В Хорватию за три месяца 

Летом 2020 года на сайте LinkedIn появилось письмо, адресованное хорватскому премьер-министру Андрею Пленковичу. В нём нидерландский предприниматель Ян де Йонг убеждал чиновника открыть Хорватию для «цифровых кочевников» — людей, чья работа не зависит от локации, поэтому они предпочитают перемещаться по миру и работать из разных стран.

К тому моменту Ян де Йонг прожил в хорватском городе Сплит более четырнадцати лет и несколько из них продвигал идею превратить страну в пристанище для «диджитал номадов», где те смогут отдыхать и работать. Как рассказывал де Йонг, его идеи находили большой отклик: многие спрашивали его лично, как переехать в Хорватию, а его посты суммарно набрали свыше 450 тысяч просмотров.

После того как аналогичную программу впервые в Европе ввела Эстония, предприниматель решился написать премьер-министру напрямую и выложил свое обращение в открытый доступ. Дальше события развивались стремительно: по словам де Йонга, вскоре с ним связались из Министерства внутренних дел и пригласили на встречу, где выслушали его идею. Позже с ним встретился и сам Андрей Пленкович, поддержавший инициативу. В начале 2021 году Хорватия запустила программу получения временного вида на жительства для «цифровых кочевников». В сентябре 2022 года де Йонг, который к тому моменту основал Ассоциацию цифровых кочевников Хорватии, сообщил, что страна за это время получила 1000 заявок на временный ВНЖ на этом основании (хотя, по его словам, куда больше «номадов» приезжает в страну на короткое время без оформления).

Среди тех, кто воспользовался инициативой де Йонга, оказался и россиянин, программист Дэн Патин из Санкт-Петербурга. Несмотря на то, что с 2021 года он жил в Германии и работал в немецкой компании, начало боевых действий в Украине сильно повлияло на его жизнь и изменило ее не меньше, чем жизнь его соотечественников в России.

— Война выбила меня из колеи.

После рабочего дня я иногда волонтерил, помогая на вокзале прибывающим украинским беженцам, — говорит Патин. — В апреле я ощутил моральное истощение: понял, что больше не могу работать, мне надо срочно сменить обстановку и кардинально поменять свою жизнь. Пришлось уволиться и уехать. Всё лето размышлял, возвращаться ли в Германию, но всё же решил, что нет, поэтому в августе потерял немецкое ВНЖ, а с ним — и доступ в Шенген.

На тот момент Патин уже был знаком с концепцией «цифровых кочевников». С 2018 года он по несколько месяцев проводил то в разных регионах России, то в Узбекистане, то в Кыргызстане, то где-нибудь в Европе. Изначально он планировал осесть в Германии, но после увольнения планы пришлось изменить. Сменив несколько стран, в начале 2023 года Патин переехал в Хорватию, оформив ВНЖ «цифрового кочевника».

— О том, чтобы переехать в Хорватию, я никогда не задумывался. Осенью случайно узнал, что у них тоже есть Digital Nomad программа, на которую податься быстрее и проще, чем в Венгрии, Румынии или Португалии. Главный камень преткновения — для въезда в эти страны нужно иметь визу или доступ в посольство, чтобы ее получить. ВНЖ, чтобы податься на визу за границей, у меня не было, а возвращаться в Россию для этого я не собирался, — продолжает рассказывать Патин. — В Хорватии, наоборот, можно было подать все документы онлайн.

Узнав об этой возможности, программист загрузил через форму на сайте хорватского Министерства внутренних дел необходимые документы, в том числе подтверждение дохода свыше 2400 евро в месяц (на момент подачи документов в ноябре 2022 года это было эквивалентно 132 000 рублей, сейчас — 163 200 рублям). Месяц ответа от министерства не было, и Патин в идее разочаровался; даже отменил бронь жилья, так как близился срок невозвратной оплаты. Однако после отмены ему внезапно написали из хорватского МВД.

— Мне сообщили, что всё рассмотрено, и спросили, почему у меня нет бронирования, — говорит Патин. — После этого я сделал бронирование еще раз, повторно подтвердил доходы и отправил им. Мне прислали одобрение. Это не выглядело как какая-то официальная бумага, пдфка, — просто письмо по электронной почте.

На момент подачи документов Патин находился в Болгарии. Получив подтверждение, он обратился в консульство Хорватии в Софии за визой D, чтобы въехать в страну. В начале февраля программист прилетел в Загреб и уже через две недели получил карточку ВНЖ. Как говорит Патин, на весь процесс легализации у него ушло порядка трех месяцев, да и то, могло бы быть быстрее: во время разговора с офицером полиции он сам сказал, что ему будет удобно приехать в Хорватию не раньше февраля.

Теперь, по миграционным правилам Хорватии, Патин может провести в стране год, потом ему будет необходимо уехать. В отличие от многих других стран ЕС, Digital Nomad Visa в Хорватии не дает долгосрочную легализацию и не ведет к получению гражданства. Так что продлить ВНЖ или сразу же податься на новый на основании «цифрового кочевничества» нельзя — для этого нужно подождать полгода за пределами страны.

Для супер-умных из Силиконовой долины

Программы Digital Nomad стали появляться с началом пандемии в 2020 году, когда удаленная работа была нормой во многих сферах. Сейчас миграционное законодательство по релокации «цифровых кочевников» с теми или иными условиями существует более чем в пятидесяти странах мира — от Барбадоса до Исландии. Шестнадцать стран находятся в Европе — среди них Мальта, Греция, Португалия, Испания, Хорватия, Венгрия и другие. Переехать по Digital Nomad Visa часто можно как одному человеку, так и семье.

По словам Элспет Гилд, эксперта в области миграционного права ЕС и профессора Лондонского университета королевы Марии, запуск «номадской визы» во всём мире исходил из идеи привлечь в свои страны «супер-умных» людей из Силиконовой долины, да и вообще мира технологий, чтобы их присутствие улучшило среду для развития IT-сектора. В этом плане инициативы отдельных стран Евросоюза по созданию условий для работы «удаленщиков» были похожи на уже существующую на уровне всего ЕС программу Blue card — разрешением на проживание и работу в государстве ЕС (кроме Дании и Ирландии) для высококвалифицированных граждан третьих стран. Важное отличие заключается в том, что, если «голубые карты» должны привлекать специалистов для работы внутри ЕС и выдаются обычно уже при наличии контракта с европейской компанией, виза «номада» несет прямо противоположную функцию: доход ее соискателей должен идти из-за границы.

Такой подход дает принимающим странам возможность привлечь специалистов, которые не будут конкурировать с местными работниками и влиять на рынок труда (Nomad Visa не дает право на работу внутри страны), но при этом будут тратить деньги в стране, то есть работать на ее экономику. Достаточно высокие требования к доходу «цифровых кочевников» позволяют минимизировать риски того, что такие люди станут бременем для местной социальной системы.

Из других плюсов для принимающих стран — налоги, которые соискатели визы должны будут платить внутри страны при получении резидентства. К примеру,

В то же время в некоторых странах (например, Хорватии, Румынии или Мальте) налогообложение для резидентов по Digital Nomad отсутствует.

Такие инвестиции в целом становятся аргументом для введения «номадских виз» в странах, чья экономика сильно завязана на туризм, доходы от которого значительно сократились во время пандемии, да и в обычное время отличались сезонностью: например, вне туристического сезона многим арендодателям оказывалось гораздо сложнее найти желающих снять их квартиру. Закономерности в географии распространения «номадских виз» замечает и соосновательница миграционной платформы Hello Move Наталья Семина.

— С помощью виз принимающие страны получают доходы в казну. Этим, в частности, объясняется интерес к «номадским визам» со стороны южных стран и стран с не такой развитой экономикой. Дополнительные налоги для них — важное преимущество. К тому же релоканты означают не только налоги, но и в принципе вложение в экономику страны. Чем больше приезжает удаленных сотрудников, тем лучше для страны, — объясняет Семина. — Более того, во многих странах (например, в Хорватии) виза цифрового кочевника не ведет к получению постоянного вида на жительство (ПМЖ), так что страна релокантам оказывается ничем не обязана.

Еще один способ сбежать из России

Виза цифрового кочевника помогает выбраться за пределы России не только «айтишникам». В целом, ею может воспользоваться любой человек с удаленной работой и определенным уровнем регулярного дохода. Так, оформление визы «номада» стало подходящим решением для математика и предпринимателя Алексея Давыдова, который в конце 2021 года, опасаясь преследования в России, решил эмигрировать с семьей в Грецию.

В разговоре с «Новой-Европа» Давыдов рассказывает, что совмещал академическую карьеру с бизнесом: долгое время работал в Алферовском университете, потом сотрудничал с российскими и зарубежными вузами, и занимался продажей патентов. В бизнес Давыдов пришел отчасти из-за денег, отчасти из-за разочарования в российских образовании и науке. В 2021 году он столкнулся с пристальным вниманием со стороны силовиков: из-за активистской деятельности его начали звать на «беседы» в полицию.

— В текущих условиях «давлением» это называть даже неудобно, скорее так, поддавливание, — рассказывает Давыдов о причинах эмиграции. — В первый раз это случилось после митингов [в апреле 2021 года] за допуск врачей к Навальному. В конце 2021-го поддавливание усилилось: я занимался анализом дистанционного электронного голосования (ДЭГ) на парламентских выборах, участвовал в подготовке экспертизы для исков КПРФ [в сентябре 2021 года партия подала в суд 31 иск, чтобы оспорить результаты онлайн-голосования в Москве. — Прим. ред.], давал комментарии журналистам. Я человек пугливый — собрал шмотки и уехал. Выбор в пользу Греции был сделан почти случайно, по принципу «рядом и пускают в ковид».

По словам математика, сам он перебирался в Грецию по «золотой визе» — с 2013 года в стране действует программа, которая позволяет получить пятилетний вид на жительство при инвестировании в экономику от 250 тысяч евро (в 2023 году в некоторых районах Греции этот порог планируют увеличить в два раза). Ученый переезжал с помощью компании, которая «под ключ» оформила все документы. Но до полномасштабного вторжения России в Украину переехать он так и не успел, а уже 2 марта 2022 года Греция приостановила выдачу и продление срока действия ВНЖ для российских инвесторов.

Чтобы переехать всей семьей, Давыдову пришлось искать другой быстрый способ.

— Пробовали придумать с фирмой, что делать. В какой-то момент мы с семьей поняли, что в фирме сами ничего не понимают. Связались с еще одним юристом, выбрали визу, которую проще всего оформить, — это оказалась виза цифрового кочевника, — говорит Давыдов.

В начале весны 2022 года этот способ был действительно быстрым, особенно если желающие получить такую визу заранее планировали эмигрировать.

и то, что к этому моменту на руках уже были апостилированные свидетельства о браке и рождении ребенка. День Давыдовы потратили на сбор всех необходимых документов, день — на их подачу в иммиграционную службу в Афинах и сдачу отпечатков пальцев (сейчас документы необходимо подавать в электронном виде). После этого им выдали справку, по которой можно находиться в стране в ожидании ВНЖ. Окончательный документ они получили через полтора месяца. Стоимость легализации жены и дочери в Греции Давыдов оценивает в 2000 евро.

— После того как определились, что подаемся на визу кочевника, сложностей не было. Зная греческую бюрократию, боялись, что они возникнут, но всё прошло нормально, — добавляет Давыдов. — Сейчас опасаемся, что могут быть проблемы с продлением визы «цифрового кочевника», так как жена ушла с предыдущей работы. Пытаемся переоформить жену и дочку как часть моей семьи, но тут как раз не всё гладко: Греция недавно полностью перешла на электронный документооборот, и некоторые нестандартные случаи оказались там не прописаны, а личная подача уже невозможна.

Короткие сроки рассмотрения среди преимуществ легализации таким путем называет и Наталья Семина. По ее словам, если стартап-виза (другая популярная визовая программа, которая дает возможность переехать для запуска в стране инновационных проектов) рассматривается от трех до шести месяцев, то визы Digital Nomad могут рассматриваться до месяца (по крайней мере, так прописано в законодательстве большинства стран, которые поддерживают программу). Кроме того, пакет документов для этой визы достаточно простой: помимо базовых документов, — таких как справка о несудимости, — надо предоставить договор с работодателем или подтвердить получение оплаты от заказчиков за определенный период, а также показать, что на банковском счете у вас лежит сумма, которую может требовать миграционное законодательство той или иной страны. Предоставить документы часто можно онлайн.

Счет в зарубежном банке, европейская страховка и год ожидания

Массовая эмиграция людей из России после начала войны сыграла на руку фирмам, которые помогают переезжать в другую страну как отдельным людям, так и целым компаниям. Еще до войны найти сервисы, оказывающие помощь в релокации, было несложно: на рынке работали Hello Move, Immigrant Invest, EP Advisory, Immigram и др. Но интересовались их услугами немногие, спрос на профессиональную помощь в эмиграции был небольшой. В прошлом году, когда уезжать из России начали целыми офисами, ситуация изменилась. Как рассказывали сотрудники иммиграционных сервисов в интервью Forbes, им приходилось работать на пределе своих мощностей, а количество клиентов увеличилось с нескольких десятков до нескольких сотен. Помощь в оформлении Digital Nomad Stay — одна из частых услуг фирм, специализирующихся на релокации.

Помощь в переезде оказывает и предпринимательница из Ростова-на-Дону Марина Гребенникова. С 2013 года она живет в Португалии и сейчас консультирует людей в португальском чате «Ковчег» (проекте по помощи эмигрантам), а также через собственную фирму занимается легализацией по визе D, регистрации ИП и «номадской визе».

По словам Гребенниковой,

И если сначала жить в Португалии стремились преимущественно европейцы, то после войны к ним присоединились и россияне. Несмотря на то, что в стране «ценз» на визу достаточно высокий, — 3040 евро в месяц (то есть, по текущему курсу ЦБ, свыше 240 тысяч рублей), — клиентов у нее хватает.

— Через нас подаются и управленцы, и менеджеры, и дизайнеры, и психологи, и айтишники, — говорит Гребенникова. — Если выделять какое-то большинство, то это управленческий состав и айтишники.

Желающих переехать в Европу по «номадской визе» действительно немало — настолько, что такое быстрое оформление, как у Давыдова и Патина, не самый показательный случай, тем более для популярных направлений. На сайте для путешественников «Форум Винского» можно найти истории, когда оформление визы занимало и полгода. В Португалии, по словам Гребенниковой, процесс легализации «цифровых кочевников» — от записи на визу до получения ВНЖ — сейчас может длиться около года. Подать документы на визу можно только из-за границы, так что время оформления сильно зависит от загруженности португальского консульства в конкретной стране.

— Запись в консульство Португалии в Москве — на полгода вперед. Записаться на подачу из другой страны может получиться быстрее (к примеру, в Польше мы с коллегами недавно видели запись на май), но для этого нужно иметь ВНЖ или гражданство этой страны. Так что обычно мы сначала записываем наших клиентов, и уже под дату готовим документы, — говорит Гребенникова. — Визу рассматривают обычно шесть-восемь недель и при одобрении дают на четыре месяца. Въехать по ней можно только два раза, так что к этому моменту лучше закончить все дела в России. После въезда нужно записаться в SEF (Serviço de Estrangeiros e Fronteiras — Службу по делам иностранцев и границ), чтобы обменять визу на ВНЖ. После похода в SEF дают 90 дней на получение карточки ВНЖ.

Есть и другие сложности, с которыми россияне могут сейчас столкнуться при получении визы «цифрового кочевника». Они проистекают как из новизны программ, так и из обновляющихся санкций против России. По словам Семиной, из-за того что визы «цифровых кочевников» появились относительно недавно, страны постоянно вводят дополнительные требования.

Проблемы могут также возникнуть при подтверждении финансового состояния: в ситуации санкций число российских банков, из которых можно предоставить выписки для визы «номада», крайне мало. Помимо этого, надо показывать движение средств за длительный период, так что если с какого-то дохода налоги уплачены не были или он был получен наличными, ситуация значительно усложнится: получение этих средств не будет прозрачным для принимающей страны.

Как поясняет Виталий Слепак, старший юрист коллегии адвокатов Pen&Paper, санкционная политика самого ЕС пока не затрагивает вопросы миграции. Сокращение или расширение тех или иных визовых программ — решение каждого отдельного государства. При этом нельзя исключать, что страны, которые заняли наиболее жесткую позицию по отношению к выдаче россиянам шенгенских виз (Латвия, Эстония, Литва, Чехия, Польша и др.), займут аналогичную позицию и в части выдачи Digital Nomad Visa.

Также нельзя исключать, что даже в занимающих более мягкую позицию странах могут быть отказы в связи с местом работы. Например, европейское законодательство (статья 5а Регламента 833/2014) запрещает всем лицам из ЕС взаимодействовать с рядом связанных с российским государством компаний (Ростех, Транснефть, Камаз, Роснефть и др.). Вполне возможно, что для чиновников отдельных стран и работа на эти компании может стать причиной для отказа в выдаче Nomad Visa, заключает Слепак.

Но даже если таких отягчающих обстоятельств нет, Виталий Слепак рекомендует соискателям, чтобы снизить риск отказа, еще перед обращением за визой получить карту банка, продолжающего осуществлять операции в Европе, а также не игнорировать требование о наличии страховки, которая будет действовать в юрисдикции, в которую вы собираетесь поехать.

«Не золотые» визы 

Несмотря на все сложности, Digital Nomad Visa остается одной из немногих программ для миграции в Европу, которая доступна россиянам и даже продолжает расширяться. К примеру, к 30 марта точные требования к процедуре получения таких виз должна сформулировать Испания. Привлекательность переезда по визе «номада» также увеличивается на фоне ограничений миграции на популярных у россиян направлениях (в Турции, Казахстане и потенциально в Грузии) и сокращения возможностей переезда в европейские страны. С начала войны некоторые страны ЕС (среди них Греция, Португалии, Чехия, Мальта и др.) перестали выдавать россиянам «золотые визы». Кроме того, отказались от таких программ для граждан любых государств в Португалии и Ирландии.

Эксперты, с которыми говорила «Новая газета Европа», сходятся в том, что постепенный отказ Европы от выдачи «золотых виз» во многом происходит из-за непрозрачности инвестируемых средств. Как говорит Виталий Слепак, в последнее время в ЕС формируется презумпция тесной связи крупного капитала с российским государством. Соответственно, и лица, обладающие средствами для инвестирования в необходимых по законодательству соответствующей стран ЕС масштабах, тоже вызывают подозрения. Слепак полагает, что рядовые работники в меньшей степени ассоциируются с государством, поскольку их участие в деятельности, которая может привести к введению санкций, менее вероятно. С ним соглашается и Наталья Семина.

— Когда мы говорим о «визах номада» и «золотых визах», понятно, что речь идет о совсем разных суммах.

Все помнят скандал с отмывом российских денег в Европе. После него и началось сокращение программ «золотых виз», — говорит Семина. — «Номадскую визу» часто можно получить с ежемесячным доходом от 2500 евро. Это намного проще.

Кроме того, Семина обращает внимание на то, что соискатели «номадских виз» всё-таки приезжают в страну, чтобы жить в ней, и тем самым стимулируют экономику. В то время как соискатели «золотых виз» часто делают это только ради паспортов.

— Человек может положить деньги в банк, получить гражданство, а через несколько лет вывести их, но уже с паспортом на руках [чаще всего такие программы предусматривали покупку недвижимости и другие инвестиции, но, к примеру, в Испании для получения «золотой визы» можно было открыть депозит в испанском банке на сумму свыше 1 млн евро. — Прим. ред.]. Для страны нет никакой пользы в раздаче «золотых виз», — заключает соосновательница Hello Move.

Несмотря на преимущества, у виз «цифровых кочевников» есть свои недостатки, и испытывают их на себе и соискатели, и работодатели, и государства. Часть минусов следует из отсутствия общих правил касательно «номадских» виз на уровне Евросоюза: их введение — всегда инициатива отдельной страны. Как рассказывает Элспет Гилд, статус релокантов по таким визам в конкретных странах до сих пор не очень понятен. Как им правильно платить налоги и оформлять налоговые вычеты, если они работают сразу в двух странах, между которыми нет соглашения об избежании двойного налогообложения? Какое трудовое право на них распространяется? Они могут пользоваться только частной медициной или государственной тоже? Пока эти вопросы определяются лишь на уровне конкретных стран. Кроме того, как продолжает Гилд, после того как COVID-19 перестал быть масштабной проблемой, многие работодатели захотели от своих сотрудников возвращения в офисы.

— После окончания пандемии часть компаний разослала своим сотрудникам напоминание о том, что они должны работать только из той страны, в которой им платят, — говорит Гилд. — Для работодателей это большой риск: представьте, они были заняты сбором налоговых отчислений с заработной платы сотрудников в одной стране, и вдруг им говорят, что на самом деле эти люди облагаются налогами в другой стране, со всеми возможными последствиями [к примеру, в России НДФЛ для нерезидентов составляет 30% вместо 13%. Если работодатель по незнанию будет выплачивать меньший НДФЛ, он понесет за это ответственность. — Прим. ред.].

Другая проблема — рынок жилья. В публичном поле за последний год можно было не раз слышать, как волны миграции из России полностью меняли рынок недвижимости в соседних странах. Если смотреть на цифры, в Ереване рост цен на жилую недвижимость за 2022 год составил 16,27%, в Тбилиси — 14,3%, а в Стамбуле — 185%. Жилищный кризис затрагивает и Европу. К примеру, в Португалии опасаются, что начало массовой раздачи Digital Nomad Visa может еще сильнее повысить цены на жилье в стране, которая и так переживает жилищный кризис: в 2022 году арендная плата в Лиссабоне подскочила на 37%. Местные жители жалуются, что с такой политикой, направленной на привлечение богатых иммигрантов, город им будто уже не принадлежит.

Однако, как предполагает Элспет Гилд, жалобы на подобные следствия правильнее было бы считать не более чем привычной ксенофобией — цифровые кочевники мало чем отличаются от любых других мигрантов.

— В мире всегда существовали аргументы против мигрантов. Всё время говорят, что они делают жилье в стране слишком дорогим, перегружают школы своими детьми, а также увеличивают нагрузку на медицинские учреждения, — говорит Гилд. — Это стандартные жалобы на мигрантов, приехавших в страну с любыми целями. В обсуждении недостатков «цифровых кочевников» я не услышала ничего нового.