волю случая».

Во-вторых, указание на поддержку враждебных третьих сил:

• для Российской Федерации, ясно, это США и «солдаты НАТО»;
• для Третьего рейха — большевики, евреи и тому подобные элементы;
• для Советского Союза — тот же капиталистический Запад, ну и фашисты в периоды, когда с ними не складывается дружба.

В-третьих, это постоянная апелляция к нанесению превентивного удара. Никто, даже Адольф Гитлер, формально не начинает захватнических войн — даже ради священного Lebensraum (жизненное пространство на Востоке, этнокультурная идея немецких национал-социалистов. — прим. ред.). 22 июня 1941 года он заявляет:

«Национал-социалисты! Вы все, конечно, чувствовали тогда, что этот шаг был для меня горьким и трудным. Никогда немецкий народ не испытывал враждебных чувств к народам России. Только на протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу.

притом не только духовное, но прежде всего военное. <…> Сегодня на нашей границе стоят 160 русских дивизий. В последние недели имеют место непрерывные нарушения этой границы, не только нашей, но и на дальнем севере и в Румынии. Русские летчики забавляются тем, что беззаботно перелетают эту границу, словно хотят показать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этой территории. В ночь с 17 на 18 июня русские патрули снова вторглись на территорию рейха и были вытеснены только после длительной перестрелки. Но теперь настал час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве. <…> Задача [нашей армии] уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех».

Владимир Путин высказывался практически так же, только более простым, даже приземленным языком:

«Ну просто не оставили никаких шансов поступить иначе. Потому что могли такие риски для нас создать, что вообще непонятно, как дальше страна существовала бы».

Три диктатуры и две стратегии

Но обоснование начала войны — вопрос скорее тактический. У Гитлера 22 июня 1941 года, у Сталина перед нападением на Финляндию и у Путина перед началом вторжения в Украину были всё же различные стратегические задачи. Пропагандистские приемы, которые мы сейчас обозреваем, использовались схожие — хотя геостратегические цели Зимней войны и нападение на СССР, безусловно, сравнивать нельзя.

Тем не менее есть и область, в которой пропаганда носила стратегический, а не тактический характер. В развитие пункта два (а именно постоянного присутствия третьей враждебной стороны в международных делах): ясно, что этот «вечный враг государства» присутствует и во внутренней жизни страны тоже. И здесь пропаганда, конечно, не столько обслуживает политическую повестку, сколько сама формирует политический — и даже репрессивный — курс в отношении инакомыслящих.

Вот текст указа Путина о «культурном суверенитете»:

«Ряд недружественных государств, международных организаций и транснациональных корпораций, иностранных неправительственных организаций, а также

разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей, в том числе способствующую обострению конфликтов в глобальном информационном пространстве».

А вот речь Сталина, произнесенная в 1946 году, уже после войны:

«Говоря о дальнейшем развитии советской литературы и искусства, нельзя не учитывать, что они развиваются в условиях невиданного еще в истории размаха тайной войны, которую сегодня мировые империалистические круги развернули против нашей страны, в том числе в области литературы и искусства.

оказывать решающее воздействие на репертуарную политику театра и кино, на издание художественной литературы. Всячески препятствовать выходу в свет революционных произведений, воспитывающих патриотизм и поднимающих советский народ на коммунистическое строительство, поддерживать и продвигать в свет произведения, в которых проповедуется неверие в победу коммунистического строительства, пропагандируется и восхваляется капиталистический способ производства и буржуазный образ жизни.

В то же время перед иностранной агентурой поставлена задача добиваться в произведениях литературы и искусства пропаганды пессимизма, всякого рода упадничества и морального разложения».

И чтобы не цитировать лишний раз слова Гитлера о дегенеративном искусстве, вот цитата из речи рейхсминистра пропаганды Геббельса:

«В то время как национал-социализм проводит в жизнь новую версию и формулировку европейской культуры, большевизм декларирует войну, ведущуюся под руководством международного античеловеческого еврейства против культуры как таковой. Это война не только антибуржуазная, но и антикультурная. Это значит в конечном итоге абсолютное разрушение экономических, социальных, государственных и культурных достижений, осуществленных западной цивилизацией, в угоду безродной и кочующей клике заговорщиков, которые нашли свое представительство в еврействе».

Второе стратегическое сходство внутренней пропаганды диктатур — феномен «вождизма». Если говорить кратко и использовать академические определения, то вождизм означает приоритет личности над институтами. В лозунгах и цитатах это звучит так.

Нацистская пропаганда:

«Один народ, один рейх, один фюрер»

Российские политики:

«Одна страна, один президент, одна победа» — это депутат Леонид Слуцкий;

«Слово президента сильнее указа» — это сенатор, доктор юридических наук Андрей Клишас.

В сравнениях «не все так однозначно»

Сходство нарративов, конечно, сразу бросается в глаза. И для поверхностного анализа, вероятно, подобных аналогий вполне достаточно: к диктатурам Сталина и Гитлера можно, например, добавить и императорскую Японию, и фашистскую Италию, заметить, как строились культ личности в позднем СССР времен Брежнева и, например, культ личности Николае Чаушеску и других восточноевропейских, а также африканских и латиноамериканских диктаторов.

Везде при должном поиске мы сможем найти аналогичные риторические приемы, как тактически оформляющие политические решения, так и стратегические: они сами являются, по сути, самой что ни на есть политикой.

При этом не стоит забывать, что специалисты находят и значительное число различий в «оформлении» культов личности Гитлера и Сталина. Третий рейх и сталинский СССР, будучи типологически (режимно) схожими тоталитарными структурами, на практике довольно сильно различались по своему внутреннему устройству. Например, исследователи отмечают, что культ личности Гитлера был более, если так можно сказать, «прогрессивным»: в нем больше внимания уделялось личному бренду, в то время как культ личности Сталина был более архаическим, мифическим, иногда даже «шаманским».

Что и говорить про эрзац-культ личности Владимира Путина, который является не продуманной (в той или иной степени) политической стратегией, направленной на консолидацию политической власти, а скорее набором политтехнологических приемов и костылей, используемых для замещения планомерно разрушаемых политических институтов в стране и попыткой сохранения личной власти. Импровизационный ход российского государства, как любил повторять Глеб Павловский, превратил системы пропаганды (с которыми он сам в свое время работал) в полноценную политическую силу, способную картинкой и представлением заместить и заслонить реальность.

Тезис о превентивной войне эксплуатировался (с разной степенью обоснованности) и в древности (в Пелопонесской войне, в войнах Рима против Карфагена), и в наше время: тот же пропагандистский ход можно усмотреть в заявлениях администрации Джорджа Буша — младшего относительно скорого получения Саддамом Хусейном оружия массового поражения.

Возникает резонный вопрос: а что, помимо красивого (контр)пропагандистского приема, дает нам подбор схожих цитат (набор аналогий) из современной политической пропаганды России, из пропаганды Третьего рейха и Советского Союза? Ответ будет зависеть от цели вашего сравнения.

Если идея заключается в том, чтобы выявить общие паттерны, то сравнения легко подтвердят ваши догадки. Феномен «институционального изоморфизма» хорошо известен в политической науке. Он означает, что если ваш режим в чем-то одном начинает походить на канонические тоталитарные режимы прошлого, то он неизбежно начнет подражать таким режимам и в других проявлениях.

Но если вы хотите действительно разобраться в причинах возникновения подобных пропагандистских дискурсов, то тогда аналогии могут даже навредить, потому что за внешним сходством легко упустить сущностные различия.

Проводить полноценные сравнения даже только методов пропаганды начала XX века с методами начала XXI века, информационной эпохи, не совсем корректно. Хотя и может показаться, что явно пропагандистский прием в виде создания альтернативной картины мира (то есть, по сути, «фейк-ньюс») придуман довольно давно. Советский Союз создал целое «расследование», задачей которого было скрыть следы военного преступления в Катыни и переложить ответственность на немцев. Практически история с Бучей и рейсом MH17 (отдельно отметим, что Третий рейх, однако, свое самое страшное преступление — Холокост — предпочитал просто скрывать).

Но современные «фейк-ньюс», используемые пропагандой в качестве артиллерии, производятся в совершенно других объемах и даже с другими целями. Если в XX веке задачей «фейк-ньюс» было убедить людей в чем-либо, «объяснить миру», как выразился Гитлер, то сегодня пропаганда не убеждает, а дезориентирует и раскалывает. «Всё не так однозначно» — и в мире в целом, и в сводках новостей; информация сегодня не согласуется с информацией завтра, и объяснений этому даже близко нет.

Вчера «их там не было», а ЧВК «Вагнер» с государством не связан, сегодня — они находились на полном госсодержании, завтра — их всё же нет, так как «нет закона». И это только самый злободневный из примеров.

Польза подобного сравнительного пропагандоведения — в обнаружении своего рода «красных флажков», не меняющихся из века в век. Увидели их — нужно как минимум насторожиться.

С другой стороны, если и Гитлер, и Путин произносят в своих речах слово «нация», это еще не значит, что они схожи и по внутренним убеждениям, и по стилю управления, и по конечным политическим целям. Пропаганда на то и пропаганда, чтобы вас запутать — а не чтобы показать правду и рассказать, кто есть кто на самом деле.