22 января Франция и Германия торжественно праздновали юбилей Елисейского договора, подписанного 60 лет назад еще Шарлем де Голлем и Конрадом Аденауэром. Тогда договор положил начало новому этапу отношений между Берлином и Парижем и закрепил переход от многолетнего соперничества к союзу, который позднее стал основой единства ЕС. По случаю торжества Макрон и Шольц встретились в Париже. Но не столько ради протокольных мероприятий, сколько для проведения франко-германского саммита, призванного поставить точку в разговорах о разладе между союзниками, которые усилились после отмены в октябре традиционного совместного заседания кабинетов министров.

Причиной аннулирования осенней встречи стали накопившиеся за время после начала российского вторжения в Украину противоречия между Берлином и Парижем. Чтобы сгладить конфликт, Олаф Шольц даже был вынужден в октябре прилететь к Макрону, надеясь личной встречей снять возникшее напряжение. Отчасти это удалось, но расхождения между союзниками носят фундаментальный характер, а принятие решений, прежде всего, по войне в Украине, настолько безотлагательно, что Берлину и Парижу придется приложить много усилий для сближения позиций.

Накопленные разногласия

Во Франции принято описывать франко-германские отношения словом couple, которое означает тандем, пару близких людей, супругов или друзей. В Германии предпочитают термин motor, с его прагматичным звучанием без несколько романтического подтекста, присущего более увлекающейся нации. Эти лексические тонкости служат хорошей иллюстрацией того, что при всей прочности франко-германского союза он остается объединением крайне ассиметричным и отчасти поэтому наполненным постоянно возникающими внутренними противоречиями.

Например, одним из важных разногласий, проявившихся в 2022 году, стал вопрос вооружений. Германия объявила об увеличении своих оборонных расходов до 100 млрд евро в год на ближайшие пять лет — для построения боеспособной современной армии, возможно, одной из лучших в Европе. Однако заложенные в бюджет военные заказы ориентированы, прежде всего, на американское оружие, что и вызвало раздражение в Париже. Франция хотела бы видеть европейскую армию, оснащенную европейским вооружением, в производстве которого доля французского ВПК была бы значительна. Но Германия, придерживаясь стандартов НАТО, выбирает американские истребители F-35 вместо французских Rafale.

Еще одно противоречие прошлого года было вызвано принятой в Германии срочной национальной программой помощи экономике в размере 200 млрд евро для преодоления энергетического кризиса. Париж считает, что лучше действовать в масштабе всего ЕС, как это и было в период эпидемии, когда и программы вакцинации, и фонд восстановления европейской экономики создавались на уровне Брюсселя. Если Франция видит здесь некоторый подрыв общеевропейской солидарности, то целью Германии в этой программе является спасение конкурентоспособности своих предприятий. Берлин хочет направить все предусмотренные средства исключительно в адрес немецких потребителей, не очень беспокоясь об экономическом состоянии соседей, переживающих тот же кризис, но более обремененных долгами и лишенных той свободы маневра, которую может позволить себе Германия.

Трудно найти общий язык и в энергетике. Германия пережила в 2022 году настоящий шок, отказываясь от российских углеводородов и пытаясь найти им замену. Проблема роста цен на газ, бензин и электричество является общей для всей Европы, но в зависимости от деталей энергетического баланса и структуры потребления она ощущается более или менее остро для разных стран. Ориентированная на промышленный экспорт экономика Германии очень чувствительна к стоимости газа, необходимого в производстве. Эта строка затрат компаний сильно влияет на себестоимость продукции. Для Франции, где газ потребляется в основном домохозяйствами, расходы на него относятся скорее к области социальной политики. Поэтому Парижу и Берлину сложно прийти к согласию относительно, например, установления предельной цены на газ в рамках ЕС, так как интересы предприятий и частных потребителей не всегда совпадают.

Наконец, Франция как ядерная держава и постоянный член СБ ООН имеет амбициозную внешнюю политику и хотела бы развития ЕС в направлении роста его политического влияния и участия в мировых делах. В то же время Германию вполне устраивали гарантии безопасности НАТО, позиция невмешательства в посторонние конфликты и ограничение компетенции ЕС исключительно экономическими и правовыми вопросами.

Требования военного времени

Перечень франко-германских разногласий, как фундаментальных, так и накопленных за непростой для Европы 2022 год, можно продолжить. Диспропорции франко-германских отношений не фатальны и уравновешиваются общими ценностями и желанием строить единую Европу.

Но особенность сложившейся ситуации не столько в количестве противоречий, сколько в том, что раньше союзники могли их отложить в долгий ящик или, напротив, снять путем неторопливых и тщательных обсуждений. Однако после 24 февраля реалии военного времени требуют быстрых действий. Новый ритм решений, заданный в 2022 году, когда сотни миллиардов инвестируются, словно взмахом руки, одним заседанием правительства, вызывает сбой в двусторонних консультациях. Стороны привыкли обсуждать эти вопросы неторопливо и основательно. Ни Макрон, ни Шольц в течение своей политической карьеры не собирались работать в условиях близкой войны и соотносить рациональный план каких-то долгосрочных внутренних или европейских реформ с необходимостью немедленных поставок танков уже сегодня, потому что завтра будет поздно.

к возобновлению прагматичного диалога, который был продемонстрирован на январском франко-немецком саммите, можно только приветствовать. Политики всегда действуют в сложившихся обстоятельствах, так что у Макрона и Шольца нет другого выбора, кроме как адаптироваться к непростому ходу времени.

Париж, Берлин и танки

Несмотря на то что в Евросоюз входят 27 суверенных государств, два из них — Франция и Германия — занимают особое положение. Нельзя сказать, что какой-либо их совместный проект непременно будет принят, известны случаи, когда другие страны блокировали франко-германские идеи. Однако без предварительного согласия Парижа и Берлина ни одно существенное решение в Брюсселе даже не будет обсуждаться. Твердая поддержка Украины со стороны ЕС была бы невозможна без общей позиции Макрона и Шольца, пусть она и подвергается критике в Киеве и в Восточной Европе. Прямо сейчас Франция и Германия находятся в трудном поиске нового вектора развития ЕС в изменившемся мире.

Война в Украине ставит страны ЕС перед непростым выбором, который они хотели бы отложить до лучших времен. С одной стороны, события последних месяцев доказывают эффективность НАТО и незаменимость США как гаранта европейской безопасности. С другой — бои в Европе с применением танков и артиллерии делают невозможной прежнюю модель развития, когда рост экономики считался универсальным средством от всех болезней, а проблемы мира и войны можно было оставить на усмотрение Вашингтона. Тогда ЕС должен найти какую-то форму организации, чтобы обладать армией, производить вооружения, иметь высокотехнологичные службы разведки и сбора информации. Сегодня всё это или не существует, или распределено на национальном уровне с большей или меньшей степенью эффективности.

С первых дней войны Франция и Германия старались согласовывать меры по поддержке Украины и занимать общую позицию, которая обычно получалась более осторожной, чем у Великобритании, Польши и стран Балтии. Важным моментом стал совместный визит в Киев Макрона и Шольца в июне 2022 года в компании премьер-министра Италии и президента Румынии, по итогам которого было объявлено о предоставлении Украине статуса кандидата на вступление в ЕС.

Однако если по политическим вопросам, связанным с войной в Украине, Франции и Германии удается придерживаться общей линии, то история с передачей танков Киеву стала примером рассинхронизации, которая вышла на публику из-за дверей кабинетов в Париже и Берлине.

Франция, с ее достаточно независимым положением в рамках НАТО, старалась строить собственный график военной помощи Украине, меньше оглядываясь на союзников. В частности, Макрон объявил 4 января о поставках легких колесных танков AMX-10 RC, что означало первый случай передачи Украине танков западного производства. Предполагалось, что за первым шагом последуют другие и дело дойдет до тяжелой бронетехники, в которой Киев так нуждается. При этом решение по Leopard 2 ожидалось с особым нетерпением, так как в Европе находятся больше сотни этих танков, и они могут быстро прибыть в Украину.

Германия по вопросу оружия явно придерживается более осмотрительного подхода и поставляет Киеву только такие типы вооружений, которые уже передаются другими союзниками — прежде всего, США. При этом Берлин является крупным производителем оружия и военной техники, экспортируя его в основном в другие страны ЕС. Для Украины это означало не только ограниченный доступ непосредственно к оружию из Германии, но и невозможность получать его из третьих стран в связи с запретом Берлина на реэкспорт.

История с танками Leopard 2 разворачивалась на наших глазах в течение последних дней. В Берлине делали противоречивые заявления, ссылаясь то на необходимость добиться американского одобрения, то на разногласия между самими европейцами. Но никто не мог понять, каковы действительные намерения Германии. Наконец, после встречи в Париже пали все запреты, объявленные за несколько дней по итогам «Рамштайна».

Возможно, Макрон, действительно, нашел какие-то особенно убедительные слова для Шольца. Также вероятно, что заявления Берлина о реэкспорте танков могли быть специально оставлены для франко-германского саммита — в качестве демонстрации единства главных стран Европы. Однако, скорее всего, затянувшееся решение Германии было связано с согласованием количества поставляемых танков из разных стран, а также с переговорами по распределению сопутствующих поставкам расходов между Парижем и Берлином. Вероятно, именно по этим экономическим вопросам и были достигнуты договоренности во время двустороннего саммита союзников.

Так или иначе, но далеко не символическая роль саммита в разрешении вопросов поставки танков в пользу Украины демонстрирует, что франко-германский мотор пусть с перебоями, но продолжает работать.