Зря они Каховку взорвали, ей-богу, зря. Заплатят они за это! И если бы только они — вся Россия заплатит и долго платить будет. Уже и они сгинут, а мы всё будем платить.

В Кремле, конечно, утверждают, что не они это, что нас там не стояло, что это боевые комары скопом налетели, а Зеленский лично под покровом ночи по указке англосаксов поджигал запал. Но проблема в том, что после многолетнего перманентного вранья, причем вранья наглого, демонстративного, — «а вы докажите!» — нормальные люди им уже не верят. Так, если вы точно знаете, что человек — вор, а тут кража произошла, то вы, конечно, поверите, что он и украл. Тем более, что наверняка он.

Утверждение, что это сделала Украина, не выдерживает критики. С учетом того, что обстрелом снаружи станцию не разрушить, чтобы поверить в ответственность Украины, надо наделять ее военных совершенно фантастическим могуществом, а их диверсионные группы — возможностями Бэтмена или, на худой конец, Джеймса Бонда. Они, значит, тайно проникли на тщательно охраняемый объект, принесли взрывчатку, заложили ее (в полной тишине, по-видимому, чтобы часовых не потревожить) и тихонечко ушли творить дальнейшее бандеровское зло. Противника, конечно, надо уважать (кажется, кстати, начинают), но не стоит приписывать ему совсем уж сказочных способностей. Да и напугаться может народ: нельзя, получается, украинцев победить, раз они такое могут!

Версия саморазрушения из-за неправильной эксплуатации или ошибки — хотели маленький взрыв, чтобы сбросить воду, а тут, как на грех, рядом машинный зал случился, который и сдетонировал, — для России еще более уничижительная, чем сознательное действие по разрушению ГЭС. Получается, не только злодеи, но и раздолбаи.

Но, насколько я могу судить, мир склоняется к версии сознательного подрыва Россией. А perception is reality — люди будут исходить из этого. Я, кстати, тоже так думаю.

А последствий своего идиотизма власти, как обычно, не просчитали. Я не о том, кому это больше выгодно в смысле краткосрочных перспектив войны, — об этом пусть военные специалисты рассуждают (хотя верю, что при том уровне некомпетентности, который существует у нас везде и на всех уровнях, генералы и тут налажали). И не об экологии, сельском хозяйстве и воде — об этом уже много написано. Я о ненависти. К ним, совершившим это, и ко всем нам.

Американцы взорвали ядерную бомбу семьдесят восемь лет назад. И все эти годы им этой бомбой тычут в глаза, а они извиняются. Хотя этими двумя ужасными взрывами они поставили точку в войне и спасли два миллиона жизней своих солдат (Трумену докладывали, что именно столько будет стоить оккупация японских островов традиционными способами).

Война гуманной не бывает. Удары авиации союзников по германским городам уносили жизни таких же невиновных людей, таких же детей, как и те, что погибли в Хиросиме и Нагасаки. Об этом тоже, конечно, вспоминают, но много реже, чем о той Бомбе, которая с большой буквы. И это понятно: ядерная бомбардировка была принципиально новым шагом, действием, рассчитанным именно на массовую гибель людей. Потому о ней и помнят.

И не только по реальным последствиям для людей и природы. Оно, вне зависимости от того, симпатизирует ли человек борьбе украинцев или считает, что они бунтовщики, выступающие против империи, в которой им самой судьбой предназначено находиться, вызывает ужас, оторопь: как же такое возможно? Здесь же нельзя оправдаться случайностью: целились, мол, в танковый завод, а попали в больницу. Трагическая, мол, ошибка, война, что же поделать.

Уничтожение Каховской ГЭС — действие преднамеренное и демонстративное. Что бы ни было в головах у тех, кто отдавал этот приказ, воспринимается это как проявление злобы, зверства, отказа от любых норм, на соблюдении или, по крайней мере, на попытках соблюдения которых держится человечество. Это действие читается так: покажем всем, что мы, мол, способны на всё, что мы, уходя, так хлопнем дверью — мир содрогнется! Впрочем, это при Гитлере он должен был содрогнуться — сейчас он погибнет.

И за это всех причастных к этому преступлению — и тех, кто, на беду, руководит сегодня Россией, и всех ее граждан, — будут ненавидеть. То есть нас уже ненавидят и, мягко говоря, есть за что, но будут еще больше. Ненависть как следствие Каховки еще не оформилась — она же должна обрести вербальные и невербальные воплощения: фразы, фильмы, мемориалы, своих героев (движение в этом направлении уже началось — люди, спасавшие животных, например), воплощение в школьных уроках и в эпосе.

Потом, когда через много лет будущие лидеры покаются, объявят всё это преступлением Путина, ненавидеть будут, конечно, меньше. Да и время пройдет. Но не забудут, как не забыли Хиросиму. И русский язык будет, как в свое время немецкий, ассоциироваться с жестокостью и насилием (для этого и до Каховки уже многое было сделано, но Каховка добавит), а у Толстого и Пушкина будут находить еще больше доказательств неизбежности именно такого поведения русских. Начальству нашему на это, понятно, наплевать — что им до России? Но нам не наплевать.

А в ближайшее время, поскольку продолжается война, — мы же не американцы, которые, сбросив Бомбу, сразу же победили, — то это (очередное) безумие нашей страны повлечет за собой и вполне очевидные и скорые последствия. Шантаж работает только до того момента, пока шантажист не совершит то, чем угрожает. После — остается только желание его уничтожить. Видя готовность руководства России к любому преступлению, Запад с большей вероятностью начнет понимать, что с этими людьми нельзя договориться, что война России с Украиной — это не внутренняя разборка в бывшей империи — а нам что до этого? — но лишь первый этап войны путинского режима с человечеством. А значит, во имя собственной безопасности надо уничтожить этот режим, а значит — надо дать Украине оружие не только для самозащиты, не для позиционной войны, которую еще недавно многие на Западе считали вполне приемлемым вариантом, но для того, чтобы Украина могла в кратчайшие сроки разгромить врага.

Шансы Украины на победу возросли. Ну а нам теперь жить не только с Бучей (как раньше с Самашками и многим другим), но и с Каховской ГЭС.