«Я не хочу звучать жестко, но скажу это прямо. Современные режиссеры, снимающие в Иране, замешаны в том, чтобы показать Иран таким, каким его хочет показать иранский режим. Они замешаны в показе женщин без тел», — говорит в интервью Али Аббаси. Много лет назад он эмигрировал из Ирана в Европу, чтобы снимать кино без цензуры. И свой новый триллер о серийном убийце начала нулевых выбрал снимать в Иордании, а не в Иране, чтобы не показывать «женщин без тел, закутанных в десять метров ткани».

Его слова приобретают совершенно другой смысл после иранской осени 2022 года. Когда задумывался «Убийца «Священный Паук»», Иран еще не был охвачен многотысячными протестами в поддержку Махсы Амини, молодой девушки, замученной до смерти иранской полицией нравов после задержания за «неправильное ношение хиджаба». В нынешних обстоятельствах отказ Аббаси снимать в Иране и по иранским правилам выглядит сильным политическим жестом.

Серийный маньяк, о котором идет речь в нуаре Аббаси (режиссер настаивает именно на такой жанровой характеристике), убил 16 женщин на улицах Мешхада в 2001 году. В то время Аббаси учился в университете в Тегеране: убийства активно обсуждались в национальной прессе, но полиция не предпринимала никаких попыток найти преступника. В итоге на след убийцы напали просто потому, что он рассказывал о своих преступлениях буквально всем знакомым, искренне считая себя борцом с уличной грязью и грехом. Аббаси вспоминает, что уже тогда ему пришла на ум идея извращенной версии машхадского Трэвиса Бикла, культового героя «Таксиста» Скорсезе, — тоже ветерана боевых действий со сверхидеей очистить грязные улицы от скверны.

Несмотря на то, что мешхадского маньяка всё же казнили, в обществе появилось движение за его оправдание. Аббаси вспоминает, что маньяк использовал судебные заседания как «пресс-конференции», хвастаясь убийствами как подвигами, и местные медиа и традиционалисты подхватывали эту интонацию. Так история убийцы превратилась в фильме в историю об обществе вокруг убийцы. Что думают люди, которые считают «непристойное поведение» секс-работниц большим грехом, чем покушение на чужую жизнь? Фильм Аббаси точно подмечает ханжество, гендерную дискриминацию, бездействие и при этом безграничную власть силовиков, патриархальные установки, усугубленные фундаментализмом.

Для этого Али Аббаси вводит в повествование героиню, которой в настоящей истории не было, — журналистку-расследовательницу Рахими, решившую стать живой наживкой для маньяка. Рахими систематически сталкивается с насмешками, угрозами и обесцениванием своей работы от местных полицейских, но именно ее жизненный опыт и социальная интуиция помогают ей отыскать серийного убийцу среди сотен одиноких, гуляющих по улицах Машхада мужчин.

Изначально никакой журналистки в сценарии не было. Али Аббаси познакомился с исполнительницей главной роли Зар Амир-Эбрахими на съемочной площадке, где она работала кастинг-директором. Когда-то Зар была известной иранской телезвездой, но после скандала с обнародованием ее интимного видео была вынуждена уехать из Ирана во Францию и даже сменила профессию. Беседы с ней подтолкнули Али Аббаси снять историю о «Святом Пауке», используя ее опыт публичной травли и угроз.

Аббаси объясняет двоедушие общества, где поощряют семейные ценности, но не уважают права женщин, так: «В Иране можно посмотреть многие фильмы из Америки и Европы: про отношения, романтику и секс. В целом можно увидеть всё. То, к чему не привыкли в Иране, — это увидеть кого-то, похожего на них самих, целующихся и занимающихся сексом и говорящих при этом на их же языке. То, что напомнит им их собственную жизнь, что будет зеркалом их реальности». Так, по мнению режиссера, образуется пропасть между «можно там» и «нельзя у нас», из которой проистекают и полиция нравов, и запрет на изображение тела на экране, и публичные наказания актеров за «непристойное поведение».

Перемещаясь с темных улиц в полицейский участок, из дома убийцы во двор его соседей, камера постоянного оператора Аббаси Надима Карлсена (он снимал предыдущие фильмы режиссера — «Шелли» и «Границу») регистрирует разницу между общественным и частным пространством и соответствующими кодами социального поведения. Всё самое страшное происходит за закрытыми дверями. Улица должна быть местом для добропорядочных людей. Те, кто не вписывается в заданный порядок, — бездомные, секс-работники, нищие — недостойны того, чтобы быть частью общества. И потому «чистильщика» «Святого Паука» никто не торопится останавливать.

Несмотря на сцены жестокости — неуклюжие, реалистичные, подробные, электрически заряженные — «Убийца «Священный Паук»» не создает впечатление жестокого фильма. Скорее, вдумчивого, напряженного, точного в деталях и безжалостного по отношению к безучастному большинству «защитников морали». Без них «Священного Паука» бы не было. Без них его не назвали бы «святым».