— Расскажите, какие трудности испытывает Азат из-за своего «статуса» в колонии?

— В статусе «обиженного» он оказался с самого начала пребывания в колонии. «Активисты» — заключенные, которые работают на оперативников, — всячески этому поспособствовали. Есть общепринятые понятия, как люди со статусом должны себя вести. Например, когда весь отряд заходит куда-то, статусные заходят последними. У них своя посуда, свои личные вещи — машинка для стрижки, например, своя. Им нельзя пользоваться какими-то общими предметами. Не сказать, что ужасно, но неприятно.

У них в отряде, в целом, не принято, что люди из общей массы кого-то задирают, унижают. Такое у них пресекается. Но всегда есть личности, которые не против самоутвердиться за счет человека, проявить грубость. Случаются конфликты, даже драки бывали. Не то чтобы это сплошь и рядом, но бывает, что на Азата кто-то не очень реагирует, а он думает, что это из-за статуса. Такие моменты не улучшают жизнь.

Но какие-то работы Азат может не выполнять. На очистку туалетов отправляют обычно статусных, а с ним такого никогда не происходило. Он в своем праве отказаться. Как-то у них заведено, что именно более лояльные к администрации люди соглашаются на такие работы.

И помогает внимание к его персоне. Не то чтобы все знали, что он политзаключенный и что за ним следят. Но всё-таки если бы не огласка, не внимание к его персоне, на него давили бы жестче.

— А есть у Азата друзья или товарищи?

— Да. Есть человек тоже со статусом — самый близкий его друг. Есть и люди из общей массы, которые с ним общаются. Там нет жесткого разделения, много адекватных. Именно статусных всего 10 человек. У Азата с ними легче складывается общение, у них там какой-то свой общак.

— Как проходят ваши свидания, как видитесь?

— У нас с этим всё в порядке. Длительные свидания дают каждые три месяца, краткосрочные — каждые два. Недавно, в мае, было последнее длительное. Между свиданиями у нас звонки, звоним буквально через день друг другу.

— О чем вы обычно разговариваете? Что рассказывает Азат?

— Эти 15 минут пролетают так быстро, что ничего нельзя обсудить за это время. В первую очередь Азату интересно рассказать не про себя, а узнать про меня, про родных. У них-то событий поменьше… В целом, на самом деле, больших перемен в колонии у него в последнее время не происходило — как работал на швейке, так и работает.

Из-за этой скуки в отряде появляются слухи. Кто-то придумывает, что, например, колонию скоро закроют, расформируют или еще что-то. В связи с этими слухами были предположения, что на людей со статусом начнут как-то сильнее давить. Мы всерьез обсуждали, что надо будет предпринимать какие-то действия, предавать ситуацию огласке. Но оказалось, это слухи.

— Они взялись прямо из ниоткуда?

— Непонятно, но да. Люди там варятся, кто-то что-то придумал, следующий услышал –— и полетело.

— Как вообще Азат держится, сейчас стало легче?

— По-разному. Последние месяцы нормально в плане его самочувствия, погода солнечная — рано или поздно он освободится. Свидание вот у нас недавно было. Всё лучше.

И вначале, когда он туда попал, было тяжело: место режимное, с иерархией.

— Как вы помогали Азату переживать эти тяжелые времена?

— Хорошо помогать, когда есть связь, звонки, голосом, а еще лучше увидеться вживую, лично. Хотя бы на кратком свидании. В какой-то момент антидепрессанты были. Сейчас еще всё неплохо со звонками, а были времена, когда он раз в несколько месяцев мог звонить. Еще есть письма, но они очень долго идут..

— Там есть библиотека?

— Ага! Недавно он в этой библиотеке нашел учебники по химии и повторил весь курс. Находил учебники по биологии, тоже повторял. И художественная литература есть.

— Там какой-то отцензурированный набор книг?

— Книг немного, конечно. Но достаточно. Что почитать, есть.

— Что вы передаете Азату?

— Посылка — 20 килограмм. И бандероль 5 килограмм. Раз в два месяца. Азат высказывает какие-то свои пожелания, я собираю продуктовую корзину, вещевую корзину. За те несколько недель, пока посылка будет ехать, с продуктами могут случиться проблемы. Я высылала много-много мандаринов к Новому Году, не все доехали живыми. Орехи, сухофрукты, вещи, предметы личной гигиены.

— Как Азат провел Новый год в колонии?

— Их было два. Насколько я помню, оба раза им не дали посидеть до 12. Отбой в 22 часа железно. Никакой речи президента.

— Так это слава богу!

— Это да! Но всех желающих лишили возможности. А так они накрывали там стол, заказывали какие-то вафельные коржи, делали торт со сгущенкой. Изобретали, что могли. Колбасы побольше заранее заказали. У них же есть магазин на территории колонии, там иногда получается купить даже колбасу, но не всегда.

— Расскажите, как вы сами держитесь?

То ли его выпустят в этом году, то ли не выпустят. Я безработная, только какие-то подработки есть. Искать не хочу: непонятно, что дальше с нами будет. Никакой стабильности, никакой определенности даже по мелочам нет. И что будет с Азатом, тоже непонятно. То ли надеяться, что это всё закончится, то ли ждать нового витка.

— Расскажите про краткоcрочные свидания — они совсем короткие?

— Формально на 4 часа. Но вообще меньше. Пока КПП пройдешь, тебя должны завести-вывести. Если кто-то с утра пришел с передачкой, могут сначала передачку принять.

В позапрошлый раз, когда я приезжала, получилось мало, потому что люди тоже пришли на свидание, а еще хотели передать передачку. Пришлось у них принимать передачку полчаса. На это всё работает один сотрудник-инспектор. Казалось бы, 4 часа — это много. Но они пролетают мгновенно. Времени всегда не хватает.

— А длительные свидания как проходят?

— Длительные — трое суток в одной комнате, совместный быт. С домашней едой. Там проводят полный досмотр всех вещей, которые ты приносишь, а после этого оставляют.

— Наверное, после этого тяжело становится?

— Да… Вечер первого дня, двое суток и утро последнего дня. Трое суток растягиваются на 4 дня. На третий день мы уже начинаем грустить. К вечеру совсем печально. С утра идет финальный отчет: всё меньше и меньше часов. Стараемся заранее собрать все вещи и немного посидеть в конце.

— Сейчас вы живете в Москве?

— Да. Я переезжала, какое-то время жила в Кирове, чтобы быть ближе к мужу. Но в итоге возникли сложности, вернулась домой.

— Вы уже знаете, что будете делать, когда Азат освободится?

— В первую очередь, конечно, хотелось бы просто быть рядом. Родственники Азата его очень ждут. Первый пункт — заехать к ним, потому что в колонии с ним виделись только его мама и сестра. А дальше я не знаю… По ситуации будем смотреть. Я на условном сроке, невыездная из страны.

— Эмигрировать не вариант, получается?

— Я не смогу, сможет ли Азат — вопрос. Он даже не уверен, что ему это дадут сделать. Посмотрим. Главное — чтобы он вышел.