Почему не ковровые бомбардировки?

Зададимся для начала простым вопросом: почему Путин бьет ракетами по инфраструктуре? Почему он просто не пытается уничтожать украинские города, как союзники бомбили Дрезден?

Ответ очень простой: Путин этого не может. Любая попытка использовать обычные бомбардировщики кончится тем, что их уничтожит украинское ПВО. Там, где мог, Путин всегда бомбил: в Чечне, в Алеппо, в Мариуполе.

То есть для начала я бы расценила тот факт, что вся эта операция называется «ракетные удары по инфраструктуре», как локальный пиар-успех Путина. Мол, «это у меня стратегия. Я наношу удары по энергосетям». Нет, это не стратегия, это бессилие. Путин занимается ракетным террором, потому что не может заниматься ковровыми бомбардировками. Он топчет копытами, потому что ему обломали рога. И везде, где он может достать город (Николаев — «Смерчами», Харьков — С-300, Одессу — «Ониксами»), он его достает. «Инфраструктурой» он занят только за 500–1000 км от линии фронта — там, куда не могут дотянуться его РСЗО.

Второй вопрос: уж если у Путина нет возможности применить против всей территории Украины дешевые бомбы, и он может стрелять только дорогими ракетами, почему не бить ими по военным объектам?

«Как показал опыт этой войны, Россия не умеет хорошо вычислять военные объекты», — говорит военный эксперт Павел Лузин.

То есть мы едва копнули — и уже обнаружили две вещи.

Тактика ракетных ударов по инфраструктуре означает слабость, а не силу. Проигрыш, а не победу. Она — с учетом реальной оперативной ситуации — означает следующее. Первое: Путин не в силах устроить ковровые бомбардировки. Второе: Путин не может стрелять ракетами по военным объектам, потому что его армия не может вычислить их.

Чем и откуда стреляют?

Из примерно ста ракет, которые российская армия использует для очередного массированного удара, ВСУ сбивают восемьдесят. Одна из причин (их несколько, как мы увидим) такой высокой результативности заключается в том, что еще в феврале 2022 Украина была включена в централизованную натовскую систему воздушной обороны. Подключили в том числе и С-300, и «Буки», — ведь эти установки стоят и в Чехии, и в Польше, на вооружении натовских стран, а некоторые оттуда и приехали. Как только из российского корвета на Черном море вылетает «Калибр» или как только с базы в Энгельсе взлетает Ту-95 — система это видит.

«Вряд ли Путин этого ожидал. Такая эффективность ПВО была для него шоком», — говорит один из моих собеседников.

Почему 100 ракет? Почему Путин не может выпустить сразу 200, 300, 400 ракет, чтобы перенасытить систему ПВО?

Потому что у системы есть ряд бутылочных горлышек.

Для начала — количество носителей. Не самих ракет (до этого мы еще дойдем), а их носителей — того, с чего их можно запустить.

«Калибр» — это высокоточная ракета морского базирования с дальностью полета около 2 тысяч км и боевой частью до 450 кг.

Два носителя «Калибров» были повреждены украинскими дронами в Севастопольском порту. Затонувший крейсер «Москва» их вовсе не нес. «У России в Черном море остались 4–5 кораблей, которые могут запускать «Калибры», — говорит военный эксперт Роман Свитан. Итого общее количество «Калибров», которые Россия оказывается в состоянии запустить одновременно, не превышает 30–40 штук.

Кроме этого, Россия запускает ракеты со стратегических бомбардировщиков Ту-160 и Ту-95. Это происходит в рамках т. н. standoff engagement (поражение цели без захода в зону действия активных средств противника. — Прим. ред.) — процедуры, которая используется, если у противника сильная ПВО. Бомбер взлетает, не пересекает рубеж обороны противника, выпускает ракету, и она летит сотни, а то и тысячи километров. В случае России все Ту-160 и Ту-95 сосредоточены на авиабазе в Энгельсе, а запускают они ракеты над Каспийским морем. В основном это ракеты Х-55, Х-555 и Х-101.

Рассмотрим их повнимательнее.

Самая старенькая из них — это Х-55. Она принята на вооружение еще в 1983 году и летит на расстояние до 2500 км. Х-55 изначально проектировалась для ядерных боеголовок, поэтому точность у нее очень низкая, а КВО (круговое вероятное отклонение) — огромное. Из Х-55 сделали неядерную Х-555 (дальность 2000 км, КВО — 20 метров), а потом, уже в 2013-м, сделали Х-101, тоже неядерную (дальность 5000 км, КВО 20 метров, боевая часть до 400 кг).

Все эти ракеты несут стратегические бомбардировщики Ту-160 и Ту-95. Ту-160 — это гигантский летающий сундук. Он стоит (модернизированный) — 16 млрд руб. Для его подготовки к полету нужна неделя и 20 спецавтомобилей. Один летный час полета требует 64 часов работы наземного персонала. Ту-160 может нести 12 Х-101.

«У Ту-95 внутри стоял барабан, в него помещалось 6 ракет Х-55. У Ту-160 стояло два таких барабана, в него помещалось 12. Когда сделали Х-101, она в Ту-95 не влезла, ему сделали 10 внешних точек подвески, он может нести 6 Х-55 или Х-555, и еще снаружи 10 Х-101», — напоминает военный эксперт Роман Свитан, летчик ВСУ.

В каждом залпе Россия запускает 30–40 Х-101 и примерно столько же Х-55 и Х-555. Х-55 при этом, разумеется, не имеет ядерной боевой части. Эту часть вынимают и заменяют болванкой. Ракету ценой около 7 млн долларов используют как болванку — для насыщения ПВО!

А теперь посчитаем.

Путину необходимо иметь как можно большую плотность ракетного залпа. Он для насыщения ПВО использует даже дорогущие ядерные ракеты, из которых вынули начинку!

Но при этом цифры явно не бьются. Так, согласно ура-патриотам, в России летает целых 17 Ту-160. Но это невозможно! 17 Ту-160 способны нести 204 ракеты Х-101! И, разумеется, никаких 17 Ту-160 у Путина нет. «У него есть 4 (прописью — «четыре») Ту-160, которые способны пускать ракеты», — говорит военный эксперт Олег Жданов, полковник запаса и бывший сотрудник Генштаба ВСУ.

Ту-95 тоже гораздо меньше, чем считается. Их всех собрали в Энгельсе, они взлетают, идут на Каспий и запускают ракеты по Украине.

Почему над Каспием? Потому что ракеты, особенно Х-55 — это древняя рухлядь. И когда этот антиквариат вываливается из барабана, двигатель его не всегда включается. «Каждая вторая Х-55 падает вниз, [а не летит в цель]», — утверждает Роман Свитан. Представляете, что будет, если начнет падать над Саратовом? Вот их и пускают с Каспия, где, кстати, на берегу недавно найдены 2500 мертвых тюленей. Напомню, что топливо этих ракет смертельно ядовито.

Несложно также понять, что сосредоточение всех (!) умеющих летать Ту-160 и Ту-95 на аэродроме под Энгельсом создает уникальные возможности для диверсий. Именно это и произошло в понедельник 5 декабря, когда украинский дрон, пролетевший тысячу километров, попал, по сведениям Романа Свитана, в топливозаправщик. Одновременно другой дрон попал по аэродрому под Рязанью, где тоже базируются Ту-95, и который используется как учебный центр: с него бомбить не летают. Причина, по которой российское ПВО не перехватило дрон, проста. Оно сосредоточено в Украине. Там российские С-300, напомню, используются как оружие массового поражения, бьющее по Харькову и Запорожью.

Сколько ракет есть у Путина?

Здесь вы можете сказать: как же так? Какие Х-101? Какие музейные сундуки? До войны Россия постоянно хвасталась своими ракетами. «Калибрами», «Ониксами», «Искандерами», «Кинжалами». В России делали майки «не смешите мои Искандеры» и перепечатывали статейки из пророссийских консервативных сайтов типа The National Interest о том, что «Искандер» бьет дальше ATACMS и нанесет неприемлемый ущерб войскам НАТО. Ну, а о гиперзвуковых «Кинжалах» и говорить нечего. Вот типичный заголовок в некогда приличном издании. «Просто фантастика. Как в Пентагоне отреагировали на заявления Путина о новом оружии».

Где же все эти «Кинжалы»? Где «Искандеры?

Ответ: «Кинжалов» нет.

За всё время битвы с трансформаторами по ним не было выпущено ни одной ракеты «Кинжал». Три МиГа-31, которые являются их носителями и под брюхом несут по 1 (прописью — «одной») ракете, регулярно перед атаками взлетали в Белоруссии и не стреляли. Взлетали, чтобы попугать, и в конце концов улетали под Нижний Новгород. Мы не знаем, были «Кинжалы» у МиГов под брюхом надувные или настоящие, потому что эти самолет ни разу эти «Кинжалы» не сбрасывали. «Кинжалов» в России настолько мало, что это бутиковое оружие. Последний раз «Кинжал» применяли в сентябре, ударив по Виннице. Тогда «Кинжал», по слухам, действительно много чего поразил, прорвав украинское ПВО. Но это был последний «Кинжал», примененный по Украине.

Кроме этого, за всё время битвы с трансформаторами по ним не было выпущено ни одного «Искандера». Одна из причин элементарна — нехватка: «Искандеров», по подсчетам военного эксперта Павла Лузина, производится до 50 штук в год, и Россия давно залезла по «Искандерам» в неприкосновенный запас.

Но вторая причина не менее важна: их неоткуда запускать. «Искандер» летит на 500 км. Если запускать его из-под Белгорода (как запускали в начале войны), то для него нет целей, потому что на левом берегу Днепра из электростанций остались только те, которые снабжают город Донецк. А с Беларуси — Лукашенко не позволяет. Видимо, боится, что ответным ударом вынесут Мозырский НПЗ. «Искандеры» больше не смеются. «Искандеры» плачут.

Что еще?

«Шахеды-136». В начале войны с трансфоматорами Путин широко использовал слепые, глухие и немые иранские дроны — летающие «пояса шахида», которые летели в первой волне и использовались в основном лишь для насыщения ПВО и для того, чтобы заставить ВСУ потратить многомиллионную ракету на дрон из палок и перьев ценой 20 тысяч долларов. Украинцы быстро научились сбивать «Шахеды» из пулеметов, а потом эти беспилотники и вовсе кончились.

Как объясняет один из моих респондентов: «Шахедов» посадили электронными пушками, американцы посмотрели комплектующие и увидели, кто их поставляет. Вскрыли целую сеть фейковых иранских компаний, занимавшихся закупкой комплектующих. Компании зачистили, продавцам сделали внушение. Теперь иранцы говорят: «Пожалуйста, мы готовы ставить завод про производству «Шахедов» в России. Только сами добывайте комплектующие».

Короче: российские генералы и Путин поверили в великий иранский беспилотник, сделанный в соответствии с великими иранскими ракетными традициями эпохи Ахеменидов. А из него, как из российского Добрыни, вылез китайский ширпотреб на американских микросхемах. И больше «Шахедов» нет.

Что еще? «Шахеды» как средство насыщения ПВО можно было бы заменить древней советской Х-22. Противокорабельную Х-22 поставили на вооружение еще в 1968 году, запускали с Ту-22М3, которые базировались в Шайковке (Калуга), а стреляли из-под Курска, откуда ракета и поразила торговый центр в Кременчуге (ископаемая электроника Х-22, умеющая различать и поражать длинные одиночные здания, была сделана еще в то время, когда длинными одиночными зданиями были только заводские цеха, а не торговые центры).

Однако Х-22 в этих атаках, за исключением последней, не участвовали. Роман Свитан предполагает, что причиной может быть авария. Х-22 летает на крайне ядовитом несимметричном диметилгидразине, «при заправке одной из ракет случилась авария, — говорит Свитан, — всё было загажено, пока не вычистят, летать не будут». Вот — 5 декабря полетели.

Еще что? «Цирконы»? Их нет. «Ониксы»? Они стреляют на 300 км, ими лупили из Крыма по Одессе, но для войны с трансформаторами они не годятся. С-300? Это ракета, предназначенная для ПВО, но по земле она тоже может стрелять. Она и стреляет — российские С-300 буквально засыпали Харьков и Запорожье. Но для поражения трансформаторов за тысячи километров они не годятся.

Еще есть Х-59. Это тоже древняя (1970-х годов), но точная ракета «с телевизором». Ее наводит сам летчик через экранчик, который транслирует по телеметрии всё, что видит ракета, и ее можно запускать с обычного бомбардировщика Су-24. Ее в этих атаках тоже используют, но летит она только на 300 км. «Су-24 заходят с Донецка и пускают ракеты по Днепру», — говорит Роман Свитан. Но ареал их применения ограничен.

Итого: никакого «шока и трепета» не получается. Вместо «шока и трепета» мы имеем 90–100 ракет (а в последней атаке гораздо меньше) которые запускаются всего из двух мест. Из-под Севастополя, где скрываются уцелевшие корабли Черноморского флота, и из-под Энгельса, куда собрали все хромые и увечные российские стратегические бомбардировщики, которые умеют летать. Ни «Цирконов», ни «Кинжалов», ни «Искандеров» нет, а пускать ракеты над Каспием приходится просто потому, что часть из этой древней рухляди сыпется из брюха самолета, не срабатывая.

Создается впечатление, что когда генералы продали Путину идею «а давайте ударим по энергетике», они не имели понятия ни о качестве украинского ПВО, ни о количестве реально имеющихся у них носителей.

Второе бутылочное горлышко — это, конечно, само количество точных современных ракет. Их элементарно мало. Министр обороны Украины Алексей Резников 22 ноября (то есть перед последними ударами) опубликовал таблицу, согласно которой у России оставалось 119 «Искандеров» (израсходовано 829), 229 «Калибров» (израсходовано 391), 132 Х-101 (50% от запасов) и 150 Х-555 (тоже 50%). Павел Лузин оценивает производство «Калибров», «Х-101» и крылатых «Искандеров» 9М729 (это всё однотипные ракеты) в сотню в год. «В перспективе эти цифры будут только ухудшаться, потому что для ракет нужна импортная электроника и они производятся на импортном оборудовании», — говорит Павел Лузин.

Михаил Подоляк, советник офиса президента Зеленского, предполагает, что новые удары задерживаются потому, что ракет мало. И Путин ждет, когда ударят морозы, чтобы новый удар принес наибольший ущерб. А Павел Лузин предполагает: удар задерживается потому, что военные перебирают в своих закромах старую рухлядь в поисках того, что способно хоть немного летать. Судя по тому, что удар 5 декабря последовал, когда количество ракет было явно недостаточным, но зато он был приурочен к визиту Путина, к объяснению Лузина особо стоит прислушаться.

Количество ракет и количество носителей — это не единственное узкое место для ракетных атак. Не менее, если не более важно — количество людей, которые умеют программировать ракеты. Люди, которые этим занимаются, стали, напоминаю, предметом великолепного расследования Bellingcat. «Путь каждой ракеты надо программировать особо, — говорит Павел Лузин, — и дело не только в координатах цели. Вы прокладываете траекторию. Привязываетесь к местности. Выбираете путь. Если ракеты будут лететь одним и тем же путем, их будут механически сбивать».

Именно это и происходит. По словам одного из моих собеседников, российские ракеты летают стаями. Летит одна, а дальше, тем же совершенно путем, другая, а за ней третья и четвертая.

Судя по всему, у 140-миллионной России просто нет достаточного количества квалифицированных специалистов, которые за неделю могут запрограммировать путь для 200, а не для 100 ракет. Судя по всему, Путину это тоже забыли сказать.

Еще причина, по которой ракетные залпы невелики, — российская армия, судя по всему, не знает, куда стрелять. Когда у вас мало ракет и мало носителей, и 85% этих ракет сбивают, вам особенно важно наносить удар по узловым точкам инфраструктуры. По тому трансформатору, который еще работает, а не по тому, который уже сгорел. Однако для этого нужно анализировать космические снимки. Россия такой способностью полноценно не обладает.

Здесь та же проблема, что с «Хаймарсом». Главным преимуществом «Хаймарса» являются не просто ракеты, которые точно поражают цель. Им являются спутники, в т. ч. коммерческие Maxar, и анализ изменений земной поверхности с помощью Big Data. У России тоже есть РСЗО «Торнадо-С», ракеты которого наводятся по ГЛОНАСС. У России просто нет адекватной сетецентрической системы анализа информации — спутников и Big Data — которые способны указать для «Торнадо» цели.

Выдержит ли украинская энергосистема?

Какие у Путина шансы с таким количеством ракет уничтожить украинскую энергосистему? Не повредить, не вызвать временные сбои, не заставить людей прятаться в «пунктах несломленности», не заставить врачей пересаживать сердце при свечах, а именно уничтожить?

Оценим. Энергосистема, грубо говоря, состоит из трех компонентов. Первое — это генерирующие мощности, и в первую очередь украинские АЭС и ГЭС. Все эти станции построены еще в СССР и рассчитаны на ядерную войну с США. Путинские неядерные ракеты они как-нибудь выдержат.

Второй компонент энергосистемы — это линии электропередач. Стрелять по ЛЭП из ракет — хуже, чем по мышам из пушки. Потратишь дорогущую ракету — завалишь максимум одну опору. Восстановить ее и натянуть провода — дело суток.

Главным уязвимым для поражений элементом системы являются подстанции и находящиеся на них трансформаторы. Трансформаторы всегда стоят на открытом воздухе, ничем не защищены, а горят хорошо — в них трансформаторное масло. Заменить трансформатор — удовольствие недешевое.

Но и тут есть проблема. Советские инженеры тоже знали, что трансформатор — самая уязвимая часть энергосистемы во время ядерной войны. Защитить их бетонными коробками они не могли, поэтому они применили тот же самый способ защиты, который без исключения реализован на всех советских заводах — от металлургических до нефтеперерабатывающих.

На всех советских подстанциях от трансформатора до трансформатора — довольно большое расстояние. Даже очень мощная ракета выбивает один трансформатор, максимум, если очень повезет, — два-три. После этого, через несколько часов или дней, систему всегда можно переподключить. Особенно если учесть, что она с самого начала обладает повышенной связностью и повышенной избыточностью, — на случай той же ядерной войны. Плюс избыточность эта усилилась, потому что практически все промышленные потребители в Украине, — ферросплавные заводы, химкомбинаты и пр. — отключены.

Чтобы уничтожить энергосистему Украины, нужно, чтобы скорость ее уничтожения превышала скорость ее ремонта. Для этого удары надо наносить каждый день, в крайнем случае — каждую неделю. Но мы видим, что этого не происходит.

Выводы

Методами, которые применяет Путин, уничтожить украинскую энергосистему невозможно. Для этого у Путина не хватает ракет, их носителей и программистов.

Сам выбор такой тактики, судя по всему, явился плодом тотальной системы вранья, которая характерна для российских военных. Путин вряд ли представлял себе состояние своих ракетных войск, и их вряд ли представляли себе даже его генералы.

Для российской армии привычно вранье. Ракета попадает в жилой дом — и Конашенков рапортует, что она попала в военный объект. Если ты в бункере, проверить это сложно. Проще для успокоения души принять рапорт Конашенкова за чистую правду. Но в случае энергосистемы этот принцип не действует. Свет или есть, или его нет. Если после удара по энергосистеме свет есть — или если он появляется через несколько часов или суток — это значит, что задача энергетического террора не выполнена.

И это видно всем.

Несомненно, определенный ущерб Путин наносит. Его ударов достаточно для того, чтобы время от времени погружать Украину во тьму, подвергать опасности десятки тысяч людей, наглядно демонстрировать Европе людоедскую сущность путинской войны и сплачивать народ Украины против агрессии. Нет лучшего инструмента для того, чтобы почувствовать единство нации. Как нет лучшего инструмента и для того, как быть вынужденными выйти из своей квартиры и прийти греться в «пункт несломленности». Но сломать этим нацию невозможно — ровно наоборот. Этим ее можно только сплотить.

Так же как «газовая война», объявленная Путиным, так же как и отрезанные глаза животных, разосланные послам Украины по миру, как взорванный «Северный Поток», как «Киев за три дня», и прочее, и прочее, война Путина с трансформаторами демонстрирует две вещи: отсутствие тормозов и эмпатии, с одной стороны, и полное отсутствие понимания военной реальности, с другой.