Активы с иммунитетом

С начала российского вторжения в Украину российские активы в Евросоюзе и других западных странах были заморожены. Решение коснулось как 300 миллиардов долларов резервов российского Центробанка, так и порядка 19 миллиардов долларов, принадлежащих российскому бизнесу, оказавшемуся под санкциями. По данным, полученным американским изданием Politico, 90% замороженных активов российских олигархов в Евросоюзе сосредоточено в Бельгии, Люксембурге, Италии, Германии, Ирландии, Австрии и Франции. Помимо этого, санкции коснулись 7,5 миллиарда швейцарских франков — хотя это и составляет лишь 5% от всех российских активов в швейцарских банках.

«Freeze and Seize» («Замораживать и изымать»), целью которой стала координация действий национальных правительств по аресту и, «где это предполагает национальный закон», конфискации активов российских и белорусских олигархов, попавших под санкции. Несмотря на то, что о случаях успешной конфискации пока не сообщается, 19 миллиардов долларов российских активов, как утверждается, были заморожены именно благодаря координационным усилиям этой группы.

При этом, как подчеркивала председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен, на уровне ЕС отсутствуют отработанные юридические механизмы конфискации собственности у частных лиц. О необходимости выработки этих механизмов говорил еще в прошлом мае и председатель Европейского совета Шарль Мишель.

В пользу этого еще весной 2022 года выступали страны Балтии и Словакия. О возможности таких мер в мае высказывалась и Урсула фон дер Ляйен, хотя и подчеркивала, что замороженные национальные резервы России формально находятся под иммунитетом.

У такого иммунитета есть несколько оснований.

Во-первых, он обеспечивается обычным международным правом, то есть правовым обычаем, который подкрепляется решениями судов. В частности, это было подтверждено решением Международного суда ООН в судебном процессе Германии против Италии.

Во-вторых, этот иммунитет обосновывают некоторые международные акты. В Европе это Европейская конвенция о государственном иммунитете 1972 года, которую подписали и ратифицировали Австрия, Бельгия, Германия, Люксембург, Нидерланды, Швейцария и Великобритания. На уровне ООН принята Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, хотя она вступит в силу лишь тогда, когда будет ратифицирована в 30 странах.

В-третьих, иммунитет обеспечивается национальными законодательствами государств. В России, например, это федеральный закон «О юрисдикционном иммунитете иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации» от 2015 года. Аналогичные меры существуют и в государствах ЕС.

Лишь к концу 2022 года Европейская комиссия выступила с конкретным предложением о том, как использовать замороженные активы российских олигархов и российского государства. Было решено создать специальный фонд для инвестирования этих активов (и государственных, и частных) и передавать доходы от вложений в пользу Украины. После подписания мирного соглашения с Украиной государственные резервы России могут быть ей возвращены, а часть замороженных 300 миллиардов долларов — зачтена в качестве репараций в соответствии с определенным их объемом. Дата создания такого фонда и публикации более конкретных его правил работы пока не объявлены.

Эстония берет инициативу

На национальном уровне страны ЕС и партнеры союза относятся к таким инициативам с разной степенью готовности. Германия, например, ждет официального проекта директивы или законопроекта от европейских институтов. Швейцария вполне открыто заявляет, что не готова передавать активы. В явном виде передачу российских активов Украине поддерживают лишь Словакия и страны Балтии. Здесь наиболее активна Эстония, которая готовится предложить собственный механизм для конфискации активов.

«Поскольку Европейская комиссия не продвигается в принятии решения об использовании этих активов, то Эстония взяла дело в свои руки и начинает этот процесс самостоятельно», — с таким подзаголовком в начале января вышел комментарий министра иностранных дел Эстонии Урмаса Рейнсалу крупнейшей эстонской газете «Postimees».

С юридической точки зрения Рейнсалу предлагает отталкиваться от принципа, согласно которому «страна, причинившая ущерб, должна платить репарации».

Эстония, подчеркивает Рейнсалу, должна стать примером для других стран и создать правовой прецедент, чтобы «[все остальные] действовали быстрее». К концу января, утверждает представитель эстонского МИДа Михкель Тамм, эстонское правительство подготовит подробный план по конфискации и передачи российских активов Украине.

Эта инициатива пользуется поддержкой в эстонских политических кругах. Депутат Европарламента от Эстонии и бывший министр иностранных дел республики Марина Кальюранд в комментарии «Новой-Европа» подтвердила, что поддерживает обе инициативы — общеевропейскую и эстонскую национальную. При этом Кальюранд указала, что «оба процесса происходят параллельно и одинаково важны». Эта позиция подчеркивает, что планы по конфискации российского имущества на уровне ЕС и на уровне отдельных стран-членов, хоть и могут взаимно дополнять друг друга, совсем не обязательно зависят друг от друга — участники могут действовать самостоятельно, руководствуясь собственными соображениями.

Пока эстонская инициатива, однако, вызывает у экспертов-юристов скепсис. Кальюранд замечает: «[План конфискации] должен быть на 100% юридически корректен, чтобы противостоять возможным оспариваниям в судах».

Под защитой международного права

Специалист по международному праву, адвокат, партнер адвокатского бюро NSP Сергей Гландин считает, что планы Эстонии могут напрямую противоречить законодательству Евросоюза.

Гландин ссылается на 17 статью «Хартии ЕС об основных правах», в соответствии с которой «никто не может быть лишен своей собственности, кроме как по соображениям общественной пользы, в случаях и на условиях, предусмотренных законом, и с выплатой в разумный срок справедливого возмещения за ее утрату». Конечно, замечает Гландин, Эстония может внести изменения в свой Гражданский кодекс и наделить какой-либо институт (например, министерство юстиции) правом обращаться в суд с иском о конфискации этих активов.

Однако в таком случае у «формального собственника будут равные процессуальные права в этом судебном процессе». Если российская сторона в этом процессе сошлется на нарушение 17 статьи «Хартии», дело, вероятно, будет передано в суд ЕС. Далее, прогнозирует Гландин, рассмотрение дела может занять до полутора лет и, скорее всего, закончится признанием правоты российской стороны — «все останутся при своих».

Мнение Гландина разделяет и профессор международного права и безопасности Таллинского университета Тиина Паюсте. В интервью эстонской ERR она также ссылается на 17 статью Декларации прав человека ООН, в соответствии с которой «никто не должен быть произвольно лишен своего имущества». Теоретически, говорит Паюсте, эти ограничения можно было бы обойти решением Совета безопасности ООН в случае «нарушения международного мира и безопасности». Но в реальности выпустить такую резолюцию или внести поправку в механизмы функционирования ООН, пока Россия сохраняет место постоянного члена с правом вето, невозможно.

Возможности национального уровня

Есть, однако, способы, которые могут позволить провести конфискацию на национальном уровне, отмечает Сергей Гландин.

Первый заключается в применении уголовного законодательства и привлечении к ответственности за нарушение, например, норм о санкциях с признанием активов фактическим орудием совершения преступления. Это достаточно распространенная практика — таким образом Министерство юстиции США приняло решение о конфискации Боинга 737-7EM, принадлежащего российскому «Лукойлу». Основанием стали санкции, принятые Министерством торговли, которые запрещают транспортировку в Россию или из России самолетов, произведенных в США, без специального разрешения.

Второй способ конфискации на национальном уровне может быть построен на применении законодательства об отмывании денег. Компетентный орган (чаще всего правоохранительные структуры государства) может признать происхождение каких-то финансовых активов преступным и обратиться в суд за их конфискацией. Этот способ, однако, может быть применен только в отношении финансовых активов, а не, скажем, яхт или недвижимости.

Оба этих способа, подчеркивает Гландин, не нуждаются в дополнительной юридической проработке — все необходимые нормы уже содержатся в национальных законодательствах европейских стран, в том числе Эстонии.

Еще один вариант предлагает Тиина Паюсте. Он заключается в «контрмерах» — действиях в ответ на аналогичное нарушение с противоположной стороны (в данном случае России). Однако, во-первых, эти меры ограничены собственно масштабом нарушений, а во-вторых, они должны обладать свойством обратимости. То есть если Россия (или отдельные лица) вернутся к соблюдению международного права, активы нужно будет вернуть. Так что этот способ выглядит подходящим для «заморозки» активов, но не для их конфискации и передачи третьей стороне.

Учитывая, насколько длительными бывают судебные разбирательства, особенно если они переходят на уровень ЕС, ценность самой затеи кажется сомнительной — деньги на восстановление Украины нужны уже сейчас.

При этом текущий план по созданию фонда и вложению российских активов для извлечения прибыли с возможностью их возврата Сергей Гландин считает вполне жизнеспособным. Вариант же, при котором ЕС изменяет или адаптирует основополагающие нормативные акты («Хартию ЕС об основных правах»), — маловероятен. Такая политика потребовала бы пересмотра самих принципов европейской интеграции и широкого политического консенсуса европейских элит по этому вопросу. Сейчас этот вопрос даже не стоит в повестке дня.

Навстречу выборам

Амбициозные планы Эстонии становятся более понятными, если обратить внимание на то, что происходит в политической жизни республики. 5 марта в Эстонии пройдут парламентские выборы и определится новый состав правящей коалиции и правительства.

Усиление позиций правых сил в эстонской политике наблюдалось на протяжении всего 2022 года — с момента начала российского вторжения 24 февраля. На фоне «ястребиной» риторики премьер-министра Кайи Каллас и запрета на въезд в страну для российских туристов рейтинг ее партии (либеральная «Партия реформ Эстонии») заметно укрепился. Если в начале 2022 года он был примерно равен рейтингу оппозиционной Консервативной народной партии (национал-консерваторы) — 22%, то через год превысил 30%, в то время как конкуренты остались далеко позади.

Рост популярности позволил партии Каллас летом 2022 года сменить главного партнера по правящей коалиции с левоцентристской партии, которую поддерживает большинство русскоязычного населения Эстонии, на национал-консервативную партию «Отечество». Именно в рядах «Отечества» состоит нынешний министр иностранных дел Урмас Рейнсалу — автор заявлений о конфискации активов.

Согласно последним опросным данным, поддержка правящей «Партии реформ» составляет 31%, «Отечества» — 6%, а социал-демократов (третьего партнера по коалиции) — 9%. Так что в текущих условиях Каллас удалось бы сформировать лишь правительство меньшинства с опорой на 46% избирателей.

Противостояние Европы непрекращающейся российской агрессии — одна из главных составляющих предвыборной гонки в Эстонии сегодня. Скорее всего, эстонские политики осознают те юридические сложности, с которыми им придется столкнуться при попытках передать российские активы Украине. Однако в рамках предвыборной кампании эти шаги выгодны с точки зрения борьбы за внимание консервативных избирателей. Фактическая же судьба российских активов в Эстонии решится после выборов, и, вероятнее всего, эстонская инициатива уступит более мягкой — общеевропейской.