Для начала давайте поговорим о слоне в комнате — о том, почему «Несвятые святые» заняли место, на котором раньше были Стивен Кинг и Елена Малисова с Катериной Сильвановой, авторки нашумевшего «Лета в пионерском галстуке». Дело тут, конечно, в том, что с принятием закона об «ЛГБТ-пропаганде» книги вроде «ЛВПГ» попали под запрет, а Стивен Кинг с российского рынка самоустранился. Но важно обратить внимание и на фигуру самого Шевкунова — человека, который благодаря дружбе с Путиным и влиянию в РПЦ смог аккумулировать гигантские суммы и развивать заказные проекты, например, «Россия. Моя история». Сейчас Шевкунов активно пропагандирует войну (его пропагандистские проекты заработали не менее 20 миллиардов рублей за последние годы). Известны и его связи с силовиками: о дружбе с генерал-лейтенантом КГБ Николаем Леоновым сам Шевкунов пишет, в том числе, в «Несвятых святых». Считается, что благодаря этой дружбе Шевкунов наладил знакомства среди высших чинов КГБ, позже — ФСБ, чем пользуется до сих пор. Согласно слухам, именно Шевкунов стоял за «театральным делом» против Кирилла Серебренникова и «Гоголь-центра».

Сейчас «Несвятых святых» выпускает издательство «Вольный странник». Как нетрудно догадаться, главным редактором издательства является всё тот же Шевкунов. Адресом издательства значится Псково-Печерская лавра, которую также довольно давно возглавляет Шевкунов. При этом у издательства регулярно выходят новинки, активно ведутся соцсети, москвичей зазывают в книжный магазин, оформленный со вкусом, — в общем, «Вольный странник» ведет себя как модное независимое издательство. Но есть нюанс: «Вольный странник», конечно, независимым издательством не является. Деньги поступают от РПЦ, и через церковные же лавки распространяются книги издательства — схема выгодная и обеспечивающая выпуск печатной продукции. Действительно, если каждую церковную лавку в России обеспечить книгами издательства — тут тиражи и пойдут. До «Вольного странника» изданием «Несвятых святых» занимались «ОЛМА-Пресс» и издательство Сретенского монастыря — предстоятелем которого, как вы догадываетесь, был Шевкунов.

Теперь о том, что это за сборник.

Здесь нужно сделать еще одну оговорку. Митрополит Тихон окончил сценарный факультет ВГИКа, его преподавателями были сами Паола Волкова и Сергей Бондарчук, так что свое дело Шевкунов знает: «Несвятые святые» написаны бодро, а в тех местах, где Шевкунов забывает о пропаганде православия, — даже интересно. Курсы письма не прошли даром.

Если относить «Несвятых святых» к какому-либо жанру, то это скорее сборник производственной прозы (в том смысле, в каком можно назвать производственными, например, рассказы о врачах). Повествование Шевкунова о монастырской жизни тоже оформлено в таком стиле: ты как бы смотришь сериал про доктора Хауса, только вместо больницы — Печерский монастырь, а вместо медицинских кейсов — изгнания бесов и душеспасительные разговоры. Пожалуй, остановившись только на рассказах об изгнании бесов, Шевкунов мог бы написать классный нуарный триллер или даже комикс в духе комиксов о Джоне Константине, но пропаганда его интересовала больше.

Книга открывается тем, что Шевкунову сотоварищи великая искусствоведка Паола Волкова советует погадать на книге «И Цзин» — знаменитой «Книге Перемен» (древнейший китайский философский текст, к которому обращались многие: от Борхеса и Филипа Дика до Леннона). Но Шевкунов с друзьями решили пойти дальше и стали устраивать спиритические сеансы. На одном из них голос, якобы принадлежавший Сталину, напророчил скорую власть Михаилу Горбачёву. А на другом якобы дух Гоголя предложил подвыпившим студентам принять яд. Шевкунов и его приятели испугались и духов больше не вызывали. Чтобы очиститься от эзотерической скверны, Шевкунов отправился в монастырь, после чего, вернувшись в Москву, обнаружил, что современность ему опостылела: он чувствовал себя одиноким, сетовал, что жующий пирожок с яблоком юноша не молится перед принятием пищи, и так далее. Так Георгий Шевкунов решил принять послушничество, чтобы впоследствии стать монахом.

Центральная линия сборника посвящена монахам Печерского монастыря, с которыми жил Шевкунов в период послушничества. Главный среди них — архимандрит Иоанн (Крестьянкин), которого Шевкунов считает своим духовным наставником. Вообще говоря, Иоанн — фигура в современной истории церкви действительно значимая: он серьезно влиял на церковную политику в девяностые, выступал за единство православной церкви и резко критиковал «раскольничью» церковь зарубежья. Но для Шевкунова Иоанн — в первую очередь мудрый учитель, который дает неразумным падаванам своевременные советы, а иногда даже пророчит. Тут родителям серьезно больного мальчика категорически запрещает класть ребенка на операцию (о его судьбе Шевкунов мудро умалчивает), тут — предрекает, что Печорам первым среди российских монастырей дадут подворье в Москве. Рассказывает о том, как в его юности двух послушников за неназванный проступок изгнали из монастыря…

Вообще, любая попытка Шевкунова поведать о чудесах или веселых историях из жизни монахов нет-нет да и вызывает чувство неловкости. Нам вроде бы стоит подивиться мудрости старцев, но на деле видишь лишь тоталитарную индоктринацию. Например, в истории о том, как особо ярого послушника настоятель отец Гавриил просить дать пинка под зад уважаемому монаху. После исполнения его воли Гавриил изгоняет послушника насовсем, а перед монахом даже не извиняется. Мораль? Чтобы монах не зазнавался. Или ещё: от дьякона, который приехал в гости и решил покадить дорогим кадилом, предназначенным только для настоятеля, настоятель требует немедленно кадило бросить. Дьякон не хочет это делать, чтобы от рассыпавшихся углей не загорелись ковры. Тогда разъяренный настоятель приказывает сделать то же самое своему монаху — тот беспрекословно подчиняется Гавриилу. Кадило падает на ковры, ковры загораются, вся братия занимается тушением пожара. Мораль? «Вот так выглядит настоящее послушание». Получается какая-то нехорошая калька с анекдотов про армию, хотя Шевкунов явно был далек от того, чтобы написать свою версию «Уловки-22».

Другие рассказы исполнены того же морализма. В доме, где живет офицер милиции, спонтанно загораются предметы? Офицера просто крестили неправильно. У недоедающего в монастыре Шевкунова случаются галлюцинации — звуки громких ударов железом о железо? Это бесы от мыслей о боге отвлекают. Священник получает в подарок дорогой красный «Мерседес»? Он обязательно на нем разобьется. И так далее. Главная идея: власти надо подчиняться, особенно власти духовной. Подчиняться не будешь — с тобой случится беда.

В конечном итоге, с «Несвятыми святыми» происходит то же самое, что с любым нравоучительным искусством: оно попросту скучно. В сборнике есть действительно забавные рассказы — например, о том, как монахи устроили крестный ход до участкового избиркома, чтобы в следующий раз урну для голосования приносили прямо в монастырь и не тревожили братию, — но на фоне нравоучительных премудростей они теряются. Для искусства нужна некая степень отстранения: немного посмотреть со стороны на происходящее и задать вопрос. А вопросы Шевкунову не нужны, потому что ответ у него есть. И бойкое письмо здесь не спасает.

Получается такая извращенная версия Стивена Кинга:

и во всех бедах винить только бога или его отсутствие. Такой вот православный эскапизм.

В тексте проскальзывает и социальный аспект монашества: среди монахов, о которых пишет Шевкунов, много репрессированных и ветеранов войны. Невольно вспоминаешь, что в те же 1980-е годы социально похожие священники католической церкви поддержали польский профсоюз «Солидарность», который потом положил конец диктатуре. В СССР же социально и ценностно похожие люди и стали костяком режима, и остались им после 1991 года. Почему? На этот действительно интересный вопрос книга Шевкунова ответа не даст. А жаль.