Нарана, живет в Улан-Удэ, муж уехал в Монголию

— Мне 40 лет. Я работаю в сфере SMM и рекламы. У нас с мужем двое детей. Дочери восемь лет, она школьница, сыну три года. С супругом мы почти 15 лет вместе.

Я не могу сказать, что 24 февраля внезапно проснулась в другой стране. Мне многое стало понятно еще в 2014 году. Так что начало «спецоперации» не стало чем-то удивительным. Что действительно стало шоком — это реакция обычных россиян и россиянок на происходящее. Особенно родных, друзей, коллег. Нормальные, адекватные вроде бы люди в одночасье превратились в зомби. Было много ссор за этот год с близкими. В какой-то момент я стала опасаться, что некоторые «родные и близкие» меня же и сдадут по соответствующим статьям, появившимся в России.

А вот мобилизация вызвала шок. Я была уверена, что если она начнется, то это будет концом политического режима. Но этого не случилось. Мы с Андреем точно знали, что ни в коем случае не будем принимать участия в боевых действиях и будем всячески избегать мобилизации. У моего супруга категория «В», но мы знаем, как работают российские военкоматы. Мы целый день обсуждали разные варианты. Один из них был — прятаться. Однако из-за поправок к закону «О полиции», которые позволяют полицейским приходить в любое помещение без ордера, стало понятно, что нигде не отсидишься. Муж подумывал улететь в Южную Корею — у нас там живут друзья, которые уехали в эту страну на заработки и могли бы нам помочь. Но мы решили, что ему нужно для начала доехать до Монголии. Из Улан-Удэ до границы с Монголией около 250 километров. Часть денег, которые у нас были, супруг забрал с собой. Хорошо, что у нас были накопления: далеко не у всех мужчин, решивших уехать из России в другую страну, были средства на поездку.

Днем 22 сентября мы читали новости и колебались. Писали, что мужчин на границе задерживают и вручают им повестки. Когда Андрей пошел на автовокзал, чтобы купить билет на автобус до приграничного города Кяхта, кассирша сказала ему: «Там всех задерживают, можете не покупать билет и не тратиться». Это всё оказалось ложью. Предположу, что это была целенаправленная информационная атака, чтобы посеять в людях сомнение в необходимости выезда в Монголию. Многие из-за этой информации остались в Улан-Удэ. Выбор в пользу «остаться» — это всегда комплекс причин: отсутствие денег и кредиты, пожилые родители, неработающая жена, маленькие дети, работа. А если еще и граница закрыта…

Но я прочла новость в соцсетях фонда «Свободная Бурятия» о том, что граница открыта и можно уехать в Монголию. В семь утра я разбудила дочь и Андрея. Он стал собираться. Взял всё только самое необходимое в маленькую сумку.

Он ушел, дверь захлопнулась — а у меня даже сил плакать не было. С февраля я рыдала каждый день, читая новости о погибших по обе стороны линии соприкосновения, глядя на фотографии разрушенных городов, деревень, домов. Все слезы были уже выплаканы.

С мужем за эти годы мы разлучались несколько раз, всего на пять-семь дней, мне было тяжело и грустно. Но я представляю людей, которые вместе с детьми бегут от бомб и ракет в неизвестность, и понимаю, что жаловаться нам не приходится. Я осталась в своей квартире, муж уезжает не на передовую, а в соседнюю демократическую страну, где он будет в безопасности. Я очень переживала, как он доедет, не развернут ли его, не вручат ли повестку на пункте пропуска. Муж сразу дал мне знать, что перешел границу, а потом несколько часов от него не было вестей. Ему нужно было найти вайфай и купить сим-карту монгольского мобильного оператора, чтобы быть на связи. Я выдохнула, получив известие, что Андрей в Улан-Баторе.

К счастью, наши родители очень вовлечены в процесс воспитания внуков. Они всегда нас выручали, а после мобилизации, метафорически выражаясь, подхватили упавшее знамя и понесли его вместе со мной. Они каждый день приходят и помогают: отводят дочь в школу и кружки, делают с ней уроки. Часто сидят с нашим сыном, который не ходит в сад. Благодаря этой поддержке я имею возможность работать, содержать семью. Несмотря на заботу, которой меня окружили родные, мне трудно. Андрей — прекрасный отец. Он свободен от стереотипов про отцовство. Например, я никогда не слышала от него фразу «подрастет, потом буду с ним в футбол гонять» или «фу, не мужское это дело — подгузники менять». Воспитание детей — наша общая обязанность, поэтому мне трудно. Подруги шутят: «Ну вот теперь и ты стала матерью-одиночкой, пусть и временно». Я отвечаю: «Мне непривычно».

Муж попросил меня несколько дней не звонить ему по видеосвязи вместе с детьми. Ему тяжело. Детям мы поначалу решили не говорить о том, что папа уехал из-за начавшейся мобилизации. Сообщили, что это командировка. Спустя месяц я сказала, что папа уехал надолго, неизвестно, когда вернется, сказала и в чем причина такого внезапного отъезда. В январе мы ездили в Улан-Батор на несколько дней. Наскребли последние деньги на дорогу и поехали. Сняли небольшую комнату и почти не выходили из нее — так интересно нам было! Мы поняли, что жить так дальше — врозь — не получится. К тому же я не хочу, чтобы наши дети жили в такой атмосфере — с «разговорами о важном» и военной подготовкой с пятого класса. Поэтому сейчас решаем, что делать, и выбираем страну. У меня пожилые родители, мне не хочется оставлять их. Они не хотят уезжать с нами.

Муж подрабатывает в Монголии, но зарплаты там ниже, чем в Бурятии. Он не всегда может отправлять нам деньги. Но я рада, что у Андрея есть возможность не возвращаться в Улан-Удэ по финансовым причинам. Я всегда работала и сейчас в состоянии обеспечивать семью. Поэтому деньги для нас не проблема. Вынужденная разлука с любимым человеком, безусловно, — тяжелое испытание, но мы справляемся. Мы есть друг у друга — это главное!

Алтана, живет в Улан-Удэ, муж уехал в Казахстан

— Меня зовут Алтана, мне 27 лет. Моему мужу 30, сейчас он живет в другой стране. У нас есть дочь. Скоро ей исполнится год.

Мой супруг не служил. Когда началась военная операция, я была на восьмом месяце беременности. Каждый вечер после работы муж читал или смотрел новости негосударственных медиа и СМИ, а я садилась рядом, и внутри всё щемило от боли и страха. Дико представлять, что человек в XXI веке может взять оружие и пойти убивать другого человека. В другой политической реальности они могли бы стать друзьями, но жизнь распорядилась иначе.

В марте родилась наша дочь. Радость материнства перемешалась с тревогой. Ведь теперь мы ответственны не только за свою жизнь, но и за жизнь нашей девочки. Мое состояние было ужасным: с одной стороны, бессонные ночи, с коликами у малышки, мои боли в спине, а с другой — военные сводки и известия о погибших людях. Я перестала читать новости, решила абстрагироваться и посвятить себя материнству. Я начала выполнять одни и те же действия каждый день, чтобы чувствовать уверенность в завтрашнем дне. Это помогало.

Более или менее спокойно мы прожили до сентября. Затем президент объявил мобилизацию. Решение о том, что муж уедет из страны, было принято за несколько часов. Он доработал рабочую неделю и уволился. Начались сборы. Три дня я плакала. Обнимала мужа и не могла толком говорить. Старалась насытиться его теплом, впитать его запах, не хотела его отпускать.

Решили, что, как только он устроится в другой стране, мы с дочкой, которой на тот момент исполнилось полгода, приедем. Сейчас ей почти год. Муж пропустил ее первые прорезавшиеся зубки, не увидел, как она поползла, впервые села и встала.

В Украине сейчас мой двоюродный брат. Мы все за него переживаем и молимся, чтобы вернулся живым и здоровым. Воспитывать дочь мне помогают родители. Они не хотят, чтобы мы уезжали. Но семья там, где мы трое: муж, я и наша дочь. Дочка знает папу только по видео и фотографиям. Хочу, чтобы они скорее встретились и у ребенка был папа не в телефоне, а в жизни.

Муж скучает по дому, но жить в России уже точно не будет. Переезжать я боюсь. У меня в Улан-Удэ родители и друзья. Но я на пороге нового и интересного этапа. Надеюсь, что он будет наполнен любовью, благодарностью и счастьем.

Номина, в сентябре уехала с любимым человеком в Монголию

— Мне и Мэргэну по 25 лет. Мы начали встречаться за месяц до мобилизации. У нас даже свиданий толком не было. А в ночь с 21 на 22 сентября мы выехали из России в Монголию. До границы три часа езды. Я думаю, мой парень оценил, что я его поддерживаю и готова уехать вместе с ним в неизвестность. Я почти уверена, что если бы я сказала, что не поеду в Улан-Батор, то и он остался бы в Улан-Удэ, потому что у него тут работа, семья и друзья.

Мы только начали встречаться — и уже через месяц оказались в другой стране, без связей, работы, денег. Но я ни секунды не жалею о переезде. Мэргэн военнообязанный, и я не хочу отправлять его на верную смерть.

Мне кажется, что женщины должны оберегать в тяжелые времена своих мужчин. Потому что те в переломные моменты порой бывают нерешительными. Я знаю очень деловых мужчин, которые в мирной жизни решают большие проблемы, но в трудные моменты впадают в ступор и перестают мыслить рационально. Мы тут некоторых в прямом смысле били по щекам и кричали: «Не размышляй, просто собирай вещи!» Разберемся по приезде со всем. Вместе со мной и Мэргэном выехали еще некоторые наши товарищи. Мы взяли всё только самое необходимое: загранпаспорта, ноутбуки, куртки. Так странно: всё то, что люди обычно делают спустя годы своих отношений — переезд, поиск жилья, совместная жизнь в одной квартире, — мы с любимым человеком сделали за несколько недель. Такое испытание нас очень сблизило, этот опыт укрепил нашу связь. В Улан-Баторе мы встретили замечательных людей и убедились, что мир на самом деле приветлив.

Я графический дизайнер и могу работать удаленно. В вынужденной эмиграции осознала, что я профессионал своего дела. Нашла работу почти сразу. В какой-то момент у меня было две работы одновременно плюс дополнительные заказы. Это придало мне уверенности в своих силах. И это при том, что я не говорю свободно ни по-монгольски, ни по-английски. Изъясняться могу только на русском. Но я собрала все свои картинки, иллюстрации и предложила их клиентам. Люди были очень довольны моими работами.

Мой молодой человек тоже нашел работу. Это круто! Будущее для меня всё равно зыбкое и неясное — но оно всё-таки есть.

Я бы хотела, чтобы время повернулось вспять и войны не было, но это невозможно. Поэтому я хочу, чтобы она закончилась, чтобы в стране была сменяемость власти, прозрачные выборы и независимые от государства СМИ. Чтобы мы, россияне, поскорее осмыслили то, что с нами случилось, и покаялись.