В соответствии с требованиями законодательства, мы заменили имена и фамилии несовершеннолетней героини этого текста и ее родителей.

Александр Жуков, 40-летний графический дизайнер из Москвы, позвонил мне спустя месяц после того, как его отца отправили в СИЗО. Рассказал, что 3 октября 2022 года 68-летний цирковой артист Михаил Жуков был арестован по подозрению в педофилии: якобы несколько лет назад он домогался своей несовершеннолетней падчерицы.

Растерянным голосом Александр говорил мне по телефону: «Я понимаю, что правду в этой истории знают только мой отец и девочка и утверждать, что он стопроцентно не виновен, я не могу. Но чем больше я знакомлюсь с материалами дела, тем больше убеждаюсь, что его могли оговорить. Я не прошу поверить мне на слово, но хочу справедливого расследования. Если он виноват — докажите это. Тогда я не буду его поддерживать и даже перестану оплачивать ему адвоката. Если же нет — выпустите его из тюрьмы».

Он рассказал, что в первые же дни следователь, едва начавшая расследование, предупредила его: «Недавно уже одного педофила посадила на 16 лет и этого посажу, так что если ваши адвокаты не будут мешать суду и мне своими жалобами, то получит свою десятку. В противном случае тоже сядет на 16 лет».

Тогда Александр решил самостоятельно разобраться, справедливо ли обвиняют его отца. И понял: выяснить правду в такого рода делах — совсем не простая задача даже для объективного следствия. Порой это оказывается не по зубам даже экспертам мирового уровня, не говоря уже о российской системе правосудия.

Принцесса цирка

Александр Жуков считает, что вырос в любящей и счастливой семье, хотя его родители и развелись в начале 2000-х, когда ему исполнилось 18.

Пока родители были вместе, они всей семьей ездили на море, держали дома собаку, а летом боролись с травой на даче.

Его отец Михаил Жуков всю жизнь проработал в цирке иллюзионистом, акробатом и дрессировщиком голубей, много гастролировал по миру, а в 1995 году вышел на пенсию. После этого он продолжал выступать самостоятельно на детских мероприятиях как фокусник-иллюзионист в номерах с птицами. На Новый год его приглашали выступать на елках, а летом — в шоу-программах в шапито.

В 2012 году в тот же район Москвы, где жил Жуков, переехала семья цирковых артистов, Игорь и Валентина Гусевы с их пятилетней дочерью Аллой.

Супруги Гусевы выступали в совместных номерах как эквилибристы и жонглеры, а по выходным к ним в гости приходили друзья. Взрослые играли в преферанс и говорили о жизни, а девочка Алла рисовала у себя в комнате. Среди гостей иногда оказывались и Михаил Жуков с сыном Александром. Друзья вместе проводили досуг, ездили в клуб фокусников, смотрели фильмы и новые программы в цирке на Вернадского.

Потом Гусевы стали ссориться. В 2014 году Валентина подала на развод, и они расстались. Алле тогда было семь лет. Как стало известно позже в ходе расследования дела о педофилии, Жуков был тайно влюблен в Валентину Гусеву практически с того самого момента, как они познакомились. 32-летняя Валентина была почти вдвое младше Михаила, но он не отчаивался и, узнав о том, что теперь она свободна, предложил ей с дочерью пожить в одной из двух его квартир. Денег с Валентины он не брал, регулярно привозил продукты, пил со своими гостьями чай и уезжал.

Игорь Гусев переживал развод довольно болезненно и, видимо, надеялся на воссоединение с Валентиной. Как Михаил Жуков рассказывал следователю, Игорь после расставания якобы отказался помогать жене деньгами, объяснив Михаилу, что поступил так в надежде на то, что она «сейчас помыкается» и вместе с дочерью вернется к нему. А он, Михаил, «пустил Валю жить в [свою] квартиру, что означало, что она более не вернется к нему».

Это всё важные факты, поскольку именно Игорь Гусев в 2022 году подал на Жукова заявление за домогательства к своей дочери.

Доча

Как рассказывает Александр Жуков, после того как Валентина полтора года жила в квартире его отца, он предложил ей на выбор: «Мы становимся парой, и ты переезжаешь ко мне, или расходимся — и тогда ты съезжаешь». Так в 2015 году Михаил Жуков и Валентина Гусева стали жить вместе. В 2018 году они поженились и стали вместе выступать: Жуков как фокусник-иллюзионист в номерах с птицами, а Валентина как его ассистентка.
В разговорах со мной друзья Михаила Жукова рассказывали про его трепетные чувства к молодой жене.

— Он много лет добивался Вали, ухаживал за ней, и когда она согласилась выйти за него замуж, был такой счастливый. Мы даже удивлялись, что в его возрасте еще можно так любить, — рассказывает Владимир Чернов.

— Миша всё время смотрел на нее, пытался приобнять, что-то ей подать, угодить, — добавляет его супруга Элла Чернова.

Александру Жукову же казалось, что Валентина не разделяла чувств его отца.

— Она игриво называла его Михаилом и на вы, — рассказывает Александр. — А он подыгрывал, и называл ее то Валюшей, то Марфой Васильевной.

С тех пор как Валентина и Михаил съехались, Алла жила на два дома: две недели у отца, две — у матери с отчимом. О том, что у отца были напряженные отношения с падчерицей, Александр Жуков знал всегда. Порой он по несколько недель гостил у него в его частном загородном доме и теперь вспоминает, что от своего отца Игоря Гусева Алла всегда возвращалась «заряженная негативом» против отчима. Она с первых дней сильно конфликтовала с Михаилом, и Александр часто бывал тому свидетелем.

К примеру, на просьбу отчима вымыть руки перед тем, как садиться за стол, Алла могла ответить: «Ты мне не отец! [чтобы указывать]» Или и вовсе: «Я с этим за один стол не сяду!» Но по-настоящему удивляло Александра не это, а реакция отца «на такое хамство».

— Я сразу смотрел на него, потому что знал: меня в детстве за такое поведение он бы отругал, — рассказывает Александр. — Но на слова падчерицы Михаил реагировал снисходительно. Потому что очень любил Валю и понимал: если жена будет видеть, что он не уживается с ее дочерью, то уйдет от него, — уверен его сын.

Александр вспоминает, что Алла была очень активным ребенком: «бегала, до писка мучила животных, кричала». Сам он считает это нормальным в ее возрасте, но замечал, что отцу «всё-таки уже было сложно жить в таком шуме-гаме, поэтому он старался абстрагироваться и заниматься своими делами где-то в другой комнате и к проживанию с ней относился, мне казалось, как к вынужденной мере».

— До переезда к нему Гусевых папа больше десяти лет жил один и не привык к хаосу, который поневоле создают вокруг себя дети, — добавляет Александр. — Но он хотел, чтобы у него снова была семья, и старался сделать всё возможное, чтобы Валя и Алла ни в чем не нуждались и чувствовали себя свободно.

Цирковой артист Вадим Куласов рассказывает, что иногда видел Жукова с женой и падчерицей на праздниках, которые отмечали вместе. С Аллой при Куласове Жуков общался нейтрально:

— Она подбежит к нему, попросит деньги на мороженое, он даст, и она бежит к другим детям.

«Уроки с ней не делал, не гулял. Только приучал к бытовой деятельности», — рассказывал на допросе в 2022 году сам Михаил Жуков.

Он старался не вмешиваться в воспитание падчерицы и в процесс принятия связанных с ней решений. Александр рассказывает, что не раз бывал свидетелем ситуаций, когда Алла, например, хотела остаться у подруг с ночевкой, а мать запрещала ей.

— Тогда она звонила моему отцу и упрашивала его. Но отец всегда отвечал, чтобы она решала вопросы с мамой.

«Найди отличие»

В январе 2021 года Игорь Гусев пришел вместе с 13-летней дочерью в полицию и написал заявление о том, что с 2015 по 2018 годы (то есть когда Алле было восемь-одиннадцать лет) Михаил склонял ее к совместному просмотру эротики и мастурбировал при ней. А еще якобы регулярно сажал Аллу к себе на колени и, пока она играла в компьютерную игру «Найди отличие», щупал ее под одеждой. А после угрожал, что если она расскажет обо всём матери, то он лишит ее доступа к компьютерным играм.

Впрочем, тогда уголовное дело не состоялось. Следователь Дмитрий Наумкин полтора года вел доследственную проверку и, изучив все материалы, пришел к выводу об отсутствии события преступления.

Валентина и Игорь Гусев отказались беседовать со мной. Зато я изучила постановление 2021 года об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению Игоря Гусева. В нем изложены показания родителей Аллы, Михаила Жукова и всех тех, кто имел представление о том, что происходило у них дома.

Подруга Валентины, Клавдия Зязина, сообщила следователю о том, что летом 2020 года Алла якобы поделилась с ней обидой на отчима. «Не помню конкретно, с чего она стала это говорить, — рассказывала Зязина. — Но в какой-то момент Алла сказала, что ненавидит Михаила Жукова, потому что он — «проблема» в ее отношениях с матерью и «причина развода ее мамы и папы»». Зязина попыталась объяснить ей, что развод родителей не связан с Жуковым, но Алла эти ее слова якобы «вообще не воспринимала». И в какой-то момент обронила: «Он мне такое показывал…»

Зязина стала расспрашивать девочку, что именно ей показывал отчим, а Алла «не отвечала ничего конкретного, отводила глаза и улыбалась». Клавдия спросила у нее, трогал ли ее отчим «в области половых органов». На что девочка «однозначно» ей ответила: «Нет, такого точно не было».

Еще Зязина рассказала следователю о том, что в конце декабря 2020 года узнала от Валентины, что Алла и ей тоже сказала о том, что отчим ей «что-то показывал и что-то рассказывал», но несмотря на расспросы матери, снова не назвала подробностей.

Валентина, как рассказывала Зязина со слов подруги, тем не менее в тот же день «устроила Жукову скандал», но он настаивал, что никогда не домогался ее дочери. Супруги поссорились, и Жуков уехал отмечать Новый год к своей матери, а 1 января вернулся, и они с Валентиной помирились.

Уже через несколько дней, 7 января, Алла приехала в гости к отцу и мачехе и сказала им, что Жуков с семи лет трогал ее «в области половых органов». После чего Игорь Гусев отвел ее в полицию.

Примечательно, что сама Валентина говорила следователю, что дочь никогда прежде не рассказывала ей о домогательствах отчима, «не говорила, что Жуков проявлял к ней сексуальный интерес, и жаловалась только на то, что он постоянно ищет поводы поругать ее». По словам матери, Алла воспринимала Михаила Жукова «в штыки, особенно когда он просил ее сделать что-то по дому», «не хотела, чтобы он жил вместе с ними», и постоянно винила его в разводе своих родителей.

После того как Игорь Гусев написал заявление на Жукова, Алла больше не вернулась в дом матери и отчима и осталась жить у отца. Спустя несколько дней после похода Игоря и Аллы в полицию Валентина предложила дочери встретиться и поговорить. Разговор вскоре состоялся прямо в машине Валентины.

Мать спросила у девочки, «насиловал ли ее Михаил, трогал ли в области половых органов»? «Алла однозначно ответила, что нет, таких действий Михаил Жуков с ней не совершал», но его «точно нужно наказать», так как он «маньяк».

Девочка якобы объяснила матери, что считает отчима маньяком, потому что нашла у него в комнате под кроватью плакаты с обнаженными по грудь женщинами и на полке — статуэтку обнаженной женщины. (По словам Александра Жукова, эту статуэтку обнаженной африканки отец привез как сувенир из гастролей в Тунисе еще в 1990-е годы). При этом на вопросы матери о том, показывал ли отчим ей эти плакаты, Алла якобы ответила отрицательно.

Как Валентина рассказывала следователю в 2021 году, обсудив всё с ней, дочь «поняла, что Жуков не применял к ней насилие», и спросила, «что может теперь сделать, чтобы его не посадили».

15 января, то есть спустя неделю после того, как Игорь Гусев подал заявление, его дочь Алла через мать передала в полицию написанное от руки объяснение (есть в распоряжении редакции). В нем она сообщила, что сильно всё «приукрасила», потому что винит отчима в разводе своих родителей. «Заявляю, что мои обвинения Жукова Михаила были преувеличены, так как я считаю этого человека проблемой развода родителей», — писала она.

Из ее объяснения следовало, что отчим не усаживал ее смотреть порно вместе с ним, а она лишь случайно застала его за просмотром, проходя мимо его комнаты:

Теперь девочка писала: «То, что я играла [на компьютере у него] на коленках, было, но то, что он трогал меня, не было!!! И тогда, когда мы убирались, он меня не раздевал!!! Я извиняюсь за то, что я всё приукрасила. После того, как мне сказали, что невинного человека посадят, мне стало не по себе. И я решила признаться, что большая часть Не правда!!! Извините. Ведь все мы не идеальны» (пунктуация и орфография сохранены. — Прим. ред.).

«Улыбчива, позитивна, спокойна»

Несмотря на это объяснение девочки, доследственная проверка продолжилась. В рамках проверки Алле назначили психолого-психиатрические экспертизы, и в них она уже не придерживалась версии, которую изложила в своем объяснении.

Эксперты отмечали, что во время беседы она «заметно оживлялась», когда речь заходила о Жукове. «С позитивным выражением лица, периодически улыбаясь, громким голосом, уверенно, часто не задумываясь, одинаковыми фразами в быстром темпе сообщала сведения, относящиеся к ее пятилетнему возрасту, датам и дням недели в период трехгодичной давности». Говорила, что отчим ей «всегда не нравился, потому что ее папа говорил, что «дядя Миша разрушил их семью и из-за него мама ушла», считала, что «Дядя Миша должен быть наказан».

«Иногда при ответе на вопросы о юридически значимых событиях отводит глаза в сторону, выдерживает паузу, потом в быстром темпе сообщает новые сведения. Далее при указании на противоречия уверенно и громко сообщает другие, часто противоположные сведения, затем при уточнении экспертом, «точно ли это было так и она помнит верно», говорит, что «точно». При указании на противоречия отводит взгляд и говорит, что «точно не помнит»».

Алла рассказала психологам, что знакома с дядей Мишей с пятилетнего возраста, когда он приходил к ее родителям в гости. По ее словам, она «сразу, когда впервые его увидела, поняла, что понравилась ему». Михаил Жуков в день знакомства делал ей комплименты, якобы сказал: «Какие у тебя красивые волосы, глаза, какая ты худая, красивая фигура у тебя». На уточнение психолога: «Такими словами и говорил?» — Алла ответила: «Не совсем так. Сказал: «Ты похожа на маму и папу»».

На вопрос, как именно Михаил Жуков «гладил ее грудь» в 2017 году, то есть когда ей было десять лет, девочка отвечала, что он «сжимал ее груди». При этом говорила, что даже помнит, в какой последовательности он прикасался к ее груди.

В беседе со специалистом 14-летняя на тот момент Алла неоднократно настаивала, что не знает, от чего наступает беременность, а просмотр порнографических видео категорически отрицала. Однако ее мать рассказывала тогда следователю, что годом ранее дочь стала встречаться с мальчиком и «очень активно интересовалась темой секса». Она находила у нее на компьютере открытое порно, и Алла, по словам матери, сознавалась, что смотрела его. Также Валентина якобы видела в ее телефоне переписку с мальчиком, в которой они обсуждали «возможность вступления в половые отношения».

Эксперты указали в заключении и на серьезную хронологическую несостыковку в рассказе девочки: в первоначальном заявлении Игорь Гусев, основываясь на словах дочери, сообщал, что отчим домогался ее с первого по пятый класс, то есть с 2015 по 2018 годы. А вот в ходе экспертизы девочка говорила только про 2017 год.

Алла уверяла экспертов, что хорошо себя чувствует, после произошедшего каких-либо изменений в своем психическом состоянии не отмечала и ее успеваемость в школе не ухудшилась. Она рассказывала, что в свободное время гуляет с подругами, читает гороскопы, рисует и занимается спортом. Эксперты отмечали, что она «улыбчива, позитивна, спокойна и держится непринужденно».

Вопреки многочисленным несостыковкам, участники экспертной комиссии пришли к выводу, что надежность изначальных показаний Аллы «в целом достаточно высокая». «Анализ не выявил явной мотивации оговора. Пробы на повышенную внушаемость отрицательные. Склонности к патологическому фантазированию не обнаружено», — отчитались они. При этом объяснение, в котором девочка фактически призналась в оговоре, осталось без внимания экспертов.

Квартирный вопрос

После того, как Игорь Гусев в январе 2021 года написал заявление на Жукова и Алла переехала к нему, Валентина Гусева прожила с мужем еще как минимум полгода. О том, что происходило в эти полгода и после, мы знаем в основном из переписок и записей телефонных разговоров Михаила. Они попали к Александру Жукову после ареста его отца: следователь тогда просто отдала ему телефон, и Александр выяснил, что на протяжении последних лет в нем была включена функция записи и передачи в облако телефонных переговоров. Он подобрал пароль и обнаружил в облаке разговоры отца с Валентиной и Аллой. Жуков прочитал все переписки отца в соцсетях с друзьями и коллегами, прослушал все записи его разговоров с Аллой с 2017 года, то есть с того времени, как, по словам девочки, Михаил стал домогаться ее. А с Валентиной — с 2021 года, чтобы понять, поверила ли она в обвинения, выдвинутые дочерью, и узнать, как после этого складывались ее отношения с Михаилом.

Эти аудиозаписи Александр прислал мне. Они автоматически пронумерованы, так что можно сделать вывод, что Жуков прислал их все, не пропуская «неудобные».

Все разговоры Михаила Жукова с Аллой, которые я прослушала — это 82 аудиозаписи, — были посвящены разного рода мелким ее просьбам (привести в школу забытую тетрадку, конфет в лагерь, отвезти из школы в секции, помочь уговорить маму, чтобы разрешила остаться с ночевкой у подруг). Ни одной записи, которая намекала бы на какие-то особенные отношения между ними, я среди них не нашла. Алла разговаривала с отчимом раскрепощенно, нередко раздражаясь на него, например, за то, что он, выехав забирать ее из школы, опаздывал и просил подождать его. Михаил Жуков обращался к падчерице нейтральным тоном и большинство ее просьб соглашался выполнить.

в которых они, уже после всех обвинений со стороны Аллы, дружелюбно друг с другом общаются и обсуждают будничные вопросы, например, покупку еды.

Летом 2021 года между супругами произошел разлад. Как следует из голосового сообщения, которое Михаил отправил своему другу в WhatsApp (сообщение есть в распоряжении издания), он узнал, что Валентина изменяла ему. В феврале 2022 года они развелись.

Прочитав переписку отца с Валентиной, Александр узнал о том, что после развода она требовала, чтобы Михаил позволил ей жить с ее новым мужчиной в семейном загородном доме в Подмосковье, в котором на тот момент проживал и сам Михаил, поскольку больше им негде было жить. Однако бывший муж на это не соглашался.

С этим домом получилась интересная история. Михаил и Валентина купили его за 11 миллионов в 2019 году, вскоре после свадьбы.

На покупке этого трехэтажного дома в престижном поселке в Подмосковье настаивала Валентина. Чтобы его купить, Михаилу пришлось продать свою московскую квартиру, еще одну московскую квартиру, которую он унаследовал от отца, и добавить денег, которые также остались ему в наследство от отца.

Сама Валентина вложила в покупку этого дома треть необходимой суммы. Как рассказывает Александр Жуков, через несколько лет после развода Валентины и Игоря Гусевых родители Игоря купили ей студию за 800 тысяч рублей, поскольку она претендовала на долю от трехкомнатной квартиры, которую они подарили сыну еще во время его брака с ней и где он теперь жил с новой женой. Эту студию Валентина вскоре продала за 3,5 миллиона рублей и именно их вложила в покупку того самого дома вместе с Жуковым.
К слову, сразу после заселения Валентина настояла на том, чтобы в новом доме жить в отдельной комнате, не с мужем.

Когда после развода с Жуковым встал вопрос о разделе имущества, Валентина настаивала на продаже дома: по ее мнению, за прошедшие три года он существенно подорожал, и теперь его можно было продать за 35 миллионов. Она, по словам Александра, претендовала на половину этой суммы. Михаил Жуков предлагал Валентине в обмен на ее долю другой свой подмосковный дом, который стоил порядка девяти миллионов рублей. Но та не согласилась и требовала доплату наличными, которую, по словам Александра, «папе взять было неоткуда».

В сентябре 2022 года Валентина написала Михаилу (скриншот переписки есть в распоряжении редакции): «Вы ж сами прекрасно понимаете, что существуют несколько способов обойтись без вашего согласия!»

Через десять дней Жукова арестовали.

«Черный список»

Днем 3 октября к дому Михаила Жукова приехала полиция.

Накануне Игорь Гусев подал на Жукова очередное заявление в мытищинский СК. Если в прежнем Гусев утверждал, что Жуков домогался его дочери с 2015 по 2018 годы всякий раз, когда Валентины не оказывалось дома, то теперь он заявил, что Жуков совершал те же преступления «в неустановленный период» с 2017 по 2019 годы за исключением летних месяцев, когда Алла жила у отца, и делал это «примерно каждую неделю не реже двух раз в неделю».

Следователю Кристине Булыгиной, к которой новое заявление Игоря Гусева попало в начале октября 2022 года, этих сведений хватило, чтобы сразу же арестовать Михаила Жукова и поместить в СИЗО.

Вероятно, у Кристины Булыгиной уже был наработанный подход к расследованию такого рода дел. Во всяком случае, Александр рассказал мне, что она сразу посоветовала ему не тратить деньги на «московских» юристов, а лучше обратиться к ее знакомым адвокатам, «которые знают местных судей и обойдутся дешевле». А когда Александр всё же нанял других, Булыгина якобы сообщила ему, что, «мешая ей», он только навредит отцу. «Что бы вы ни делали, он всё равно сядет», — по словам Александра, заявила ему следователь.

Сразу после ареста отца Александр был вынужден переехать в его подмосковный дом: кому-то нужно было ухаживать за цирковыми животными (семью голубями, четырьмя попугаями, двумя кошками, декоративным кроликом и пуделем). Обыск в доме Михаила следователь провела лишь спустя полтора месяца после его ареста, так что у Александра была возможность «перетрясти» все вещи и гаджеты отца и постараться хоть что-нибудь выяснить.

В поисках ответа на вопрос, виновен ли его отец, Александр пролистал все школьные тетради и блокноты Аллы и даже прочитал ее сочинения. На втором этаже двухэтажного дома в комнате девочки среди ее сломанных игрушек и прочих вещей, которые она не посчитала нужным забрать с собой при переезде,

Этот дневник — страницы в нем пронумерованы самой Аллой — был приобщен к материалам дела и есть в распоряжении редакции.

Первые страницы дневника украшены разноцветными фантиками от желейных конфет «Живинка», нарисованными от руки сердечками и вырезанными из цветной бумаги цветочками.

Первая же запись в дневнике Аллы озаглавлена: «Мой враг». Эти слова написаны по центру страницы. И ниже: «Дядя Миша и мама сегодня ругаются. Дядя Миша говорит, что он всегда прав. Ненавижу его». «Будет занесен в черный список», — добавляет она розовым фломастером.

В своем дневнике 11-летняя Алла пишет, что ее любимое блюдо — пицца, самыми милыми животными она считает панд, ее любимые музыканты — Sia, Алла Пугачева и Imagine Dragons, любимая игра — Minecraft, а любимая цифра — 0.

Отчима она упоминает лишь однажды, на той самой первой странице, где он назван врагом. Дальше девочка пишет совсем о других людях и событиях: о том, как ездит в детские лагеря, заводит и теряет там друзей, пользуется популярностью среди сверстников и влюбляется сама.

Алла делится с дневником тем, что ее радует и расстраивает. «УРА, УРА, УРА. Неужели этот день настал. У меня сегодня день рождения! Мы [с матерью и отчимом Михаилом] в Турции! Сейчас утро и у меня отличное настроение!»

И вечером того же дня: «После ужина меня поздравили и дали торт. Меня, конечно, кое-что не устраивает. А именно — как меня поздравили. Кричали на всю столовую, и мне было вообще не по себе, что на меня все люди смотрят и оборачиваются».

Алла делится с дневником обидами: пишет, что бабушка даже не упомянула при встрече по возвращении из Турции о ее дне рождения и не спросила, что ей подарить.

Пишет и про ревность: несколько лет назад, в 2017 году, ее отец женился во второй раз, и у Аллы появилась сводная сестра. «Мне обидно с каждым годом всё сильнее и сильнее, потому что, чем я старше, тем меньше ко мне внимания. Ведь когда был день рождения у моей [сводной по отцу] сестры Сони, то ей сразу и праздник, и гостей, и торт, и развлечения, хотя она еще ничего не понимает. А на мой день рождения ничего, кроме торта. Ни гостей, ни развлекалок, ни подарков! Радости никакой. Одна только печаль :(»

В ноябре 2019 года Алла пишет, что влюбилась в своего друга детства:

26 июля 2020 года, накануне своего дня рождения, который она встречает в летнем лагере, Алла ликует: «Я такая супер. Завтра у меня др и в меня три пацана втюрились. Ахуеть! Почему в меня? У нас девок полно. Почему я?»

В комнате отца Александр Жуков тоже нашел записи: отцовские тетради со стихами. Каждый из них Михаил посвящал Валентине. Писал о том, как любит ее и страдает из-за их расставания.

Обыск

Спустя месяц, который Жуков провел в СИЗО, следователь Булыгина сообщила его сыну, что всё же планирует провести осмотр в доме Михаила. После того как адвокат Михаила Жукова, Алексей Бычко, заявил о своем желании присутствовать на этом мероприятии, следователь позвонила Александру и, с его слов, криком угрожала ему, что «вынесет всё в его доме» и даже нагрянет с обыском к его девушке и матери, если адвокат приедет на осмотр и «будет мешать ее следственным действиям». С тех пор как началось разбирательство по делу его отца, Александр включил запись всех своих телефонных переговоров. Он передал мне запись очень острого разговора, настаивая на том, что на противоположном конце провода находилась именно Булыгина:

«Я еще раз говорю [если вы будете настаивать на присутствии адвоката], я завтра приду с «тяжелыми», с министерством МВД-шным, с ОМОНом, и вынесу всё в вашем доме, — кричит на записи женщина. — Опечатаю и заберу всё. Если вы хотите не по-хорошему и адвокат будет ставить мне условия, я буду делать всё по закону. Еще раз говорю — [приду] с обыском, блядь, — а потом я приду к вам домой и к вашей девушке искать доказательства причастности Жукова к совершению развратных действий в отношении своей падчерицы, вот и всё. У вас будут проблемы, еще раз говорю, вы только делаете хуже ему. Я иду вам навстречу. Если адвокат будет устраивать цирк и потом писать жалобы на меня, я выйду с обыском, я вынесу вам весь дом».

Александр Жуков написал жалобы в прокуратуру и в следственный комитет, приложив записи и расшифровку этого разговора. Вскоре он узнал, что «всё спустили по цепочке вниз и по итогу заявление пришло к начальнику Булыгиной». Никаких санкций в отношении следователя не последовало.

И всё же адвокат присутствовал при обыске. Адвокат Чегодайкин, которого Жуков нанял для защиты своих интересов, рассказал мне, как проходил этот обыск. По его словам, во время обыска «с торжествующим выражением лица» Булыгина изъяла обнаруженные в доме у Михаила Жукова карты памяти, презервативы, смазку, вазелин, детский крем, пульт от старого вибратора «Сумерки богов», сувенирную статуэтку африканки из гастролей в Тунисе и видеокамеру. Из большого ящика с кассетами она взяла две видеокассеты с эротикой 1990-х годов. Александр запомнил, что одна называлась «Скромницы», а на другой была обнаженная большегрудая блондинка топлес.

«Сотворил психологический вред»

В ноябре 2022 года Алле вновь провели психолого-психиатрическую экспертизу. Девочке на тот момент было уже 15 лет. На вопрос экспертов, как она понимает цель их встречи, Алла ответила, что считает, что эту экспертизу с ней проводят для того, чтобы понять ее «внутреннее состояние» и то, «насколько она может соврать».

Алла сообщила специалистам из экспертной комиссии, что в 2021 году она отказалась от своих обвинений в адрес отчима, потому что мать ей «не поверила, уговаривала забрать заявление, говорила, что это неправда и что она [мать] останется на улице, отчима заберут в тюрьму, а меня поставят на учет [за ложные обвинения]». Впрочем, позже Алла всё же решила, что Жуков «должен платить штраф государству», поскольку он своими действиями в отношении нее «сотворил психологический вред», и пояснила, что после якобы произошедшего с ней она стала «остерегаться нерусских», а еще упомянула, что ей стали сниться «кошмарные сны с участием Жукова».

Сейчас Михаил Жуков находится в СИЗО в Волоколамске, в камере их шестеро. Врачам, которые осматривали его, он пожаловался на проблемы с сердцем. Александр Жуков навещал отца и рассказывает, что тот морально подавлен, сильно осунулся и похудел.

Фифти-фифти

Разбираясь в деталях этой истории, я часто ловила себя на мысли, что из-за того, что у преступления, о котором рассказала девочка, нет ни свидетелей, ни физических следов, ни показаний других жертв, бытовые детали из жизни ее семьи тоже не добавляют ясности. Более того, практически каждую из этих деталей можно с одинаковым успехом трактовать и как косвенное доказательство вины Жукова, и как аргумент в пользу его невиновности. К примеру, отчим так беспрекословно выполнял все просьбы падчерицы, потому что правда хотел угодить ее матери или потому что чувствовал себя виноватым за что-то плохое, что совершал с ней?

У меня нет ни компетенций, ни права делать выводы о том, виновен ли Михаил Жуков, — это дело суда. Однако я задалась вопросом: а как в идеальной ситуации должны быть расследованы такие дела? Как докопаться до истины там, где, в общем-то, есть только слово против слова? И может ли истина быть установлена в принципе?

Одним из немногих способов установления вины мужчины в сексуальных преступлениях против детей в России считается наличие у подозреваемого диагностированной педофилии. По медицинской классификации МКБ-10 педофилия относится к расстройствам сексуального предпочтения.

Я получила заключение этой экспертизы и отправила ее клиническому психологу и сексологу Евгении Смоленской, чтобы она прокомментировала мне его. Смоленская сотрудничает с российской психотерапевтической клиникой Mental Health Center, работающей в рамках доказательного подхода. В 2021 году она окончила магистратуру по судебно-психиатрической экспертизе и консультированию в Городском университете Нью-Йорка.

— Лишь половина людей, которые совершают преступления против половой неприкосновенности детей, — педофилы в клиническом смысле, — говорит Смоленская. — Многие делают что-то аморальное с детьми, просто потому что они оказались у них в доступе. У человека с антисоциальным, например, типом мышления появилось сексуальное желание — а тут попался ребенок.

Вместе с тем многие «клинические педофилы», по словам Смоленской, не совершают преступлений.

Психолог обратила мое внимание на то, что эксперты, обследовавшие Жукова, поставили ему диагноз не на основании каких-то исследований, а на основе данных из уголовного дела, то есть, по сути, со слов девочки. В документе есть фраза: «Комиссия приходит к заключению, что у Михаила Жукова имеется гетеросексуальная педофилия. Об этом свидетельствуют материалы уголовного дела о совершении им аномальной активности». То есть эксперты, не дожидаясь окончания следствия и решения суда, уже пришли к выводу о том, что Михаил виноват, а потому — педофил. Выходит абсурдная вещь: теперь если в суде, например, будет доказано, что Жуков не совершал преступления, то и диагноз его растворится.

В России в составе комиссии, которая пытается выяснить, есть ли у человека такое расстройство сексуальных предпочтений, как педофилия, обычно присутствуют психолог, психиатр, невролог и сексолог. Каждый из них исследует испытуемого со своей стороны, и в итоге на основании всех собранных данных они принимают решение о том, с чем имеют дело.

В случае Жукова, говорит Евгения Смоленская, врачи исследовали его и не обнаружили патологий в его физическом, психическом, неврологическом и сексуальном здоровье:

— Он абсолютно нормальный здоровый человек. Кроме аритмии, они не нашли у него ничего.

Смоленская объясняет, что, вообще, педофилия — очень трудно диагностируемое отклонение. Поэтому американские исследователи в наши дни ищут наиболее точные инструменты для распознавания этого расстройства.

Часто эксперты предлагают человеку опросник: предполагается, что, когда он вынужден отвечать лично, да еще и на вопросы с обвинительными коннотациями, то даст меньше честных ответов. А если его оставить наедине с анкетой, то так можно добиться от него большей искренности.

Также в США используют инструментальные методы исследования: например, так называемый метод «наблюдение за поведением» или «измерение времени просмотра».

— Испытуемому показывают разные картинки — на них мужчины, женщины, дети и нейтральные стимулы — и просят запомнить детали, потому что позже им якобы нужно будет ответить на некие вопросы, — рассказывает Смоленская. — В реальности экспериментатора интересует только то, сколько времени испытуемый тратит на разглядывание тех или иных фотографий. Это время человек не контролирует, если только заранее не знает о реальной цели эксперимента. Люди, у которых есть педофильные предпочтения, невольно больше времени уделяют контенту, связанному с детьми.

Этот метод нередко критикуют за то, что люди заранее могут узнать о цели эксперимента, и фальсифицировать результат в таком случае несложно.

Коротко говоря, это инструментальное измерение степени возбуждения мужчины в ответ на различные стимулы — например, на демонстрацию детских фото или записей голосов.

Спонтанную мозговую активность человек способен контролировать меньше всего, поэтому в мире для диагностики педофилии начинают использовать МРТ. По словам Смоленской, исследований пока проведено не так много, и этот метод «считается неофициальным, но многообещающим».

Во время нашего разговора доктор многократно подчеркивает, что никакой из этих методов «и близко не является стопроцентной гарантией верной постановки диагноза». По этой причине «специалисты на Западе собирают много разной информации вкупе: разговаривают с подозреваемым и жертвой, со знакомыми подозреваемого, потому что, скорее всего, если у него настоящая педофилия, то это был не единственный инцидент, а он еще как-то странно себя вел, и люди могли это заметить. Как правило, это расстройство деструктивно влияет на жизнь человека, поэтому эксперты проверяют, возникали ли у него проблемы с законом, работой и в отношениях с семьей».

— Затем, — говорит Смоленская, — следователи всю эту информацию собирают вместе, она поступает в суд, и там прокуроры дискутируют с адвокатами и присяжными о том, являются ли представленные результаты экспертизы свидетельствующими в пользу обвиняемого или против него.

Ничего из того, что перечислено в психолого-психиатрическом заключении по Жукову, к этим хотя бы как-то работающим методам сбора информации отношения не имело, — говорит Смоленская.

Методики, которыми пользовались российские эксперты, «вообще не связаны с диагностикой педофилии, это просто стандартные психологические и неврологические осмотры, которые могли бы провести и вам, окажись вы в больнице с каким-нибудь недугом».

Врач акцентирует внимание на том, что мы не можем знать, совершал ли Жуков преступление.

— Фифти-фифти, — говорит она. — Может, да, а может, и нет. Но они ставят ему диагноз, а с точки зрения клинического поведения, никаких обоснований ему в этих обследованиях нет.

Впрочем, выводы, которые эксперту кажутся сомнительными, для многих людей из окружения Жукова выглядят серьезными. Александр Жуков рассказывает, что многие коллеги отца поначалу не поверили в его виновность, поддержали и даже отправили письмо об этом в следственный комитет и прокуратуру.

Однако после того как Валентина Гусева сообщила им, что врачи диагностировали у Жукова педофилию, некоторые перестали общаться даже с Александром из-за того, что «наличие диагноза для них — железное доказательство вины его отца».

Ребенок не может врать

По сути, единственным доказательством вины Михаила Жукова на сегодняшний день являются показания Аллы. Но можно ли доверять показаниям детей? Особенно показаниям детей в стрессовой ситуации?

В США, по словам Евгении Смоленской, это до сих пор предмет очень острой дискуссии. Одни эксперты там уверены, что ребенок не может быть надежным источником сведений, потому что он очень впечатлительный и на него легко повлиять, причем даже когда взрослый не ставит прямо себе такой задачи. (Под детьми в американских исследованиях подразумевают категорию 4–9 лет).

Эксперты из противоположного лагеря настаивают на том, что на показания детей как раз и можно опираться, поскольку они еще плохо умеют обманывать, да и их мышление устроено проще, так что даже если они попытаются обмануть, то их будет легко разоблачить и понять мотив.

Оба эти лагеря сходятся на том, что дети могут давать верную информацию, но нужно уметь правильно добывать ее у них. Для этой возрастной категории детей в США даже создали протокол, в котором описали, как их опрашивать, и сотрудников правоохранительной системы обучают по нему работать.

В России протоколов для работы с детьми до сих пор никаких нет. По словам адвоката Александра Гофштейна, дела о половых преступлениях для защиты одни из самых сложных, «потому что, если ребенок говорит, ему верят».

— Малолетнему верят еще больше, — говорит Гофштейн. — Потому что считается, что он не может врать. Зачастую действительно бывает достаточно показаний ребенка, порой даже опровергаемых другими доказательствами, показаний иногда непоследовательных, для того чтобы человека арестовали.

— По закону, дети до 12 лет имеют статус «беспомощных»: считается, что до этого возраста они не умеют лгать, — говорит адвокат Валерий Ангелов, который защищал в суде мужчин, обвиняемых в педофилии. — Но может ли на самом деле ребенок что-то выдумать? Да, может. Как это доказать и опровергнуть его слова? Если следователь не ставит перед собой задачи разобраться, то никак. Слово ребенка имеет преимущество в нашей правоохранительной системе.

Правозащитница Мари Давтян не соглашается с коллегами и рассказывает о том, что сталкивалась ровно с противоположной проблемой: с массовым недоверием сотрудников правоохранительных органов к показаниям детей. Она говорит, что «это неправда, что стоит ребенку заявить, что мужчина его трогал, то его сразу посадят». Далеко не каждое заявление о насилии над ребенком, по ее словам, удается довести до суда.

При этом, согласно данным департамента Верховного Суда России, за последние десять лет количество дел по статьям о нарушении половой неприкосновенности и половой свободы личности (132–135 УК РФ) — то есть не только в отношении детей, а в целом — увеличилось вдвое. И если в 2012 году по этим статьям было осуждено 3200 человек, то в 2021-м — 6032.

Психолог Евгения Смоленская считает, что такие дела наиболее сложные как раз потому, что в них слишком много простора для «человеческого фактора».

Кроме того, как говорит адвокат Валерий Ангелов, «нередко у этих дел есть фон: скандальный развод родителей, раздел имущества, обида ребенка на взрослого или другие мотивы для мести». Поскольку эта категория дел — априори «нерукопожатная» настолько, что многие адвокаты отказываются за них браться, а журналисты боятся о них писать, возможности корыстного применения «педофильских статей» открываются огромные.

Адвокаты, которые всё же берутся за эти дела, сталкиваясь с отсутствием однозначных доказательств, вынуждены цепляться за косвенные. В России к ним в том числе относится психолого-психиатрическая экспертиза, которую проводят потерпевшим. Однако сами психологи говорят, что и они не могут да и не должны выяснить, было ли преступление. Следствие ставит перед ними задачу лишь определить, в каком состоянии находится потерпевший.

Евгения Смоленская и вовсе сомневается в том, что заключение психологов можно использовать как доказательство чего бы то ни было, поскольку никакого специфического поведения у ребенка, который подвергался сексуализированному насилию, через несколько лет может и не быть.

— Более того, — говорит она, — все психические расстройства не специфичны, и потому нельзя по ним воспроизвести историю человека и тем более подтвердить криминальный след.

И хотя, по ее словам, всё же есть расстройства, характерные для детей, переживших насилие, — например, комплексное посттравматическое стрессовое расстройство или пограничное расстройство личности, — они могут развиваться и не в связи с сексуальным насилием.

При этом Смоленская отмечает, что психолого-психиатрическая экспертиза для пострадавшего ребенка «теоретически может быть полезной», поскольку всё-таки помогает узнать чуть больше.

— Но при желании ее можно использовать и в ту, и в другую сторону и обосновать с ее помощью что угодно, — говорит она.

По наитию

До 2013 года к судебным процессам по «педофильским делам» привлекали присяжных, и расследованием тоже занимались следователи более высокого уровня. Но в 2013-м эти дела вывели из компетенции суда присяжных, а расследование спустили в районные отделы СК. Оправдательные приговоры по ним с тех пор стали еще большей редкостью, чем раньше.

Как говорят адвокаты, сегодня исход процесса по делу о «педофилии» практически полностью зависит не от реальных доказательств вины предполагаемого преступника, а от настроя судьи.

— В России большинство следователей просто не понимают, как расследовать такие преступления, у них нет подготовки и нет методик расследования, — рассуждает Мари Давтян. — Поэтому всё идет абы как и для одной, и для другой стороны. Чаще всего бывает так: вчера следователь расследовал коррупционку или пьяную драку, а сегодня — насилие над ребенком. Специфика преступления серьезная, а следователи действуют по наитию.

Особенно, по словам правозащитницы, это заметно в регионах.

«Ни в одном деле по педофилии, которого я как-то касалась, я не видела качественно проведенного расследования, где было бы видно, что ставится цель выяснить, что произошло на самом деле. Такое впечатление, что везде стояла цель быстренько предполагаемого злодея закрыть и поставить себе галочку», — говорила в интервью адвокат Мария Эйсмонт.

— Такие дела очень часто идут по инерции, — подтверждает слова коллеги Александр Гофштейн. — Следователь возбудил уголовное дело. Таким образом, он принял на себя колоссальную ответственность: лишил человека свободы, инициировал уголовное судопроизводство, предъявил ему обвинение в тяжком преступлении. Если он начнет после этого объективно разбираться и придет к выводу, что доказательств недостаточно, он окажется в аховом положении и у него могут быть серьезные неприятности. Выйдет, что человек по его ошибке незаконно был лишен свободы и подвергся необоснованному уголовному преследованию. Конечно, в этом случае следователь будет стараться изо всех сил не допустить никаких движений реабилитирующего характера.

Когда «жертва» встает на защиту

Впрочем, расследования этой категории преступлений — проблема для всех стран мира, они считаются «высоколатентными». И хотя в тех же США есть методики и стандарты расследования подобных дел, даже там многие люди сидят в тюрьмах по таким статьям необоснованно.

В Штатах есть даже организации, которые занимаются тем, чтобы, помимо прочего, оспаривать приговоры и доставать людей, безвинно севших за педофилию, из тюрьмы.

Согласно американскому Национальному реестру оправданий, с 1989 года более 200 человек в США были освобождены из тюрьмы после того, как была доказана их невиновность в сексуальном преступлении против ребенка. Часто этого удавалось добиться потому, что ребенок, который был членом семьи обвиняемого, повзрослев, отказывался от обвинения. В некоторых случаях дети даже становились публичными защитниками обвиненных ими людей.

В России это устроено иначе. Адвокат Валерий Ангелов подмечает парадокс: когда ребенок рассказывает о преступлении, его слова для следствия имеют больший вес и им чаще всего, по его опыту, верят. Однако «когда ребенок впоследствии сознается, что всё выдумал или приукрасил, правоохранительные органы и судебная система говорят, что доверять показаниям ребенка нельзя, потому что он мог быть подвергнут давлению со стороны родителей, чтобы смягчить участь негодяя».

Можно привести немало примеров тому, как это бывает в России. Так, в 2020 году был арестован 61-летний москвич Сергей Жалоба. Две школьницы заявили, что незнакомый мужчина мастурбировал перед ними в подъезде, поэтому они побоялись выходить из дома и прогуляли уроки. Жалоба отрицал все обвинения, объясняя, что он просто разносил визитки по жилым домам. Из записи камеры видеонаблюдения следовало, что он действительно зашел в подъезд вслед за школьницами, но вышел уже через две минуты.

Узнав о том, что из-за их обвинения незнакомого мужчину надолго посадят в тюрьму, школьницы признались, что оговорили его, так как думали, что «дядю никто не найдет и всё забудется». На самом же деле, прогуляв занятия, они испугались родителей и решили «переключить их внимание на другую тему», выдумав историю с педофилом.

Мать одной из школьниц впоследствии написала заявление в полицию, в котором рассказала про оговор, но это никак не повлияло на судьбу арестованного мужчины. Тогда она писала письма Путину, в Генпрокуратуру и омбудсмену, рассказывая, как всё было на самом деле и умоляя освободить Сергея Жалобу.

Отчаявшись, она даже согласилась на участие в федеральных телепередачах, в которых рассказывала о том, что школьницы оговорили невинного. Несмотря на все усилия, суд всё же приговорил Сергея Жалобу к 13 годам строгого режима. Отменил приговор мужчине суд лишь спустя год.

Когда бить в набат

Эксперты, имевшие опыт участия в расследовании преступлений против половой неприкосновенности детей, сходятся в одном: расследовать их крайне сложно. Нередко даже невозможно. Но что остается делать тогда? Профилактировать через секспросвещение.

— Нужно рассказывать детям о том, что есть зоны тела, которые ни бабушки, ни дедушки, ни даже мамы и папы не могут трогать без обоснований. Чтобы дети могли бить в набат вовремя, — говорит Евгения Смоленская.

Эксперты уверены: важно проводить секспросвет и для взрослых людей, потому что часто они совершают эти преступления не потому, что они педофилы, а потому что думают, что нет ничего страшного в том, чтобы погладить ребенка в «этом месте».

— Это дисфункциональная система убеждений, — продолжает Смоленская. — Ведь некоторые думают, что не насилуют ребенка, а вводят его в мир секса. «Ой, я же не педофил, ей 14 лет, это не проблема». Им кажется, что никакого вреда ребенку они не принесут: наоборот, ведь ребенок даже может сексуально возбуждаться от того, что с ним делают. Таким людям нужно объяснять, что это не надо интерпретировать как согласие, что это не перестает быть насилием и что у ребенка будут психологические последствия. У многих людей до сих пор большие проблемы с чужими границами, они их не видят. А является взрослый клиническим педофилом или нет — вообще никакого значения не имеет.

Расследование дела Михаила Жукова подходит к концу и скоро будет передано в Генпрокуратуру. Его сын Александр Жуков продолжает бороться за то, чтобы дело его отца было передано в центральный аппарат СК в надежде, что там-то точно проведут тщательное расследование. У него нет сомнений, что, если Михаила посадят в тюрьму, для него это станет смертным приговором.

А у меня, пока я готовила этот текст, не осталось сомнений в том, что приговор будет именно обвинительным.