Андрей Пивоваров — «Новой газете Европа»

Простите, если мои ответы покажутся устаревшими, — я старался прислать их быстро. Другие мои письма почему-то доходили, сотрудники уверяют, что все письма уходят в срок. Что же, спишем это на избирательную безответственность Почты России и попробуем еще раз.

— Чем вы живете сегодня там, где находитесь?

— Мою нынешнюю жизнь трудно назвать насыщенной. Основные занятия — это переписка и чтение, больше тут заняться нечем. Как вы видите по задержке моего ответа — переписка идет сложно. Особенно поражает система «электронных» писем. Мне можно написать через сервис Зонателеком. Это письмо распечатают в Туле и пришлют сюда всё той же Почтой России. В среднем это те же 2 недели, что и с бумажными письмами. Почему их, как в других ИК и СИЗО, нельзя распечатывать тут на месте — загадка. Но я всё равно очень рад даже такой «выдержанной» связи.

Информационный голод — наверное, одна из самых неприятных проблем. Каких-то иных, кроме переписки, источников связи тут нет. Постоянно играет удивительная радиостанция «Такси ФМ», где нет не только новостей, но и ведущих. Да и репертуар состоит из набора нулевых годов, что повторяется изо дня в день.

Первый месяц, когда переписки не было и не появлялся адвокат, было сложно. Полная изоляция от внешнего мира и одинаковые дни создавали ощущение, что нахожусь в каком-то нигде. И не очень понятно, какой сейчас год: 2023-й или 2010-й, а может, и прошлый век, а из достижений цивилизации у меня разве что глазки видеокамер, которые следят за каждым моим действием. Живу поддержкой близких, друзей, бодрости духа не теряю, даже несмотря на то, что условия сильно ухудшились. Знаю, что есть немало людей, которым сейчас намного хуже.

А для себя решил воспринимать происходящее как тренинг — испытание, что надо преодолеть. Правда, если обычные арестанты проходят его на базовом уровне, мне сразу включили повышенный. Но ничего, прорвемся.

— Как проходил этап?

— Суммарно путешествие заняло порядка месяца, проехал пять регионов. Иногда такая постоянная перемена доставляла неудобства, да и этапные условия похуже «стационарных», но после более чем полутора лет на одном месте — это в любом случае было событием. Что больше всего поразило — это конечная точка. Когда отправлялся из Краснодара, был уверен, что еду в Петербург. По закону осужденный должен отбывать наказание либо по месту совершения преступления (у меня это формально Краснодар), либо по месту жительства — Петербург. И большим удивлением стало, когда 31 декабря — в Новый год — узнал, что направляюсь для отбытия наказания в Карелию. Такой новогодний сюрприз от ФСИН.

А так — за этот месяц удалось «посмотреть» немало городов, пообщаться с людьми. У людей в стотысячном городе Мичуринске Тамбовской области и петербуржцев очень схожие взгляды и оценка происходящего. Нет того «глубинного» народа, что ничего не понимает и верит словам из телевизора. Даже в отсутствие каких-то альтернативных (а зачастую и обычных) источников информации люди всё равно живут не в вакууме, общаются и с родными, и с сокамерниками, и обмануть их трудно.

Когда едешь, стараешься общаться с попутчиками, истории у них всё больше грустные. Новый год встречал с парнем с кличкой «Шестисотый» — у него более 600 краж за 1,5 года.

В вагоне ехала приятная девушка двадцати лет. Малиновые волосы, хипстерские очки. Как будто только вышла из модной кофейни. При этом в анамнезе у нее 105-я (убийство). Поссорилась с подругой и решила завершить разногласия топором.

Был контрактник, с самого начала находившийся на передовой. После четырех месяцев получил краткосрочный отпуск. Отправился в Крым и перед самым возвратом решил побаловаться наркотиками — поехал искать «закладку». Вместо части отправили в ИК. Теперь философствует: карма это или провидение?

Было сразу несколько достаточно успешных предпринимателей, чей бизнес приглянулся конкурентам в погонах. Практика решения вопросов через 159 статью УК РФ (мошенничество) уже стала обыденностью. Как шутят «экономические» (осужденные по экономическим статьям — прим. ред.): если у вашего бизнес-партнера нет судимости по 159-й, что-то с его предпринимательской активностью не так.

На себе ощутил и отличие одного региона от другого. Где-то у тебя изымают даже шахматы, но оставляют бритвенные станки. А где-то шахмат не боятся, но попытаются вскрыть только что выданный сухпаек. Там, где отношение к арестантам более человечное, и они ведут себя спокойнее. Нет нервов, конфликтов. Там же, где гайки закручивают, люди более забиты, но это до добра не доводит.

Взаимное уважение, думаю, — это главный рецепт нормального существования. У меня тут нет под рукой статистики (да и вообще ничего, кроме ручки и бумаги), но предположу, что число рецидивов в регионах, считающихся строго режимными, не лучше других.

— Что было после этапа?

— В Петрозаводск я прибыл 19 января. Сразу почувствовал, что тут климат особый, морозный. Такого подробнейшего обыска и досконального следования инструкциям я не встречал. Уже в СИЗО ты ощущаешь, что распорядок дня возведен в абсолют и отступление от него на минуту воспринимается катастрофой и оформляется рапортом. За всё время, которое я провел за решеткой, у меня не было ни одного взыскания, а тут уже 23 января я получил первое ШИЗО. Потом, уже в колонии, начал писать объяснения на новые рапорта.

Система в целом нацелена на подавление человека, а если он, по мнению кого-то, представляет опасность (предполагаю, так относятся ко всем политическим), то его стараются еще и изолировать. Аналогично поступают и с людьми, «пользующимися авторитетом среди осужденных». Именно ими полны ШИЗО, ПКТ и СУСы (помещение камерного типа и строгие условия содержания — прим.ред.). Действующие нормы позволяют легко сделать из человека нарушителя, как, впрочем, в редких случаях — и наоборот. Бывшая чиновница Минобороны, фигурантка коррупционного скандала Евгения Васильева вышла по УДО, по-моему, через 34 дня после приезда в колонию?

Когда ехал в ИК, строил планы, что пойду на второе высшее, устроюсь на работу (чтобы время быстрее проходило), даже придумал несколько идей, как заработать поощрения, но теперь могу забыть даже про свидания. Это, наверное, самое болезненное, у нас с родными были на это планы.

Как-то с год назад обсуждал с одним уважаемым и опытным арестантом поправки в новый ПВР. Он тогда сказал: «Андрей, главное, за что стоит бороться, — это чтобы распорядок дня был не обязательным, а рекомендательным». Мне это тогда показалось странным, всё же у подследственных прав больше и распорядок менее важен. А сейчас, наблюдая, как этот инструмент используется, понимаю, что опытный арестант был абсолютно прав. Для примера: что важнее? Чтобы в камере было чисто или чтобы в 17:09 у человека в руках не было веника?

— Впечатления о колонии?

— Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что в саму колонию я по сути не попал. Пока мое жизненное пространство ограничивается территорией ШИЗО/ПКТ да походами в административное здание на встречи с адвокатом. Когда по пути встречаются другие осужденные, их заставляют отворачиваться. Говорят, это стандартная практика для тех, кто отбывает арест.

Судя по достаточно быстрой реакции, да еще и по доносящемуся из карантина громкому обучению докладу и представлению, режим внутри достаточно строгий. Забавно, что первые дни с удивлением слушал, как люди надрывали глотки и учились говорить: «Здравствуйте, гражданин начальник», а уже через несколько дней, изнывая от скуки, сам бы поорал с ними. ШИЗО мотивирует к занятию хоть чем-то. Содержат меня, как и остальных соседей, в одиночках. Из-за громкого радио и дежурных общение между нами практически исключено.

— Какой у вас распорядок дня, быт?

— По насыщенности дня я сильно завидую солженицынскому Ивану Денисовичу. Из мероприятий у меня, пожалуй, только прием пищи три раза в день и прогулка. По распорядку дня еще, конечно, присутствуют зарядка, уборка и несколько раз в день правовая лекция (это когда записанный на пленку грустный голос зачитывает правила внутреннего распорядка). Светлое вкрапление в течение дня — личное время, во время которого можно получить письма, бумагу и ручку. Но тут надо делать выбор: писать или, например, отжиматься.

А в остальное время можно лишь читать книги, чем в основном и занимаюсь. Правда, заказать их с воли невозможно, только получить из библиотеки, поэтому о новинках пока можно забыть. А если по времени, то мой распорядок жизни последние пару месяцев выглядит так:

Отдельно, наверное, стоит остановиться на быте. Мой набор личных вещей обширен: зубная щетка, зубная паста и мыло. И всё. Остальное либо нельзя, либо выдается штатное, как одежда. Два раза в месяц можно закупиться в местном магазине на 5000 рублей. Но получить эту еду можно строго во время приема пищи. Стал настоящим мастером в составлении бюджета покупок. Балансирую между задачей хоть немного витаминизироваться (лук и чеснок — всё, что доступно) и порадовать себя чем-то приятным. Вот примерно так и провожу последние уже 2 месяца в своем восьмиметровом королевстве.

Еще в СИЗО с интересом прочел книгу Евы Меркачевой «Град обреченных» о жизни в колониях для пожизненно осужденных. По-моему, их распорядок дня не особо отличается от ПКТшного, хотя им положен телевизор. Тут такой роскоши не предусмотрено.

— Есть ли время на книги и письма?

— С письмами, как писал выше, непросто, но стараюсь укладываться и отвечать всем, кто пишет. А с книгами проще. Это главный досуг. По регламенту в камере их может быть две. Не могу сказать, что выбор хороший, но из местного каталога в 3,5 тысячи наметил для себя порядка сотни. Удивило достаточно большое число автобиографий: Дональд Трамп, Ричард Брэнсон, Сэм Уолтон. Ну и, конечно, порадовало наличие «Тюрьмы и воли» МБХ (Михаила Ходорковского — прим.ред.). Думаю заказать, посмотреть, есть ли там автограф. Тут еще служат те, кто помнят автора.

— Что прочли за последние полтора года? Что читаете сейчас?

— Из последнего трудно что-то выделить, а перед Новым годом, когда в СИЗО еще была возможность получать книги с воли, было много интересного (сейчас вес и количество посылок ограничены, книги или что-то еще мне присылать ни в коем случае не стоит). Сильное впечатление произвела «Дочки-матери» Елены Боннэр. Мне ее прислал незнакомый ранее человек (если вы читаете эти строки, еще раз огромное спасибо!), и я сначала не обратил особого внимания, в потом взял полистать — и книга зацепила. Боннер рассказывает о своей жизни, родных, но большая часть книги отведена детству и отрочеству, которые проходили в Ленинграде и Москве 1930-х. И это очень яркие ощущения: она описывает места и улицы, по которым и я ходил, людей, свои детские и школьные переживания.

Из новинок — с интересом прочел «Лисьи броды» Анны Старобинец. Может, чуть затянута, но хороший сюжет, автор органично переплела мистику, историю и совсем недавнее прошлое.

Еще со студенческих времен увлекался Уэлшем, потом как-то забросил, а тут попросил прислать — и обнаружил, что пропустил несколько его книг. Это тот автор, который явно подойдет не каждому, но, если вы помните, кто такие Марк Бентон и Бегби, то «Резьба по живому» и «Джинсы мертвых торчков» — это то, что пропускать не стоит. С годами Уэлш только набирает обороты.

Жаль, не могу сейчас получать новые книги, но есть повод вернуться к классике, тут ее хватает. Как и времени у меня.

— Что помогает держаться?

— Первый месяц, когда не было никакой связи с внешним миром (первые отправленные письма почему-то добирались аж по четыре недели, что даже по местным меркам — перебор), было сложновато. Ничего не знаешь о происходящем за стенами, о близких. И дни похожи один на другой, день сурка. Выдумал для себя теорию, что на воле всё уже хорошо, это просто от меня скрывают. Пока она, правда, не оправдалась, но в части того, что всё наладится, сомнений у меня нет, так и будет. Именно эта уверенность и остается главным внутренним движком. И, конечно, поддержка близких, друзей и просто незнакомых людей. Когда в начале марта постовой протянул через кормушку первую стопку писем, я понял, что связь есть, а значит, всё хорошо.

И когда прочел, сколько людей меня потеряли, писали об этом, поддерживали, — очень захотелось каждому сказать огромное спасибо. Очень ценю эту поддержку, даже через километры, в снежной Карелии она согревает. Спасибо вам.

— Что занимает сейчас больше всего?

— Меня, конечно, намеренно запихнули подальше. Туда, где сложно с перепиской и вообще с информацией. Но мыслями я по-прежнему на воле. И размышлениями, переживаниями я там. Волнует происходящее с близкими, друзьями, и что в целом будет дальше. Стараюсь из небольшого объема, что удается прочесть, составить видение ситуации. За этим время летит быстрее и какие-то местные мелкие неурядицы отходят на задний план.

Понимаю, что время, в которое живем, оказалось не самым светлым, и многим оно даже кажется беспросветным. Но такое уже случалось, и не раз, в истории, и всегда это заканчивалось. Если каждый понемногу будет прикладывать усилия, чтобы рассвет наступил быстрее, всё точно сбудется. Я в это верю, как, уверен, и многие из вас.