В октябре прошлого года известный российский фотограф Дмитрий Беляков переехал с семьей в США. 24 февраля застало его в Армении, где он снимал большой фотопроект. Там Дмитрий понял, что уже не сможет вернуться в Россию.

С 1997 года Дмитрий Беляков работал как фотожурналист, освещая множество военных конфликтов. За 25 лет работы он сотрудничал с такими изданиями, как Der Spiegel, Bloomberg News, The Wall Street Journal, The New York Times — и со множеством других. Белякову удавалось показывать обе стороны конфликта: он показывал чеченское вооруженное сопротивление и регулярные российские войска; он был в окопах с пророссийскими сепаратистами и с украинскими добровольческими батальонами. Конечно, он снимал и страдающее гражданское население.

За цикл работ, снятых в Беслане, Беляков получил премию в США, а позже стал героем документального фильма CBS News, номинированного на премию «Эмми». Одна из самых известных его работ — серия фотографий девочки, которая пытается забраться в окно школы, чтобы найти свою маму. «Я с удовольствием бы выкинул всю эту съемку, если бы передо мной поставили такую дилемму: сдаёшь ли ты съемку в утиль, если ребёнок жив. Когда я узнал, что она жива, я готов был, как ракета, сквозь крышу пролететь», — говорит Беляков.

Благодаря поддержке университета Norwich в Крайцбергской библиотеке в Нортфилде, штат Вермонт, 28 февраля открылась большая — 55 работ! — фотовыставка Белякова. Это подборка его фотографий с 2014 по 2019 год, рассказывающих о начале войны в Украине.

Выступая на церемонии открытия, Дмитрий Беляков говорил о том, почему ему кажется важным доносить до американской аудитории необходимость поддерживать Украину в этой войне. По его словам, в США немногие понимают, как вообще стало возможно это вторжение, и что происходило в предшествующие ему 8 лет.

После 24 февраля Белякову не удалось попасть в Украину. Находясь в Ереване, он подал заявление на аккредитацию в Минобороны Украины. Однако украинцы фотографу отказали. Объяснение было простым: причина в русском паспорте.

«Это было болезненно и унизительно, — признался фотограф. — Я завидую тем немногим русским коллегам, которые смогли работать там. Я знаю, что очень многие русские журналисты искренне хотели бы показать эту кашу, так, как ее видят украинцы.

Дмитрий Беляков называет одну из своих самых любимых работ на этой выставке: «Велосипед висел на тросе, его подвесили под мостом как импровизированный символ: «прохода нет». Для меня эта фотография — просто квинтэссенция всего абсурда конфликта, этой идиотской войны, которой могло бы не быть».

Фотография должна цеплять глаз, говорит Беляков, но фотограф не может быть анатомом, ведь его фотоработы будут смотреть дети и люди, не готовые к этому, поэтому нужно немного щадить их психику. Это всегда очень тонкая грань, которую важно замечать, когда ты, например, находишься посреди кукурузного поля, где разбросаны фрагменты человеческих тел и расплавившийся фюзеляж боинга. “Фотограф не должен гнаться за оторванными руками и кишками на проводах, — уверен Беляков. — Ты должен снять так, чтобы человек догадывался, и ему было страшно от того, что ты не показал все. На мой взгляд, это очень сложно. Многие фотографы увлекаются на войне красивостью: как вылетает снаряд из пушки, на длинной выдержке — бурлящая река огня. Да, можно передавать фактуру, но, ребята, что вы снимаете? Рекламный ролик о том, как стреляет то или иное оружие? Задача фотографа, который снимает на войне — показать, как это страшно, как это неправильно, как это бьет по людям».

Рассказывая о «настройках чувствительности» в душах зрителей и мастера, Беляков вспоминает о том, как проходил отбор фотографий на выставку: «Фотографу начинает казаться, что снимки, из-за которых он пролил много пота и крови — самые значительные, самые ценные. Это не так, и куратор выставки, очень опытный знаток русской фотографии, организовавший десятки и десятки выставок по всему миру, доказывал в спорах со мной, что какая-то фотография ничего из себя не представляет, хотя меня из-за неё чуть не убили. Нужно относиться к этому профессионально».

Сейчас Беляков живет в США со своей женой, детьми и собакой. Благодаря программы для эмигрирующих из-за антивоенной позиции ٍٍThe Andrei Sakharov Foundation Дмитрий получил место в преподавателя в университете в штате Вермонт.

По его словам, для него было важно дать детям шанс на другую жизнь. Он называет Америку страной эмигрантов, где всем безразлично, откуда ты приехал, при этом подчёркивает заботу и доброе отношение к нему и его семье: им помогли с жильём, предоставили машину. В школе, где учатся его дети, ради приехавших из России учеников даже перевели на русский язык меню в столовой.

После начала вторжения Белякову пришлось разорвать отношения со многими людьми как из России, так и из Украины. Для многих украинских друзей и коллег общение стало травматичным. С россиянами все тоже оказалось непросто: двое друзей Белякова ушли воевать в ЧВК «Вагнер».

«Моя страна превратилась в огромную психиатрическую больницу, — говорит он. — Конформизм — норма жизни. Люди притворяются, дышать невозможно, люди стали шушукаться по кухням. В России пестуют обиду на несправедливое устройство мира. Все нас предали, все от нас сбежали. Обида — очень заразная штука. Во-первых, ты сам себя постоянно жалеешь и считаешь себя ущемлённым, а во-вторых — постоянно во всем правым. Это тупиковый путь. Ты не пытаешься найти с людьми точки соприкосновения и выплыть. Ты просто хочешь все разрушить, все сломать, назло другим, а получается, во вред себе».

После того, как выставка в Вермонте закончится, она продолжит путешествие по Штатам.