Крым готовится к обороне. В СМИ, соцсетях и телеграм-каналах в последние пару месяцев регулярно появляются фотографии окопов и фортификационных сооружений, которые готовят на севере и западе полуострова.

Западные и украинские политики также регулярно обсуждают возвращение аннексированного полуострова в состав Украины — дипломатическим или военным путем. В воскресенье в интервью французскому телеканалу TF1 info президент Украины Владимир Зеленский сообщил, что «освобождение Крыма от российских оккупантов» пока не началась, но у украинцев есть готовность и желание вернуть свои территории. «Когда оно начнется, вы про это точно услышите», — подчеркнул Зеленский.

Французский корреспондент спросил, готов ли президент провести отпуск в Крыму летом 2023 года. «Летом был бы неплохой вариант, там хорошая погода», — намекнул господин президент на скорое разрешение вопроса.

Если еще в начале года заявления украинских политиков о возвращении аннексированного полуострова казалось бравадой, то после сдачи Харьковской области и Херсона, такие высказывания у жителей Крыма и Севастополя вызывают очень острые эмоции.

Корреспондент «Новой газеты Европа» съездила в Крым, посмотрела, как живут и к чему готовятся крымчане, застрявшие между двумя идентичностями, и как готовятся к грядущему наступлению те, кто будет защищать полуостров.

«Ще не вмерла Україна»

Валентина Ивановна (фамилия неизвестна), пенсионерка из Ялты, работает на набережной «уличным диджеем» — ставит песни, которые заказывают прохожие. 13 ноября, на свою беду, она включила популярную в прежние годы в Крыму песню Верки Сердючки «Гуляночка». В результате опрометчивого выбора пенсионерки около 30 человек танцевали на набережной города-курорта под припев песни: «Ще не вмерла Україна, если мы гуляем так». «Бдительные граждане» сняли видео и донесли куда следует.

— Какой-то шабаш устроили на набережной Ялты, под песню Верки Сердючки танцевали какие-то маргиналы и орали «Ще не вмерла Украина», — возмутился поведением крымчан пророссийский блогер Александр Талипов в своем телеграм-канале. — Я повторюсь, мы слишком толерантно относимся к идейным врагам, бить надо до кровавых соплей при малейшем проявлении антироссийского поведения. Я уверен, это беженцы, которые видимо не поняли куда попали и как себя надо вести. Можно организовать им выезд на ещё подконтрольные Украине территории, допустим вплавь через Черное море.

— Дорогие россияне, сыновья нашей родины, простите меня, — захлебываясь от плача, говорила в видеоролике пенсионерка. — Я вас всех люблю. Я не специально её поставила. Хотела порадовать людей дискотекой. Скорейшей Победы нашим сыновьям и возвращения домой. Мы победим. Я за Россию. Простите меня, я вас умоляю, как мать, как бабушка.

В Крыму с начала войны с Украиной таких историй сотни. Пророссийские телеграмм-каналы регулярно публикуют доносы на крымчан и севастопольцев с проукраинской и антивоенной позицией. В лучшем случае жертвы таких публикаций отделываются профилактической беседой с силовиками или ура-патриотами, травлей в соцсетях и извинениями на видео. В худшем: штрафом, потерей работы и бизнеса, арестом или уголовным сроком. Вместе с тем, и блогеры, и крымские власти все чаще признают растущие проукраинские настроения среди жителей полуострова. Для крымчан и севастопольцев, симпатизирующих Украине, появилось даже новое слово — «ждуны».

Настроения в городе с начала войны действительно сильно поменялись. Некоторые еще не так давно радикальные пророссийские севастопольцы начинают смягчать риторику. Автомобили с «Z-символикой» на дорогах уже почти не встречаются. Знакомые водители рассказывают, что с каждым месяцем войны на дорогах города их становилось все меньше, а после объявления мобилизации вообще почти не осталось. Сейчас этот символ «партии войны» в основном можно увидеть на служебных машинах или у волонтеров провластных движений.

Все чаще про возможное возвращение Украины говорят с притворной скукой и как бы безразлично: «вернется и вернется, я же ничего не делал и нигде не участвовал».

Я встречаюсь с Николаем Смирновым (имя изменено), который многое понимает про настроения в Крыму в силу своей деятельности. Раньше он занимался благотворительностью, но после начала боевых действий свернул свою работу — не захотел помогать людям, которые поддерживают войну. Первым делом Николай просит об анонимности — боится репрессий.

— После сдачи Харьковской области, после объявления частичной мобилизации, после освобождения Херсона, после того как российские СМИ сообщили об обмене азовцев на Медведчука, даже самые оголтелые ура-патриоты были в шоке. А уж тем более после того, как 29 октября украинские беспилотники достали до бухты в самом центре Севастополя — и вся эта хваленая защита оказалась бесполезна. Такие события подталкивают людей к мысли, что освобождение Крыма Украиной может стать реальностью. Хотя с этой мыслью с февраля 2014 года так или иначе живут все жители полуострова.

Теперь местным пропагандистам спать некогда. После сдачи Херсона в соцсетях активно прокачивают тему того, что если Украина придет, начнутся чистки и пытки, отмечает Николай.

— В «патриотических» соцсетях уже вот под таким углом ставят вопрос о принадлежности Крыма: или мы, или нас. Речь идет о жизни и смерти. А когда человек чувствует опасность для своей жизни, он будет защищать себя, свой дом. Все хотят выжить. В таком состоянии людьми очень легко управлять. Можно внушить им любую мысль. Как это уже и произошло в 2014 году.

И все же страшнее всего сейчас тем, кто был в авангарде «крымской весны». Бывшим и нынешним крымским депутатам, чиновникам, пророссийским активистам, которые требовали «крымнаш» задолго до того, как это стало мейнстримом в 2014 году.

Евгений (имя изменено) — один из тех, кто стоял на блокпостах в 2014 году. В Украине ему грозит уголовное дело. Таких как он на всем полуострове несколько десятков тысяч. В «русском мире» он давно разочаровался, войну не поддерживает, Путина тоже не особо, в военкомат по повестке не пошел.

— У меня родственники в Украине, да и других дел здесь хватает — работа, дачу надо достроить, — объясняет он свое нежелание идти воевать или эмигрировать. — И вообще, стареньких родителей мне на кого оставлять? Кто о них позаботится, кроме меня? Уехать я не могу, да и не хочу — это мой дом, здесь могилы моих предков. Оружие в руки возьму только в одном случае: если боевые действия дойдут до Крыма. Буду защищать свой дом. У меня нет другого выбора.

По его словам, из севастопольцев, участвовавших в событиях «крымской весны», на фронт в эту кампанию ушли примерно 30%. Остальные на войну не рвутся. К боевым действиям относятся отрицательно почти все: «война — это всегда плохо», — вздыхает Евгений. Правда, на массовую поддержку решений российской власти и вторжения в Украину эта позиция никак не влияет.

О том, что Украина может вернуть Крым, среди участвовавших в «самообороне» в основном говорят, пока только шутя: «Если что, я поеду рыбачить на Кубань», — смеется Евгений. Всерьез в такую возможность он, похоже, не верит. Однако в конце концов признает, что многие готовы воевать, если боевые действия дойдут до полуострова.

— Даже те, кто осуждают войну, готовы взять оружие, чтобы защищать Севастополь, опасаясь физической расправы, — рассказывает он. — Украина не простит Крыму 2014 год. Мы много общались с людьми с материковой Украины после присоединения. Я не думаю, что с 2014 года нас стали любить больше. Многие ездили на Украину в 2014 — 2015 году закрывать счета и сталкивались там с простыми людьми. У них другое мышление. Некоторым украинские пограничники говорили: «Вам ****** (конец), если что». Это не сообщения СМИ, это разговоры из жизни. И если будет силовой захват полуострова, то в Крыму будет кровавая баня.

— А если самые высокопоставленные власти Украины гарантируют амнистию и безопасность крымчанам, рядовым участникам «самообороны» и активистам?

— Есть власти, Зеленский, а есть обыкновенные люди, озлобленные войной. Военнослужащие, которым все равно на заявления политиков. У украинцев к крымчанам отношение негативное, не как к своим гражданам. И это пугает. Даже у родственников отношение не как к родственникам, а как к врагам. Им пытаешься объяснить, что я никаких снарядов не кидаю, не стреляю, не поддерживаю, а им пофигу. А придут чужие люди, с оружием…

— Вы опасаетесь, что Россия сдаст Крым, как Харьковскую область или Херсон?

— С Крымом будет по-другому. Во-первых, оборонять Крым намного легче. Подходы к Черному морю у них не очень. Во-вторых, для России сдать базу ЧФ — так себе история. Это значит потерять весь Черноморский флот. У России хватит мощностей, чтобы оборонять Крым. Есть миллион человек срочников. Их можно использовать, но это должна быть объявлена война. Это прописано в военной доктрине.

Вопрос о том, что делать с крымчанами в случае возвращения Крыма, волнует не только самих крымчан — он волнует и Украину.

Представительница президента Украины в Крыму Тамила Ташева в разговоре с DW сообщала, что существует стратегия по реинтеграции полуострова. По ее словам, за время оккупации в Крым приехали по меньшей мере полмиллиона граждан России, пребывание которых на этой территории будет считаться незаконным после возобновления контроля Украины над аннексированным РФ полуостровом. В то же время, по ее словам, они смогут получить разрешение на пребывание в Крыму, если у них родились дети, или если они состоят в браке с гражданами Украины. Украинская сторона уже работает над созданием стратегии по экономическим и юридическим вопросам на территории полуострова после деоккупации.

Украина разрабатывает алгоритм действий и относительно тех, кто был вынужден сотрудничать с администрацией аннексированного Крыма.

— В соответствии с Женевской конвенцией и международным гуманитарным правом, если вы только живете в Крыму и общаетесь с оккупационной администрацией, или даже работаете с ней, но не совершали военных преступлений, вас не будут преследовать, — говорит она.

По ее словам, Украина разрабатывает соответствующие положения, чтобы дать сигнал гражданам на полуострове, что им не грозит преследование, если они не совершали военных преступлений.

Но конкретные детали стратегии пока неизвестны. Именно неопределенность пугает жителей полуострова больше всего. Неопределенность — и страх возмездия, если вернется Украина.

Защита для защитников

Чем слабее становится положение России на фронте и в обороне прифронтового полуострова, тем напряженней становится атмосфера в обществе. О бомбоубежищах и обучении населения первой медпомощи власти Севастополя стали задумываться еще летом, после первых атак украинских беспилотников. В середине октября на базе штаба провластных волонтеров «Мы вместе» прошли мастер-классы по выживанию в экстремальных условиях и уроки теоретической боевой подготовки для мужчин: топография, управление беспилотниками, обращение с оружием… Желающим рассказывали, как правильно эвакуироваться, как действовать при угрозе радиационного заражения и так далее. После самой масштабной атаки дронов 29 октября программа еще более расширилась. Причем провластные активисты, словно чего-то опасаясь, фотоотчеты в соцсетях стали публиковать с заблюренными лицами участников.

Вообще в Севастополе и Крыму — настроения в духе «все для фронта, все для победы». Женщины вяжут носки, шьют трусы, термобелье, а недавно в Симферополе даже начали выпускать бронежилеты. Про то, что военные не обеспеченны всем необходимым, говорили даже пропагандисты с федеральных телеканалов, не хуже самых радикальных оппозиционеров спрашивая «где деньги». Но приобрести необходимую экипировку для защитника вернувшегося в «родную гавань» Крыма оказывается непросто даже за свой счет.

В военторге словно сосредоточились почти все ура-патриотические футболки, которые пропали из сувенирных магазинов на набережной Севастополя: тут и Путин с оголенным торсом, и Шойгу, и медведи, и Z.

У прилавка женщина средних лет выбирает военную форму.

— Есть такая расцветка за 3300, а есть вот такая за 4560, — показывает с разных сторон товар продавщица. — Эта на молнии, а эта на пуговицах.

— Давайте на пуговицах. Надежней, — вздыхает женщина и тянется за банковской карточкой.

С защитной амуницией здесь все оказалось очень грустно. Ни бронежилетов, ни аптечек с кровостопом, ни других важных вещей для фронта на витринах не видно.

По легенде мы собираем родственника-добровольца. Продавщица сразу надевает дежурное сочувственно-возвышенное выражение лица:

— Ничего нет, все раскупили. У нас на остатках есть балаклава, есть кое-какие размеры берцев, рюкзаки. Пока это все. Что-то еще придет, но «броников» у нас уже не будет точно. Налокотники были по 1550 рублей, наверное, так и будет. Тактические очки должны прийти. Они стоили от 800 до 2550 рублей. Остались тактические перчатки на небольшую руку.

Термобелья тоже нет. Я подглядываю в скопированный из какого-то ура-патриотического паблика список вещей для экипировки мобилизованных и зачитываю продавцу. «Тактические наколенники, тактические очки, активные наушники, разгрузка, военный рюкзак…».

— Узнавайте, какой размер рюкзака ему нужен. Потому что первое время брали огромные столитровые, потом стали брать маленькие. Для передвижения удобней средний либо маленький, — продолжает объяснять продавщица будничным тоном, как будто мы не на войну отправляем мужчину, а выбираем ему носки для поездки с друзьями на рыбалку. — Сумки есть. Ее можно взять, чтобы доехать до места, а там с ней ходить будет уже неудобно. Если они будут перемещаться — нести сумку и оружие в руках…

Убитые пропагандой

Грузов-200 становится больше. При внешней безмятежности, севастопольцы перешептываются о том, кого привезли на малую родину по частям в закрытом гробу. А кто — просто пропал без вести.

Представитель президента Украины в Автономной республике Крым Тамила Ташева в конце сентября сообщила, что за время войны погибло 159 крымчан. «80 из них, вероятно, были гражданами Украины». По сентябрьским данным Генштаба ВСУ еще 22 жителя полуострова находятся в плену. Российские власти статистику погибших не публикуют. Данные о потерях среди мобилизованных крымчан тоже неизвестны ни от одной из воюющих сторон.

Оценить последствия войны хотя бы частично можно на севастопольском кладбище, расположенном в микрорайоне «5-й километр». На окраине погоста — около сотни свежих могил. Здесь с административной помпой хоронят погибших в Украине. Над могилами порывы резкого ветра рвут флаги: военной разведки, ВДВ, триколоры, Андреевские флаги и другие знамена военных подразделений.

Уже есть три ряда могилами и начал заполняться четвертый. Пространство между могилами усыпано гравием. Здесь российские власти хотят сделать мемориал с часовней. На многих могилах еще нет табличек с именем и званием. Но все они заставлены поминальными венками в цветах триколора, на которых прикреплена черная ленточка «От губернатора Севастополя и правительства Севастополя».

У многих могил кроме этих венков нет больше ничего. Пока не пришло время устанавливать надгробие, некоторые могилы родные пытаются благоустроить подручными средствами — посыпают цветным гравием в расцветках андреевского или российского флага. Количество триколоров буквально режет глаза. В каждом захоронении воткнут флаг России. На этом участке кладбища они повсюду, словно на провластном митинге. И страшно становится от этого патриотического митинга мертвых.

Присмотревшись, замечаю алое знамя с надписью «Ленинский комсомол». Таблички нет, но я знаю, что там лежит мой знакомый, бывший глава севастопольской ячейки комсомола Александр Череменов. Пока любые митинги, кроме государственных, не запретили, местные коммунисты часто поддерживали других протестующих, а иногда и сами выходили на несанкционированные акции. А этой весной он поверил российским пропагандистам. Пошел на войну добровольцем. Был убит.

Пока его могила с краю. Но рядом власти предусмотрительно оставили достаточно площади для новых могил.