Научно-инженерный фольклор содержит предания о том, как 2010-х годах в некоторых американских лабораториях фирм-производителей научной техники, как казалось, орудовали вандалы: распиливали дорогущие сверхпроводящие магниты из ниобия, ломали датчики.

Но это были не хулиганы. Это был передел.

Если раньше на мировом рынке было несколько высококлассных производителей аналитической ЯМР техники: «Брукер», «Аджилент», «Вариан» и «Джеол» (работавший в основном на азиатском рынке), — осуществлявших полный цикл производства ЯМР-спктрометров, то к нашему времени «Вариан» прекратил существование и был куплен «Аджилентом» в 2010 году, который, в свою очередь, производить ЯМР-спектрометры перестал. Конкуренция на рынке пошла на убыль.

То, что «Аджилент» в 2014 году отказался от выпуска спектрометров, стало сюрпризом для руководством ЯМР-отдела. Руководители и инженеры были поставлены перед фактом — с помощью уведомительной смс, как рассказывают сотрудники компании. Зачем это было сделано?

«Вариан» не могли купить целиком — не позволили бы антимонопольные органы, поэтому его распилили на части, договорившись о закрытии тех подразделений, которые создавали бы ненужную конкуренцию. Так, «Брукер» «убил» вариановские разработки в области хроматографии, а вот «Аджилент» — в области ядерного магнитного резонанса. Вот почему понадобилось пилить научные приборы — чтобы техника поверженного конкурента не попала окольными путями на вторичный рынок.

И вот этот процесс распила (в прямом смысле слова) в Штатах привел к «распилу» в России — но уже в отечественном варианте этого процесса.

Рынок объемом несколько миллиардов рублей в год становился совершенно непрозрачным и бесконкурентным. На том фоне цены завышались по консервативной оценке примерно на 30%-50%.

Вот как это было.

Академия для академиков

В советские годы на рынке сложного научного аналитического оборудования (дифрактометры, ЯМР-спектрометры, масс-спектрометры, хроматографы) были представлены «Вариан» и «Брукер» в сравнимом объеме. Впоследствии российский рынок был практически полностью захвачен «Брукером». Основными игроками (то есть, посредниками) на российской стороне в течение долгого времени были Новосибирский Международный томографический центр и фирма «Академинторг».

Про фактически монопольное положение «Брукера» на рынке и связанные с этим злоупотребления в Академии наук писали мои коллеги Михаил Гельфанд и Алексей Крушельницкий. В частности, они выяснили, что цены на спектрометры были завышены примерно в полтора раза. Гельфанд и Крушельницкий в 2009-2011 гг. обращались с запросами к академикам Месяцу, Алдошину, Ренаду Сагдееву, гендиректору «Академинторга» Д.В. Жукову, а также в московский и в головной офис «Брукера». Ответов получить им не удалось.

Схема такова. Если у какого-либо института были деньги — институт мог купить прибор сам, минуя посредников. Но базового и грантового финансирования на дорогие приборы, как правило, не хватало, и единственным способом получить оборудование была централизованная закупка.

кому будет закуплен микрозонд, кому — электронный микроскоп, а кто — останется с разбитой колбой и электроплиткой. Далее закупки шли через «Академинторг» (для европейской части страны) и через Томографический центр (для Сибири), у Уральского и Дальневосточного отделений РАН были свои организации-посредники.

Международный томографический центр (МТЦ) во главе с академиком Ренадом Сагдеевым появился в Новосибирске в начале 90-х, в нем проводились фундаментальные и прикладные исследования, и оказывались медицинские услуги гражданам. МТЦ имел статус официального партнера фирмы «Брукер» в России. И этот же Новосибирский Международный томографический центр выступал заказчиком техники для институтов Сибирского отделения РАН. При этом Ренад Сагдеев с 2008 года возглавлял приборную комиссию Сибирского отделения РАН.

Из графика видно, что Международный томографический центр был активен в этом направлении вплоть до середины 2010-х годов.

Как уже отмечали мои коллеги Михаил Гельфанд и Алексей Крушельницкий в многосерийном расследовании, начавшемся со статьи «Прозрачный омут Академинторга», налицо — типичный конфликт интересов: как член приборных комиссий РАН Академик Сагдеев должен был стараться купить оборудование подешевле, а как руководитель «официального партнера фирмы «Брукер» в России» (то есть, МТЦ) — продать подороже.

В европейской части страны в нулевые и десятые годы, напомню, основным (да и практически единственным) поставщиком приборов в институты РАН выступал «Академинторг», деятельность которого также подробно была расследована коллегами Гельфандом и Крушельницким.

И «Академинторг» неизменно побеждал на конкурсе.

Он же мог спокойно закупать оборудование, не проводя никакие конкурсные процедуры, как если бы был «нормальной» коммерческой компанией, чей импорт техники достаточно долго сохранял довольно высокие показатели — 3-4 млрд рублей в год. Как видно из графика, на котором сравниваются объем импорта и объем госзаказов, по которым «Академинторг» выступал поставщиком, сколько ввозилось — столько и поставлялось. (Это замечание не так тривиально, как может показаться, — ниже мы покажем, что существуют фирмы, которые умудряются поставлять иностранную технику, не завозя ее.)

При этом — внимание! — в Москве существовала и дочерняя фирма «Брукера» — ООО «Брукер», однако она практически не ввозила технику: по данным таможенной базы «ИмпортГениус», ООО практически ничего не растамаживало и не становилось подрядчиком по госзаказам. Как видно из графика, который построен по данным таможенной базы «ИмпортГениус» и сайта госзакупок, импорт ООО «Брукер» до 2016 года был небольшим, но все же ненулевым, а затем падает практически в ноль. Участие в госзакупках последние 10 лет падало от небольшого показателя (по сравнению с МТЦ и «Академинторгом») до ничтожного.

В итоге, с начала нулевых годов «Брукер» доминировал на рынке ЯМР-спектрометров, а после поглощения «Вариана» конкурентами — и вовсе стал практически монополистом, но действовал не через свою дочернюю фирму.

При этом Россия стала весьма значительным рынком сбыта брукеровской техники: в 2005 году она получала 9% всех поставок, в дальнейшем эта доля могла дорасти до 15%.

Самое удивительное, что при этих объемах рынка экспорт Брукера был пущен в обход своей же дочерней структуры. Причем цепочка прокладок начиналась за границей. Крупные объемы экспорта заходили в Россию уже через постороннюю фирму, а затем они растекались по участникам госзакупок, которые продавали технику государственным организациям.

Через кого возили технику?

Одной из фирм-прокладок, которые брукеровскую технику ввозила, но в госзакупках не участвовали, могла быть фирма HTLab AG. Заметим: это не дочерняя или аффилированная фирма «Брукера», это как бы независимая как бы иностранная фирма. А ввозимая техника реализовывалась через кого-то еще (однако у нас нет прямого подтверждения тому, что именно HTLab AG участвовала в искусственном завышении цены по заказам «Академинторга»).

Эксперты не смогли ответить на мой вопрос, зачем «Брукеру» мог понадобиться HTLab в качестве посредника при том, что бездействовал офис «Брукера». Некоторые даже предположили, что если бы руководитель «Брукер» Франк Лаукен узнал о таком подходе к делам, то отреагировал бы весьма резко.

Другие эксперты предположили следующее: понятно, почему нельзя наживаться на спектрометрах через представительство «Брукера». Это — прозрачная компания, акции которой торгуются на бирже Nasdaq, поэтому

И офис «Брукера» поставлял от своего имени только «мелочевку». Большие заказы шли через «Академинторг». Тот в свою очередь мог использовать другие фирмы-прокладки или иностранные, в том числе оффшорные, фирмы-посредники. Некоторые эксперты указывали и на такое непреложное обстоятельство: бизнес такого сорта в России не может вестись без контроля со стороны силовиков.

Еще до войны я направил от редакции московской «Новой газеты» запросы в Brucker-Switzerland AG и в московское ООО «Брукер», но ответов получить не удалось.

Итак, в России сложился совершенно патологический рынок сложной научной техники. Это была не просто монополия какой-либо конкретной западной фирмы, но монополия, обязательно завязанная на каких-либо непрозрачных людей в России, неважно как они зовутся — «Академинторг» или как-то еще. Самое главное однако не в монополии как таковой, а в том, что приборы поставлялись по ценам намного выше рыночных. Это показали в своё время Гельфанд и Крушельницкий, и мне также удалось это подтвердить.

***

С конца 10-х гг. доля МТЦ и «Академинторга» сходит на нет. На рынке аналитической техники появляются другие странные игроки: фирмы «Сниптех» и «Спектранта», у них — наоборот, импорт незначителен, но госзаказы крупные. А кто тогда завозит технику? Увы, выявить посредников пока что не удалось.

Зачем ученым спектрометр

Принцип работы ЯМР-спектрометра состоит в следующем. Атомное ядро можно считать как бы элементарным «магнитиком» (эта аналогия неточна, но сгодится для объяснения на уровне учебника 7 класса). Когда магнитного поля нет, энергии всех ядер одинаковы и не зависят от ориентации «магнитиков». В магнитном поле энергия ядра зависит от ориентации «магнитика» — вдоль поля или против. Поэтому между двумя энергетическими состояниями становятся возможны переходы. Если образец, находящийся в магнитном поле, еще и поместить, грубо говоря, в микроволновку и включить ее на частоте, соответствующей разнице энергий между состояниями, то часть ядер с нижнего состояния перейдут в верхнее, энергия «микроволновки» будет поглощаться. Такое явление называют резонансом.

Резонанс можно измерить разными способами. В современных спектрометрах «микроволновку» включают на совсем короткий период — за счет этого возбуждение создается в широком диапазоне частот. Дальше ядра, «закинутые» на верхний уровень импульсом электромагнитного излучения (когда «микроволновка» уже отключилась), будут прецессировать на резонансной частоте, за счет чего будут наводить ток в измеряющей катушке, и можно измерить резонансные частоты.

Казалось бы, что резонансная частота будет строго постоянной для данного вида атомов при фиксированном значении магнитного поля, например, для углерода. Однако на деле она будет зависеть от соседей данного атома: кто они и как расположены. Поэтому ученые исследуют, на каких частотах «микроволновки» происходит поглощение энергии «волчками», крутящимися в магнитном поле. Зависимость уровня поглощения от частоты называют ЯМР-спектром. Сравнивая измеренные ЯМР-спектры со спектрами эталонных веществ, можно определить, что перед нами.

Ответ на вопрос «что перед нами за вещество» может быть дан с разной степенью точности. Вы можете сказать: тут этиловый спирт, а тут глицерин — вещества немудреные, для них большой точности не нужно. А может возникнуть необходимость изучать длинные цепочки белков, состоящие из сотен аминокислот. Тогда вам потребуется аппарат гораздо более высокого класса.

Чувствительность прибора зависит от чувствительности датчика, измеряющего поглощение в «микроволновке».

Датчики бывают обычные (при комнатной температуре) и криогенные, работающие на гелии. Криогенный датчик, как правило, охлаждается газообразным гелием до температуры примерно в 20К. Это повышает соотношение «сигнал-шум» примерно на порядок. В последнее время появились датчики, охлаждаемые жидким азотом.

На такой же, но с гелиевым охлаждением — примерно 400-500 тысяч евро. Система охлаждения газообразным гелием стоит дорого, криогенный гелиевый датчик может составлять до трети стоимости спектрометра. А цена датчика с азотным охлаждением заметно ниже.

У магнита есть два основных параметра: напряженность магнитного поля и размер «дырки» в магните. Чем больше дырка внутри, тем больше стоимость. Ну и потом, это вам не электромагнитик, который запирает дверь у вас в подъезде; магниты для ЯМР-спектрометров делают на основе сверхпроводящих материалов, которые сами по себе недешевы. Кроме того, они требуют поддержания сверхпроводящего состояния, а значит, постоянной заливки охладителя. Если сжиженный газ, который охлаждает сверхпроводящий магнит, испарится, то сверхпроводник перейдет из сверхпроводящего в нормальное состояние и неплохо так сгорит, после чего будет годиться только в лом редких металлов.

Уже у производителя могут быть запланированы различные цены для европейского, американского и российского рынка. Один и тот же прибор, произведенный в Европе, может стоить, по оценкам некоторых экспертов, 400 000 долларов для европейцев, и 260000 долларов для США.

Другие эксперты подчеркивают, что в еще большей степени цена будет зависеть от комплектации. Сколько каналов, количество датчиков, только жидкостные или еще и твердотельные препараты можно исследовать. Стоимость каждой головки — от 30-40 000 до 100 000 евро. Их может быть 1-2, может быть 8. В зависимости от этого цены меняются очень здорово.

Кроме того, есть стандартные для любых бизнесов маркетинговые уловки. Один и тот же прибор для разных потребителей может стоить по-разному: например, если клиент явно собирается прийти еще, ему можно первый заказ продать подешевле, и к тому же рассчитывать на дальнейшие услуги по ремонту приборов, — это очень выгодный бизнес. Скидки на большие партии приборов могут достигать 10-20% от цены.

В своих статьях Гельфанд и Крушельницкий высказали предположение, что (казавшиеся им) большие откаты в 30-50% от суммы конкурса получают какие-то сидящие между «Брукером» и РАН люди. Список приведенных ими примеров составил факты закупок десятков приборов, суммы, о которых шла речь — несколько миллиардов рублей. Процитирую коллег: «…очень многие организации (в том числе и академические институты, когда они тратят свои деньги) закупают оборудование непосредственно у прямых дистрибьюторов по рыночным ценам. Однако есть свидетельства того, что некоторые крупные вузы страны также используют коррупционные схемы и «пилят» бюджетные деньги».

Кажется, нам удается их отследить, равно как и зафиксировать случай совершенно выдающейся закупки.

Судьба профессора математики

Владимиру Михайловичу Филиппову не повезло — быть одновременно хозяйственником в РУДН и отмазывать в ВАКе от лишения ученых степеней министров с генералами (про генералов еще здесь и здесь) и ректоров (еще здесь и здесь). Другим несчастьем математика стало то, что на нем опробовали схему обнуления начальственных сроков, назначив председателем ВАК в N-й раз с нарушением правовых норм. Это обеспечило Филиппову неоскудевающий интерес публики — поэтому мы многократно писали о тесно переплетенном клубке из собственников вилл в Черногории и Подмосковье, обеленных диссертаций, строительных контрактов и переданного по наследству ректорского кресла.

За все надо платить — и в марте 2022 президент РУДН Филиппов подписал обращение ректоров в поддержку войны.

350 миллионов за ночь

Владимир Михайлович умеет делать дела быстро, когда это нужно начальству. Например, когда нужно было отмазать от лишения ученой степени зампреда ВС РФ судью Свириденко — во вторник 15 декабря 2015 года состоялось заседание диссовета, отмазавшее Свириденку, в четверг 17 декабря — заседание экспертного совета ВАК, в пятницу 18 декабря Свириденку признал мягким и пушистым Президиум ВАК, 25 декабря был подписан приказ министра.

Но и не для начальства можно иногда постараться.

Согласно имеющимся у меня копиям документов (реквизиты и факт направления которых отказались подтвердить или опровергнуть РУДН и Минобрнауки), 28 ноября 2019 года министру науки и высшего образования Михаилу Котюкову направляется заявка за подписью Филиппова на субсидию для приобретения спектрометра ЯМР Avance NEO 700 МГц производства фирмы Bruker Biospin AG в целях «развития научного приборного комплекса совместного Центра коллективного пользования РУДН и ИБХ им. М.М.Шемякина и Ю.А.Овчинникова РАН». (У меня нет полной уверенности в подлинности этих документов, так как подпись и печать на некоторых из них производят на мой неискушенный взгляд впечатление единого факсимиле. Поэтому я еще раз предлагаю РУДН и Министерству ответить на вопросы в запросах московской редакции, касающиеся писем РУДН 01-04/800 и Минобрнауки МН-17.6/513.)

Кто в Минобрнауки бывал, тот знает, что одного дня там не хватит, чтобы, например, бумажку перевезти из центральной канцелярии в Департамент аттестации. Еще несколько дней ее будут регистрировать. А потом вас же и обвинят в нарушении положенных законом сроков.

Отметим, что в письме из Минобра, подписанное тогдашним директором департамента экономической политики А.В.Омельчуком, идет ссылка на заседание бюджетной комиссии, состоявшееся в тот же день — 29 ноября. Кто-то всерьез верит, что коллегиальный орган можно собрать за полдня? К тому же согласно п.10.3 Положения о бюджетной комиссии, повестка дня Бюджетной комиссии Минобрнауки составляется за пять рабочих дней до ее заседания. Опять эта машина времени! Получается, заседание по рассмотрению заявки было назначено за 4 дня до ее поступления?

Бюджетная комиссия создана приказом Минобрнауки России от 5.03.2021 №165. В настоящее время ее председатель — замминистра Омельчук Андрей Владимирович, заместитель — Канукоев Аслан Султанович, секретарь — недавний выпускник СПбГАСУ Клёван Вадим Игоревич. Я направил запрос г-ну Омельчуку, спросив его в частности следующее:

Но не получил от него содержательного ответа.

Мы обратились к специалистам с просьбой подсчитать цену такого прибора с поставкой в Россию в случае добросовестной конкуренции. Расчет получился примерно такой: «Голый» прибор на заводе — 500000 долларов, НДС — 90000, транспортировка 35000, фонд оплаты труда, налог на фонд оплаты труда, дальше добавляются коммерческие риски и их страховка, обслуживание кредита, который посредник взял, чтобы сделать предоплату заводу, курсовая разница, прибыль посредника, налог на прибыль посредника — в целом набегает примерно на 1 млн долларов.

С учетом «благопристойного распила» и возможных «премиальных опций» в комплектации, а также гарантийного обслуживания, эксперты согласились повысить цену до 1,7 млн дол. (примерно 130 млн руб. по тогдашнему курсу). Сравнивать эту цифру нужно с 350 млн рублей, за которые РУДН купил свой ЯМР-спектрометр.

Это сопоставимо, например, с закупкой 700-МГц ЯМР спектрометра в Казани, когда цена в ходе конкурсных процедур снизилась с 180 млн руб. до 130 млн.

Уже 20 декабря 2019 было опубликовано на портале госзакупок извещение №31908695825 о закупке спектрометра за 350 млн руб., которое было модифицировано 05.06.2020.

В июле 2020 года были опубликованы сведения о заключении РУДН контракта № 57728073720200002580000, соответствующего объявлению о закупке №31908695825 на поставку оборудования (ЯМР спектрометр Bruker Avance Neo 700 МГц). Цена контракта составила 349 971 334,67 рублей. Согласно протоколу №386 от 23.06.2020, аукцион был признан несостоявшимся, и договор был заключен с единственным поставщиком — ООО «Сниптех» по начальной цене (знакомое название?).

Согласно ответу РУДН на наш запрос, спектрометр введен в эксплуатацию в декабре 2020 года.

Молчание Минобра

Происшедшее в РУДН никак не вписывалось в представления о разумном. Специалисты предположили, что прибор мог быть реально нужен ИБХ РАН, находящемуся рядом с РУДН.

К сожалению, руководство ИБХ проигнорировало мой запрос. Я также обратился с вопросами к специалистам в области химии белков Александру Арсеньеву и Захару Шенкареву из ИБХ РАН, чьи научные группы могли быть заинтересованы в том, чтобы рядом с ИБХ ученым был доступен высококачественный ЯМР-спектрометр, адекватный их научным интересам. Ответов я пока что не получил. Дареному (для ИБХ) спектрометру в зубы не смотрят, если коллеги захотят поделиться своими соображениями — полностью ли их устраивает полученная техника, или к ней есть нарекания, — будем рады предоставить им возможность высказаться.

Я обратился в РУДН с вопросами: как обоснована цена, было ли в университете коллегиальное обсуждение данной закупки, имело ли по ней решение ученого совета, а также об авторах заявки на субсидию. Вместо конкретных ответов на поставленные вопросы я получил нечто среднее между рецензией на выполненные исследования и техническим описанием спектрометра из рекламной брошюры.

Вот что я спрашивал в РУДН и не получил конкретных ответов:

По имеющимся у меня копиям документов, РУДН получил четыре коммерческих предложения в конце 2019 года, от московского ООО «Брукер», от «Сниптеха», «Спектранты» и фирмы ООО «Апекс», все — примерно на 350 млн рублей, причем предложения «Спектранты» и «Апекса» совпадали до рубля. Как сказал мне один генерал-профессор ФСИН на раздиссертачивании одного майора-кандидата ФСИНовских наук в Рязани, «вероятность такого случайного совпадения больше нуля, поэтому чисто случайное совпадение возможно, поэтому вы обязаны толковать его в пользу обвиняемого». Так и будем: конечно, совпадение до девятого знака — случайность. Предложения «Сниптеха», «Спектранты» и «Апекса» использовались для расчета начальной цены закупки.

Я также спросил Минобрнауки о обоснованиях, по которым цена прибора оказалась завышена более чем в два раза: были ли коллегиальные обсуждения такой траты, консультации, экспертизы, кто и когда подавал в Минобрнауки заявку на покупку, какими документами была обоснована закупка. Минобрнауки не сумело или не захотело отвечать на эти вопросы.

Откуда попал в Россию спектрометр?

Единственным допущенным к участию в закупке был «Сниптех». Тот самый, через который (вместе со «Спектрантой») идет основной поток заказов на сложную технику в последние годы, после ухода с рынка HTLab и «Академинторга».

При этом заметим, что наш спектрометр не отражается в зеркале базы данных «Скрин-Контрагент» (профессиональная база данных для поиска открытой информации о российских компаниях), поскольку публикация сведений о контракте сделана на Госзакупках «кривовато». Не исключаю, что и какие-то другие контракты не отражаются в «Скрине». Потому что иных, кроме государства, контрагентов у поставщика столь сложной и дорогой техники в Россию быть не может. Между тем, 1,6 млрд руб. выручки, которые показывает финансовая отчетность «Сниптеха» за 2019-2021 гг. — это очень неплохой результат в данном секторе.

Сниптех не ответил на запрос «Новой газеты».

Фирмой «Сниптех» с заказами на многие сотни миллионов рублей руководит и владеет бизнес-леди Оксана Аникина. При таких объемах бизнеса коммерсанты обычно становятся публичными фигурами — выступают на конференциях, участвуют в мероприятиях… Однако никакого публичного следа за г-жой Аникиной зафиксировать не удается.

ФАС в ответ на запрос московской «Новой газеты» не смогла прислать мне ни ссылку на опубликованный договор РУДН с поставщиком, ни сведения об исполнении контракта (акты приема-передачи оборудования, акты приема монтажных работ и иные акты об исполнении). Эти документы в самом деле никто не опубликовал. Однако факт исполнения контракта ФАС подтвердила.

ФТС в ответ на нашу просьбу сообщить в отношении закупленного спектрометра наименование иностранной фирмы-поставщика, наименование импортера в Россию, таможенную стоимость сообщила, что не может выдать конкретную информацию по конкретным участникам внешнеэкономической деятельности.

Драгоценный Летающий Спектрометр-Невидимка

Филиппов, видимо, любит всякие паранормальные бюрократические явления: диссертации-оборотни в ФИНЭКе, машина времени в Рособрнадзоре, нарушение принципа причинности у курганского ректора, таинственное совпадений заключений разных диссоветов по разным диссертациям в Плехановке. Такое чувство, что Владимир Михайлович — поклонник литературного творчества А. и Б. Стругацких и изображает в лицах одного из героев «Тройки по Рационализации и Утилизации Необъясненных Явлений» из «Улитки на склоне».

Вот мы открыли еще одно Необъясненное Явление, знакомьтесь: Драгоценный Летающий Спектрометр-Невидимка. Он прекрасно вписывается в серию необъясненных явлений биографии Филиппова.

Аппарат весом более тонны (магнит без криожидкостей — 998 кг, стойка под него — 160 кг, консоль с электроникой — более 230 кг) прибыл в Россию неизвестно как и когда: в таможенной базе данных importgenius за все соответствующие годы (магнит данной модернизированной модели начали выпускать в 2018, поэтому изучался период 2018-2020 гг.), нет данных о поставке в Россию чего-либо, произведенного фирмой Bruker Biospin AG или GmbH, или имеющего торговую марку Bruker Biospin, что хоть отдаленно соответствовало бы стоимости и массе данного прибора. Ни одна из фирм ООО «Сниптех», ООО «Брукер», «HTLab AG», ООО «Спектранта», «Академинторг» — не завозила в Россию такого прибора (или хотя бы любого прибора, соответствующего по массе и по годам). Как он здесь оказался? Пролетел над таможней?

Аппарат, который после всех растаможиваний, страховок, налогов, выплаты зарплат сотрудникам фирмы-поставщика и разумной рыночной прибыли, должен был бы обойтись покупателю не более чем 130 млн руб. — закуплен за 350 млн руб., и при этом еще кому-то был поставлен, не оставив следов?

Да и сверхбыстрый пролет филипповских бумаг через Министерство — тоже явление чудесное.

Полученные московской «Новой газетой» ответы от Министерства, РУДН, ФТС не дают удовлетворительного объяснения происшедшему. Мы допускаем, что ответы, полученные московскими коллегами в конце прошлого–начале нынешнего года, оказались неполны в связи с небрежением исполнителей, которые их готовили, поэтому готовы опубликовать рациональное объяснение перечисленных необъяснимых явлений природы от лиц, которые упоминаются в данной статье. Особенно интересно было бы понять: кто конкретно «приделал ноги» филипповскому письму в Минобрнауки? Кто был этим «контрагентом» РУДН, так хорошо «порешавшим вопросы»? Кто и как, кому и на какие нужды поставил дорогостоящее оборудование, кто им сейчас пользуется? И самое главное: как образовалась цена, пробившая брешь в бюджете?

Чтобы оценить степень непраздности этих вопросов, напомню: мы разобрали только один случай из множества.