Катя стала последней живой, кого извлекли из-под плит. Тридцать девятой. Ночью не то стон, не то хрип уловили в очередную, уже неизвестно какую по счету вынужденную «минуту тишины» (известный поисковый прием, когда спецтехника прекращает работу и замирает среди руин, а люди буквально перестают дышать). Есть короткое видео — один из спасателей, в клубах дыма и пыли, громко, уверенно произносит: «Женщина, еще раз крикните!» В голосе другого мука, мольба: «Подайте знак! Еще раз, пожалуйста!»

До самого 14 января, буквально до 15 часов 43 минут, 27-летняя Катя была, несмотря на войну, счастливой женой и молодой матерью. Действительно, чудо, что ее всё же нашли. Потому что Катя от рождения не слышала, носила слуховой аппарат. И муж-ровесник Алексей — тоже. Они любили друг друга с детства, а сына Никиту родили за неделю до начала российского вторжения. Представить, как она, очнувшись в абсолютной тишине (какой там слуховой аппарат, в каменном мешке, под десятками тонн разорванного бетона!), вдруг видит светящийся экран смартфона — звонит мама — невозможно. Сына и мужа рядом нет.

В реанимацию Катю привезли почти спустя сутки после ракетного удара, в полубессознательном состоянии, с температурой тела 31 градус. Январскую ночь, пусть и аномально теплую для здешних мест, женщина провела в майке-топе и лосинах. Все ее тело было покрыто ссадинами, из них сочилась кровь. Через три дня профессор Сергей Рыженко, генеральный директор Днепропетровской областной клиники имени Мечникова, поместил на своей фейсбук-странице фото листка бумаги. По просьбе психологов Катя смогла записать то, что помнила: «Когда мы на кухне муж сидит чай пить а сын на стульчике я с ним я ему кормила а потом взрыв»…

Доктор Рыженко и его коллеги так вспоминают 14 января: «У всех, кто поступили в больницу после взрыва в Днепре, лица были залиты кровью. Все, доставленные в Мечникова, присыпаны строительной пылью. Узнать и определить возраст практически невозможно. В голову, грудь, живот, конечности залетели металлические обломки, бетон и камень. Вокруг пострадавших стоял нечеловеческий крик близких, кто узнал своих родных».

О Кате Сергей Анатольевич написал: «Она получила много лекарств в реанимации, цвет лица из серо-землистого стал розовым. Старается даже улыбаться. Все мысли — только о близких. От нее скрывают правду». Правда состоит в том, что Алексей и маленький Никита погибли.

Возможно, кого-то интересует статистика.

На вечер 24 января данные следующие: в результате ракетного удара по девятиэтажному жилому дому спасены 39 человек, из них шесть детей. Травмированы 80 человек, из них шестнадцать детей. Убиты российской армией 46 мирных граждан, из них шесть детей (32 тела деблокировано во время проведения поисково-спасательных работ, остальные обнаружены рядом с эпицентром ракетного удара — то есть это прохожие. 4 человека скончались в больнице). Устанавливаются личности 15 погибших, из них 4 фрагмента переданы в судебно-медицинскую экспертизу для идентификации. Пропало без вести 11 человек.

В доме по набережной Победы 118 разрушены конструкции двух подъездов, то есть 72 квартиры, и повреждено 230 квартир. Всего в доме 16 подъездов, общая численность его жильцов — около 1700. Пожар после удара локализовали в 20 часов 13 минут 14 января (остатки ракетного топлива, которые попали на мебель и прочее домашнее имущество, обеспечили мощное горение), полностью ликвидировали — в 15 часов 32 минуты 15 января. На месте работали сотрудники ГСЧС (Госслужбы по чрезвычайным ситуациям), сотрудники Национальной полиции, Национальной гвардии, экстренной медицинской помощи, общества Красного Креста и коммунальщики, всего 579 человек, из них 130 волонтеров, и 91 единица техники. Из дома на Победы вывезено 7920 тонн разрушенных конструкций. Около полутысячи человек нуждаются в жилье.

Днем 17 января спасательные работы решено было прекратить. ГСЧС-сники, пожарные, медики, полиция, нацгвардейцы, представители местной власти, жители микрорайона имени Победы и другие днепровцы выстроились в бесконечные шеренги. По одну сторону от них зиял рваный провал высотой в девять этажей, по другую лежала груда цветов и игрушек на остановке общественного транспорта с вывороченной крышей… «Скорые» и пожарные машины включили сирены. Звук рванул в небо, и полился дождь.

Прощание с погибшими не означало, что с поиском — всё закончено. Наоборот, оставалась самая травматичная его часть. Городской голова Борис Филатов сказал в интервью украинским телевизионщикам: предстоит осмотреть крыши соседних зданий, где взрывная волна выбила окна, покорежила балконы. Туда могли залететь фрагменты тел. И еще такую фразу: «Есть вероятность, что некоторые люди просто «испарились»». Дальше я объясню, что это означает.

На фонарном столбе рядом со стихийным мемориалом скотчем приклеено объявление: «Психологическая поддержка 31 бригады имени генерал-майора Александра Радзиевского, горячая линия (телефон), психолог Юлия (телефон)». Бойцы Национальной гвардии, которые доставали из-под плит расплющенные человеческие останки толщиной в лист бумаги, — не железные.

Горе внутри

Дом номер 118 тянется дугой, обнимая пространство двора.

Подъезды с краю — внешнюю их сторону — практически не зацепило. Дальше следы беды заметней. Ближе к эпицентру повторяются картины, во множестве нарисованные этой войной в Харькове, Николаеве, Херсоне. Спортивная куртка Nike осталась сохнуть на веревке в лоджии, за которой — остатки квартиры. Красная гвоздика лежит прямо в кусте, обрамляющем палисадник под окнами. Тут, кажется, была ухоженная придомовая территория — группы деревьев, клумбы, качели. Теперь едко пахнет гарью.

Игрушечный медведь мокнет на лавке под дождем. Рядом с ним женщина в ярком, великоватом для нее комбинезоне и куртке без капюшона. Видит меня, чужую. Жестом показывает: «Нет! Не приближайся!» У тех, кто потерял близких, наступил этап, когда горе уже внутри и больше не требует крика и пересказа по многу раз, как это было.

К мусорнику, где битое стекло, кто-то вынес елочного деда мороза — ватного, еще советских времен. Пропади ты, дед, пропадом. Шесть детей погибло.

Школа номер 66 находится совсем близко. Особенно корпус для начальных классов и дошколят. Он выглядит как советский артефакт: линолеум на полу, занавески с цветами, лабиринты узких коридоров. Из нового — только указатели «Укрытие» и «Штаб помощи пострадавшим».

Ксения Сушко, руководительница гуманитарного департамента Днепровского горсовета, привезла меня сюда, когда начинало смеркаться, и помощница директора вышла навстречу с LED-светильником. После ракетного удара школа обесточена. Директор Людмила Петровна Коробка еще и руку сломала, когда 14 января спешила пересчитать ущерб имущества, выбитые окна, — споткнулась в темноте, упала. К счастью, все школы Днепра с сентября продолжили занятия в дистанционном режиме.

Учительницы сносят в один из классов гуманитарку, тюки с теплой одеждой, озабоченно переговариваясь: «Стулья, парты перетащим сейчас или с утра?» Различные службы будут тут вести прием по типу «единого окна». Во дворе рабочие уже подключают большой генератор.

— И старлинк привезем! — обещает Сушко. — Связь теперь у вас будет хорошая, чтобы не бегали искать точку, где сигнал берет!

Людмила Петровна расцветает в робкой улыбке. О старлинке учителя-«онлайновцы» даже не мечтали…

В мэрии подготовили специальную анкету: люди в стрессе не очень хорошо соображают, что им нужно на первый случай, кроме восстановленных документов и денежной помощи. А в анкете — только «птички» ставь: «Пауэрбанки, ноутбуки для учебы детей, нижнее белье, зимние вещи, аптечки, средства гигиены, бэби-боксы с пеленками и подгузниками, детское питание, корм и лекарства для животных, переноски для кошек и собак», — перечисляла Ксения, сверяясь с таблицей в телефоне.

В глубине массива есть еще две школы и центр внешкольной работы. Планировали развернуть там шелтеры для пострадавших. Одеяла, подушки, постельное белье, полотенца, продукты — от консервов до котлет, вареных яиц и термосов с чаем, — понес весь микрорайон.

— Но шелтеры остались пустыми. Ни один человек на ночевку не остался.

— Почему?

— Вон там, на кольце, где полиция дорогу перекрыла, выстроились вереницы машин. Горожане просто брали за руку и увозили не только своих родственников, друзей или коллег: «Квартира позволяет, могу забрать семью с детьми! И мы можем! Условия скромные, но поместимся».

Потом мы долго сидели в классе с Людмилой Петровной. И она говорила о списке, который составила вместе с коллегами.

— Маша Лебедь, 9-А. Погибла. Президент нашей ученической республики «Крылья», выбрали в этом году. Отличница, занималась бальными танцами, такая красивая, талантливая девочка-лидер… Мама у нее учительница, в англоязычной школе преподает, папа умер четыре года назад.

Мирослава Мовчан из 4-А. Жива, жива! Политравма, переломы ног, рана на голове. Наша педагог Елена Шахова, бывшая выпускница 66-й, как раз стояла внизу, молила бога, чтобы родителей спасли. Они позвонили: сидим в кухне, только кухня от всей квартиры осталась! А тут Мирославу выносят… И Лена поехала с ней в реанимацию. Сейчас у ребенка пошла положительная динамика.

Тут Людмила Петровна снижает голос до шепота:

— Знаете, мы в фейсбуке сразу выставили номера карт родителей, у кого самое тяжелое положение. Даже не скажу вслух, какие суммы поступают! О-гром-ны-е! У меня телефон красный. Я директорствую с восемьдесят пятого. Со всего мира звонки от выпускников двух-трех поколений. Тут, на Победе, росли, жили, гуляли, влюблялись. Этой ракетой как будто их самих убило…

И продолжает:

— Семья Тимура Шевчука из 3-Г, переселенцы… Тима с сестрой возвращались с тренировки, вошли в подъезд. И Тимур потом в больнице своей учительнице сказал: «Мне на ножку что-то упало». Батарея водяного отопления… Девочку тоже ранило. А отца с матерью нашли неживых. Бабушка с дедушкой оформляют опекунство, хорошо хоть возраст еще позволяет. Семья Фигурных. Марина, наша выпускница, приехала вместе с мужем к родителям на старый Новый год. Вся семья в квартире собралась, семь человек. Праздник! Только мама Маринина уцелела… Семья Швец. Настя у нас училась, а мама ее такая для педколлектива была помощница, бессменный председатель родительского комитета! И папа очень положительный, с ремонтами школе помогал. Погибли оба…

Снимок Анастасии Швец, девушки, которая на фоне ванны сидит над пропастью, прижимая к себе мягкую игрушку (так решили репортеры), и с золотистым елочным «дождиком» в другой руке, кажется, видел весь мир. Сиротство стало абсолютным. В сентябре Настя потеряла любимого — погиб на фронте. А на том снимке обнимает не игрушку, а мертвого кота. Днепровская группа «Кошки ищут дом — Верность» написала в фейсбуке: «Настина мама была зооволонтером, помогала выхаживать животных в приюте, забирала домой»…

Освещая дорогу фонариками, добираемся с Людмилой Коробкой и завучем начальных классов Викторией Курило до соседнего корпуса. В холле улыбается с портрета Маша Лебедь. Черная лента на уголке. Фото сняли со стенда на втором этаже. Виктория рассказывает, как днем раньше, в школьном укрытии (теперь так именуют полуподвал, бывшее помещение для хозяйственных нужд) глава районной администрации собрал жильцов дома — тех, кто не в больницах, — проинформировать, как будут выплачивать помощь и оформлять документы:

— Многие с детьми пришли — страшно самих оставлять в квартирах. У всех от ударной волны под глазами синее, аж черное, ссадины. Один отец держит сына лет шести за руку, младшего, тоже с синяками, на руках. Кто-то вошел, дверь стукнула. Ребенок как закричит: «Папа, ракеты, ракеты! Я боюсь!», — вспоминает Виктория.

Теперь вот еще что.

Да, погибших от удара российской ракеты хоронят за счет местного бюджета, раненым выдают значительных размеров пособия на лечение. Да, долги за коммуналку жителей дома номер 118 аннулированы, и любая помощь в восстановлении квартир, которые есть шанс отремонтировать, будет оказана. Да, каждой пострадавшей, обескровленной во всех смыслах семье выплатят наличными на руки до миллиона гривен (около 25 тысяч евро по курсу) за счет города. Еще столько же, по миллиону гривен, обещает дать областная администрация, плюс дополнительные средства от доноров и благотворительных фондов. За выплаты люди могут приобрести жилье на свое усмотрение, в том числе за пределами Украины. Погибших это, конечно, не вернет, но живые попробуют научиться жить дальше.

И тут вмешивается здравый смысл: но это же не ликвидация последствий трагической случайности, стихийного бедствия или техногенной катастрофы! Очередная российская «Х-22», на которую пока нет управы у ПВО Украины, вполне способна ударить снова не только по микрорайону имени Победы.

Без убежищ

«Микрорайон» в данном случае звучит эвфемизмом. 100 тысяч жителей. Город в городе. Лучший «спальник» страны, хотя дома индустриальных серий, панельные высотки, из материалов эконом-класса.

При застройке учитывали даже солнечный свет: его должно быть много в каждой квартире. Инфраструктуру возводили одновременно с жильем, а не после заселения. Детские сады с витражами и бассейнами, большие дворы, рекреационные пространства, близость магистралей. Внутри массива удобно ориентироваться, что тоже редкость: никаких «Третьих улиц Строителей». В 1975-м архитекторы «ДнепрГражданПроекта» получили Государственную премию СССР за комплексный градостроительный ансамбль, посвященный юбилею победы в прошлой войне.

— Ортодоксальная советская градостроительная школа. Но в данном направлении работа сделана блестяще! — заключил мой собеседник, главный архитектор Днепра Дмитрий Волик. — Микрорайон Победа до сих пор пользуется спросом, хоть дома не самые молодые. 80 процентов жилого фонда Днепра состоит из наследия советского периода, такова данность.

Группа местных энтузиастов выложила в паблик идею реконструкции по образу и подобию здания с рваными, прихотливо изогнутыми плоскостями, что стоит в Амстердаме и никогда, к счастью, не подвергалось ракетным ударам. Я пришла расспросить главного архитектора о перспективах девятиэтажки на набережной Победы в частности и жилищного строительства в Днепре вообще. Логика подсказывала, что теперь комфорт и эстетика отступили далеко на задний план по сравнению с безопасностью.

— Не слишком культурная вещь — цитирование уже готовых объектов, — заметил по поводу «амстердамского варианта» Волик. — А главное, у меня нет уверенности, что таким острым образом нужно работать с мемориализацией трагедии. И так до конца дней в душах останется след. Ну и такой дом невозможно сделать с соблюдением нормативных требований, действующих в Украине, я отчасти как чиновник говорю… Две секции уничтожены, придется демонтировать и примыкающие, они потеряли конструктивную жесткость.

— В этих домах есть бомбоубежища?

Дмитрий взглянул на меня с сочувствием, как на человека, который воспринимает объявление «При сигнале воздушной тревоги немедленно спуститесь в убежище и не покидайте его до отбоя!» буквально:

— Последние убежища в Днепре строились в пятидесятых, в пору «холодной войны». На стратегических предприятиях вроде «Южмаша», только из расчета на сотрудников.

Наша беседа в офисе «ДнепрГражданПроект» протекала как раз во время воздушной тревоги, на которую мы оба не обращали внимания — какой смысл? На огромных, во всю стену, окнах кабинета главного архитектора были просто опущены жалюзи.

Я и прежде знала: Днепровский метрополитен — один из самых коротких в Европе, линия на шесть станций. Он при всём желании не может укрыть хоть сколько-нибудь значительное число людей, как, например, метро в Киеве. Подземных переходов и паркингов тоже здесь не замечала.

— Будем откровенны: наши современные жилые комплексы, которые пользуются большим спросом в связи с непосредственной близостью к реке, построены на намывных территориях, с достаточно высоким уровнем грунтовых вод, — рассказывал главный архитектор. — Там физически нельзя строить нормальные убежища, которые заглублены в грунт, поскольку опустимся в воду.

— Но реальность такова, что война с Россией — надолго. Как сохранить себя Днепру, например?

— Опыт Израиля использовать, как же еще. Строительство не отдельных убежищ, а домов с помещениями двойного назначения. Подобные, как на Победе, попадания средств поражения не исключают разрушения объектов. Но минимизировать разрушения за счет конструктивных решений можно. Плотное железобетонное ядро, в котором находится комната безопасности, монолитные лестницы внутри объекта, тогда как наружный периметр принимает на себя основную часть энергии от взрыва… Стоимость таких строений космическая.

Дмитрий сделал паузу: всю жизнь, мол, занимался, проектными задачами, но обеспечение безопасности подобного рода никогда не учитывал и не пытался осмыслить.

— Обсуждал с коллегами пространственные решения, которые открывают ландшафтные доминанты… А теперь чуть не обустройство пещер обсуждаем. Весь цивилизационный процесс, который проходит человечество, — с точки зрения приобретения нормальных, правильных ценностей, — перечеркнут войной, развязанной Россией. Наш политический сосед — дикарь, и стремится ввергнуть в дикость весь мир.

«Перелета не было. Били по дому»

Вариантов всего два. Либо дружно спускаться в пещеры, либо не дать дикарю свободы действий.

Пока я ждала в приемной Михаила Лысенко, заместителя городского головы Днепра, познакомилась с рыжим котом по кличке Байден, который ходит по руководящим столам и считает все кресла своими когтеточками. У Байдена есть алиби: его назвали не в угоду конъюнктуре, а пять лет назад, когда забрали с улицы. В кабинете же самого Лысенко висит большой портрет Рейгана, и тоже не со вчерашнего дня. Факты «агрессивной зависимости от Америки», можно сказать, налицо.

Михаил двое с лишним суток провел у дома номер 118, пока шли спасательные работы. Всё видел собственными глазами. Теперь на двух полигонах рабочие просеивают, перебирают вручную то, что было вывезено с руин.

— Нашел там непонятного размера и формы бляхи. От температуры так расплавилась арматура. Можно себе представить, что с телами произошло…

— Известное выражение мэра Филатова «тела испарились»?

— Да. Удар ракеты [пришелся на] третий, четвертый, пятый этажи. Там никто не уцелел. Бетон превратился в песок от температуры. И еще такое. На нижних этажах плиты сложились, как домино. Поднимаешь плиту, идет приток воздуха, и снова — ффух! Огонь тушат. Следующая плита — и всё повторяется. У нас среди сотрудников ГСЧС были те, кто работал в Николаеве. Когда добрались до четвертого этажа, до разбора завалов, еще никто не знал, какая ракета вообще, они первые сказали: «Х-22!» — «Почему?» — спрашиваю. — «Запах! Сгоревшее топливо ни с чем не спутаешь! Ну и характер разрушений».

Для читателей напомню.

29 марта прошлого года, около 8:45 по местному времени российская армия выстрелила крылатой ракетой по девятиэтажному административному зданию, где размещались Николаевская областная госадминистрация и областной совет. Удар пришелся на центральную часть строения, третий и четвертый этажи. После взрыва вспыхнул пожар, который долго не могли погасить. Погибло 37 человек — сотрудники администрации, представители теробороны, военнослужащие.

С большой долей вероятности можно предположить: ракетная атака имела целью убийство одного человека, Виталия Кима, руководителя Николаевской военно-гражданской администрации. Хлесткость высказываний Кима в телеэфирах о хозяине Кремля и российской армии достигла тогда высших отметок. Виталий проспал и опоздал на работу, что спасло ему жизнь. Его секретарь погибла. До удара сигнал воздушной тревоги в Николаеве не прозвучал: «Х-22» летит со скоростью 4000 километров в час. Зенитно-ракетные комплексы не успевают ее засечь и сбить.

По мнению Михаила Лысенко, и в Николаеве, и в Днепре россияне поразили не ошибочные, а заданные цели:

— Моя точка зрения: не было у нас перелета. Исходя из технических характеристик, для «Х-22» ошибка попадания колеблется в радиусе 300–500 метров, но никак не трех километров, как до нашей [Приднепровской] ТЭЦ на противоположном берегу реки. ТЭЦ имеет трубы, это огромный объект, в десятки раз крупнее жилого дома. Так не промазывают. Целенаправленный акт устрашения жителей Днепра. И ответить на него надо обязательно.

Вариант Корбана

О Геннадии Корбане украинская Википедия сообщает следующее: «Украинский государственный и политический деятель, бизнесмен, в прошлом — рейдер, политический диссидент в изгнании». Глава партии «УКРОП», которая сейчас де-факто прекратила существование. В июле 2022 года стало известно о президентском указе Зеленского, который лишил Корбана гражданства. Сам Геннадий (продолжаю цитировать Википедию) узнал об этом при попытке вернуться в Украину, когда на границе у него отобрали паспорт гражданина Украины.

Перечисленное выше не мешает Геннадию Олеговичу оставаться действующим главой Общественного совета Днепра, участвовать в жизни города, включаться в эфиры местных телеканалов, и тому подобное. Его имя — как пароль в руководящих кабинетах, армия его сторонников в регионе велика и активна. Террористическая атака россиян на Победу заставила Корбана сделать предложение всем, кто найдет достоверную информацию о стрелявших: 25 тысяч долларов от него лично двум первым «следопытам».

Премию вскоре получили негосударственные разведывательные сообщества: «Molfar» (в культуре гуцулов — человек со сверхъестественными способностями, носитель древних знаний) и «InformNapalm». Фамилии, звания, домашние адреса, паспортные данные, актуальные номера мобильных, фотографии летчиков 52-го гвардейского авиаполка тяжелых бомбардировщиков, в\ч 33310. Всё то же — персональные данные — членов их семей. Косвенным подтверждением того, что сообщества премировали не зря, стала журналистская работа наших коллег из «Важных историй», которые смогли дозвониться по указанным номерам до российских военных летчиков.

Непосредственным исполнителем теракта (в информации примечание: «С вероятностью 95 процентов») назван Валерий Рыков, подполковник, командир эскадрильи, летчик-снайпер. Запуск ракеты, уточнил «InformNapalm», был произведен с ТУ-22М3 RF-94142, бортовой номер № 42 «красный». Рыков, вероятно, был пилотом указанного самолета при запуске ракеты по Днепру. Следом и Служба безопасности Украины опубликовала аналогичные сведения о российских летчиках-убийцах мирного населения. Видимо, шли параллельным курсом.

Небольшое интервью у Геннадия Корбана я взяла по телефону, номер абонента был указан израильский.

— Вам удалось установить личности тех, кто стрелял по дому в Днепре. Что еще вам известно? Например, в Шайковке уже знают, что на них объявлена охота? Как реагируют?

— Я не знаю, как реагируют. У меня нет никаких контактов в России. Но поскольку всё было оперативно выложено во все информационные источники, то русские паблики наверняка это перепечатали. И, насколько я понимаю, они [те, кто стрелял по дому в Днепре] живут сейчас в каком-то отдельном городке, закрытом городке, вместе со своими семьями. Их содержат в изоляции от внешних контактов.

— Вы заплатили вознаграждение в 25 тысяч долларов за сведения лишь только для того, чтобы объявить миру: Украина знает убийц поименно? Не в первый раз с 24 февраля в украинском обществе возникает тема: «Нам нужен свой Моссад»…

— «Моссад» — это спецслужба в Израиле, немножко другое. Если вы ищете аналог, то тогда «Бюро Возмездия», которое существовало и существует в Израиле по сей день. Неправительственная организация. Ну, как бы считается неправительственной. Она осуществляет возмездие по отношению к тем, кто уничтожал еврейский народ во время Второй мировой войны, и не только. Мюнхенская трагедия 1972-го года, например. То есть люди, исполнители как бы и есть, но нельзя сказать, что они находятся на службе. Хотя, безусловно, военная разведка, «Моссад» и «Бюро Возмездия» тесно сотрудничают. Неплохо бы по такому принципу действовать и в Украине.

Президент Зеленский, его помощники повторяют: «Мы никого не забудем!» Для подтверждения хорошей памяти нужны действия. А у Украины возможности для действий есть. Украинцы отлично понимают менталитет наших соседей, их сильные стороны, их слабости, — надо знаниями пользоваться. Создавать структуры, параллельные государственным, которые должны находиться в тесном контакте с ГУР МО (Главным управлением разведки министерства обороны. — Прим. ред.), с разведкой, со службой внешней разведки. Но люди, осуществляющие возмездие, не могут быть на государственной службе, и их имена остаются неизвестными.

— Можно ли такую структуру трактовать как частную инициативу, частную компанию?

— Смотрите, я говорил об этом давно, с 2014 года, когда сбежали Янукович и его окружение: есть все возможности вернуть их назад для осуществления правосудия. Тогда, очевидно, было некому и некогда. Надеюсь, что сейчас или после войны в Украине найдутся горячие головы, готовые заниматься такой работой для торжества справедливости.

— То есть временной отрезок вы пока не называете? Как скоро способен родиться украинский аналог «Бюро Возмездия»?

— Не могу назвать, да. Потому что я сейчас, к сожалению, немножко оторван от государственной деятельности. И у меня нет возможности… Но если бы пригласили, думаю, сумел бы организовать в Украине такую структуру. Либо этим могли бы заняться люди, связанные с военной разведкой, внешней разведкой и армией, в том числе. Спецслужбы обязаны иметь тесный контакт, чтобы параллельная, негосударственная структура была эффективной.

— Как вам кажется, получит ли такая инициатива — если она появится! — поддержку на уровне президента, Рады, правительства?

— Я не знаю, что у них в голове. Надо смотреть, как власть распоряжается своими возможностями и соответствует запросам общества. Речь не идет о том, чтобы резать головы или вспарывать животы. Но запрос на возмездие у украинского общества точно есть, и оно должно осуществляться — в виде правосудия или в каком-то ином виде.

***

20 января СБУ задержало с поличным в Днепре группу из семи резидентов, которые подозреваются в корректировке ракетных ударов по городу. В спецслужбе заявляют: они передавали противнику координаты объектов критической инфраструктуры, в том числе энергогенерирующих предприятий. После ударов задержанные посещали места прилетов, чтобы оценить последствия атак и повторно их скорректировать. Сейчас спецслужба проверяет информацию о возможной причастности задержанных к ракетному удару по дому на набережной Победы.

16 января в Днепре хоронили первых погибших. В этот же день, по данным медиков, в городе родилось двадцать четыре ребенка. Восемь девочек и шестнадцать мальчиков.

Днепропетровск — Киев