Мосгорсуд приговорил 46-летнего москвича, многодетного отца Виталия Кольцова к шести годам заключения за две брошенные бутылки с бензином в автозак. Присяжные признали его виновным в порче полицейского имущества, но не поверили стороне обвинения насчет того, что Виталий еще и пытался совершить убийство 12 омоновцев. Несмотря на вердикт народных судей, прокуратура продолжала настаивать: требовала для Кольцова 19,5 лет строгого режима. Однако суд принял свое решение и переквалифицировал обвинение с «покушения на жизнь полицейских» на «применение насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении представителя власти» (ст. 318 УК).
Напомним суть дела. Весной 2022 года в районе Площади Революции в Москве неизвестный мужчина в черном костюме, галстуке и с чемоданчиком в руках бросил две бутылки с зажигательной смесью в автозак. В результате один из полицейских автобусов загорелся, но никто не пострадал. На месте моментально задержали Виталия Кольцова. Чуть позже Хамовнический суд столицы арестовал его по обвинению в умышленном уничтожении имущества путем поджога (ч. 2 ст. 167 УК РФ) и посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов (ст. 317 УК РФ).
Изначально потерпевшим признали одного сотрудника отряда специального назначения «Авангард» Александра Федяева, на чью жизнь, по версии следствия, якобы покушался Кольцов. Федяев, когда обвиняемый бросил две бутылки с зажигательной смесью, как раз успел выбежать из автобуса. Но уже в январе 2023 года следствие в окончательной редакции обвинения неожиданно добавило к Федяеву еще 11 потерпевших правоохранителей, которые находились рядом с автозаком. В разговоре с «Новой-Европа» адвокаты Виталия заметили: в деле нет сведений о том, что кто-то из сотрудников получил травмы.
12 потерпевших омоновцев
Уголовное дело в Мосгорсуде рассматривала коллегия присяжных из восьми человек и судья Виталий Белицкий. Сторону обвинения представляла прокурор Эльвира Зотчик. В ходе процесса Кольцов частично признал вину в той части, что кидал бутылки, и пояснил:
его акция была символической, убивать он никого не собирался и был уверен — внутри автобусов никого нет. Прокуратура настойчиво убеждала присяжных в обратном.
Хотя никто из правоохранителей не получил физического вреда, они утверждали, что всё равно ощущали угрозу жизни. Когда на суде начали выяснять, кто и где находился рядом с горящим автозаком, потерпевшие начали путаться в показаниях. Они также не могли дать точного ответа на вопрос о количестве сотрудников Росгвардии, присутствовавших на площади в момент происшествия.
Водитель одного из автозаков, Владимир Сидоров, смог приблизительно оценить, что на площади было около шести сотрудников. Заместитель командира взвода, Юрий Ракустов, заявил в суде, что в тот день на площадь прибыли 14 человек. Однако в обвинительном заключении указано, что Кольцов покушался на жизнь 12 сотрудников Росгвардии.
Основные свидетельские показания перед присяжными дал потерпевший Федяев. Незадолго до нападения он зашел в автозак, чтобы выпить чай. Он снял куртку и услышал крик водителя: «Что ты делаешь?!»
«Я быстро оделся, нажал на кнопку. Дверь открылась автоматически, я увидел осколки горящей бутылки на земле. Асфальт был черный. Почувствовал жар на своем лице и характерный запах горящего материала. Когда выбежал, посмотрел на автобус — пламя бушевало и что-то черное стекало по автобусу», — сказал Федяев.
Совершенно иначе обстояли дела с соседним автозаком, который не загорелся. Потерпевшие Павел Фролов и Алексей Малофеев пояснили, что не просто были внутри автобуса, но оказались заперты там в отсеке для задержанных, после того как зашли в него отдохнуть и тоже «выпить чаю». Хотя на предварительном следствии в СК оба говорили, что в момент нападения были снаружи автозака.
Присяжные неоднозначно отреагировали на показания сотрудников и попросили уточнить, зачем надо было «пить чай» и отдыхать в отсеке для задержанных.
«Где задержанные — там лавочки есть. Там можно и чуть-чуть отдохнуть. Чуть-чуть можно и прилечь. Спина тоже не казенная, как бы», — попытался объяснить один из омоновцев.
Показания Фролова и Малофеева противоречили сказанному ими же на допросах на следствии. В суде протоколы их допросов огласили присяжным. В них оба омоновца однозначно говорили, что были не внутри, а снаружи автозака, когда в него попала бутылка. В итоге Фролов стал увиливать, что, возможно, они «периодически выходили» на улицу, поэтому его показания так отличаются. А Малофеев просто молча выслушал свои показания и никак не стал комментировать эти противоречия.
Доказательство защиты
Адвокаты Кольцова Алан Гамазов и Дмитрий Алексеев заявляли ходатайство о том, чтобы обратиться к специалисту-взрывотехнику и огласить его исследование, в котором он смог бы объяснить присяжным возможные последствия попадания двух бутылок с зажигательной смесью в автозаки. Эксперт пришел к выводу, что действия Кольцова не представляли угрозы для жизни потерпевших, находившихся как внутри, так и рядом с автобусами, поскольку не существовало угрозы взрыва дизельного бака.
Государственный обвинитель Зотчик утверждала, что исследование не может быть представлено в суде, поскольку специалист не был предупрежден о возможной уголовной ответственности, а также не была обеспечена его явка в суд. Судья Белицкий согласился с этим и не позволил демонстрировать доказательства защиты перед присяжными.
Вместо этого был проведен допрос эксперта Михаила Кириллова из МВД, привлеченного стороной обвинения. По его мнению, бутылка с чистым бензином является зажигательным устройством и в теории могла бы поджечь автозак и привести к гибели людей, находившихся внутри. Адвокаты просили эксперта оценить вероятность того, что произошел бы взрыв бензобака, но эксперт ответил, что это зависит от множества факторов, и он не стал делать каких-либо предположений.
Виталий Кольцов в здании Хамовнического суда Москвы, 4 мая 2023 года. Скриншот видео «Вот Так»
Защита Кольцова также просила отметить, что нанесенный ущерб Росгвардии был незначительным. Ремонт автозака обошелся ведомству в размере 61 900 рублей, что составляет менее чем одну шестимиллионную часть от ежегодных расходов Росгвардии, посчитали адвокаты. К тому же Кольцов полностью возместил эти расходы еще на стадии следствия. Судья разрешил показать присяжным платежный документ, подтверждающий, что подсудимый возместил затраты на ремонт автозака.
Также Кольцов во время допроса с участием присяжных объяснил свои мотивы — почему решился на такой крайний шаг:
— У меня сложилось впечатление, что свобода собраний в нашей стране существенно ущемлена. Я вижу в этом серьезную угрозу для будущего нашей страны, потому что, таким образом, народу не указать власти на их ошибки, а не ошибается тот, кто ничего не делает. Осознавая это и испытывая сочувствие к тем, кого арестовывают за то, что они реализовывают свое законное право, а также из-за неготовности выйти с заткнутым ртом, я пришел к идее отдельной протестной акции, ненасильственной, но силовой, чтобы высказаться достаточно громко, привлечь внимание властей и общественности к проблеме.
— Почему именно автозак? — спросил адвокат у Кольцова.
— Автозак — как символ уничтожения свободы собраний <…> Мотива убить кого-то у меня не было, допустить в рамках политической акции чью-то смерть — значит дискредитировать свои идеи.
«Одержимый идеей оппозиции»
Гособвинительница Зотчик не поверила словам Кольцова о том, что его акция была выражением протеста против нарушений прав и свободы собраний в России. По мнению прокуратуры, данная позиция является выдумкой и опровергается показаниями потерпевших. Кроме того, полагает обвинение, Кольцов действовал словно «одержимый идеей оппозиции» и ранее сам участвовал в несанкционированных акциях.
Прокурор Зотчик уверена, что подсудимый желал смерти ОМОНовцам. Она подчеркнула, что не может представить себе обстоятельства, которые могли бы побудить человека бросить бутылку с зажигательной смесью в незнакомых людей, чтобы привлечь внимание властей.
По мнению защиты, Кольцов планировал свои действия таким образом, чтобы исключить возможность человеческих жертв и причинения вреда. Защита указывает на видео, снятое свидетелем Козиным, которое подтверждает тот факт, что огонь был быстро потушен в течение нескольких минут. Защита также обращает внимание на то, что Кольцов бросал бутылку не в сотрудников полиции, находившихся рядом, а непосредственно в автозак и как можно дальше от топливного бака.
Адвокат Кольцова Дмитрий Алексеев заметил, что действия его подзащитного были направлены на минимизацию ущерба. Он добавил, что у Кольцова не было цели убить полицейских, которые выполняли свою работу, или мстить им.
Сам Кольцов, выступая на прениях, заявил, что попытка доказать его вину в посягательстве на жизнь правоохранителей не удалась, поскольку никто не погиб и не пострадал, а возгорание не представляло угрозы для жизни.
Семеро против одного
Выслушав доводы сторон, 6 июня присяжные вынесли вердикт Кольцову: семеро человек из коллегии (против одного) не согласились с прокурором и посчитали недоказанным обвинение в посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов. Кольцова признали виновным только в умышленном уничтожении имущества. Также присяжные сочли, что подсудимый достоин снисхождения (5 против 3).
Но это решение народного суда оказалось не указом для гособвинения. На завершающей стадии обсуждения вердикта, 13 июня, прокурор Зотчик не унималась и всё равно настаивала, что вина полностью доказана по обоим вменяемым статьям. Она потребовала от суда, чтобы Кольцову назначили 19 лет и 6 месяцев в колонии строгого режима.
В своем последнем слове подсудимый высказал удивление по поводу позиции прокурора и недоумение относительно того, что сторона обвинения проигнорировала вердикт присяжных.
— Последнее слово я хочу продолжить с того момента, откуда не смог озвучить перед присяжными в силу процессуальных ограничений. В прошлый раз я остановился на тезисе, что решил отказаться после выхода из тюрьмы от любой общественно-политической активности. Я в сущности никогда и не хотел быть политическим активистом. Мне есть чем заняться в жизни, у меня семья, трое детей, которыми я активно занимаюсь. Занимался до того, как оставил их столь прискорбным образом. У меня интересная работа, я разрабатываю развлекательные и познавательные игры. Не компьютерные, а для живого общения в небольших компаниях: ролевые квесты, текстовые квесты и настольные игры.
Если удавалось выкроить время, занимался множеством разных хобби вдобавок к тому. Из чего можно отметить, например, экологические инициативы. Ну, например, нанесение на портале «Антиборщевик.ру» мест произрастания вредного растения борщевика в целях его дальнейшего уничтожения. Или на портале мэрии Москвы «Наш город Москва» — отметку мест, где деревья слишком тесно закатаны в асфальт, из-за чего могут засохнуть. С тем, чтобы мэрия в дальнейшем благоустроила.
Зимой мы с другими родителями строили в парке большую снежную крепость для детей. Иногда я пишу стихи. В качестве дополнительной характеристики личности могу прочитать что-то небольшое — по крайней мере, на первом допросе я так и поступил, но если суд считает это крайне неуместным, то он может меня остановить…
— Вы выступаете здесь не на поэтической площадке. Последнее слово должно касаться предъявленного обвинения, — возразил судья Белицкий.
— Хорошо… То, что в мои 46 лет у меня первая судимость, показывает, что в принципе я могу держать себя в руках, и если один раз сорвался, то можно поверить, что в дальнейшем этого не произойдет. Основная просьба к суду у меня: не судить за то преступление, которого я не совершал. Дополнительная — по возможности приговорить меня за повреждение имущества к отбыванию наказания в колонии-поселении. Это позволило бы мне чаще видеться с семьей. На этом всё. Спасибо.
Приговор Кольцову вынесли на следующий день. Суд переквалифицировал его действия со ст. 317 УК РФ на часть 1 статьи 318 УК РФ (применение насилия, не опасного для жизни и здоровья). Также суд признал фигуранта виновным в умышленном повреждении имущества, назначив по каждой из статей по три года колонии и определив окончательный срок в шесть лет заключения. Отбывать наказание Кольцову придется в колонии общего режима, а не на поселении, как он просил.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
