«Сейчас у нас период мимолетной удачи»

— Из-за войны в Украине количество российского газа в ЕС резко сократилось. До 24 февраля страны Европы в разной степени зависели от российских энергоресурсов. К примеру, в Великобритании доля России в поставках газа составляла около 4%, а в Болгарии — все 90%. Германию относили к странам с сильной энергетической зависимостью от России с довоенной долей в 55%. Как ситуация выглядит сейчас?

— В Европе пока еще не все страны отказались от российского газа, так что в месяц около 7–8% потребляемого газа по-прежнему приходится на поставки из России. Но в Германию российский газ сейчас не поступает вообще. То есть 0%.

— Означает ли это, что Германия успешно справилась с газовым кризисом?

— Я бы сказал, что пока что Германия справляется средне. Сейчас у нас период мимолетной удачи, когда газовые хранилища переполнены, цены остаются низкими, а температуры на улице — высокими. Пока можно облегченно вздохнуть, но зима только начинается. Насколько хорошо мы справляемся [с кризисом], будет понятно в течение следующих месяцев, когда похолодает. На пиковых низких температурах газовые хранилища смогут обеспечить только треть потребляемого газа, остаток придется брать где-то еще. В прошлом Россия была важным поставщиком, покрывающим потребности в самые холодные дни. Сейчас эта опция больше не доступна.

— Как Германия компенсирует отсутствие российского газа?

— Во-первых, мы начали работы над терминалами по регазификации сжиженного природного газа (СПГ) для создания альтернативы [российским трубопроводам]. В планах немецкого правительства такие действия были еще до начала войны в Украине, но теперь процесс значительно ускорился. Один новый терминал уже даже построен. Во-вторых, сейчас мы сохраняем большое количество энергии. Цены продолжают расти, а спрос — падать.

— Какие новые страны-импортеры удалось найти? Удалось ли с кем-то договориться о долгосрочных контрактах?

— Сейчас значимый экспортер СПГ для Германии — Соединенные Штаты Америки. После начала войны в Украине США в целом стали главной страной, которая увеличила поставки СПГ. Среди других партнеров — Катар и ОАЭ. Германия стремится заключить долгосрочные контракты с этими странами, но пока еще ничего не подписано. Внутри Европы больше газа стали поставлять Норвегия и Нидерланды, но их возможности уже на пределе. У Нидерландов, правда, существует опция продолжить добычу на газовом месторождении Гронинген, но пока это предмет большой дискуссии. Добыча газа там чревата землетрясениями.

Тем не менее импорт СПГ может быть альтернативой и на более длительный срок. Первый терминал в Германии [строительство которого завершилось в Вильгельмсхафене] сможет принимать порядка 8 млрд кубометров СПГ. Так что с его помощью уже зимой может быть поставлено, грубо говоря, 10% от всего потребляемого в Германии, а в последующие годы — еще больше. Полностью российский газ в эту зиму СПГ заместить не сможет, но разрыв серьезно сократит. Остальное ляжет на плечи потребителей за счет экономии энергии.

— Германия шла с опережением графика по накоплению газовых запасов и уже к середине октября смогла заполнить хранилища на 95%, а к середине ноября — на все 100%. Но еще весной и летом об этом говорили как о крайне тяжелой задаче. Как так вышло?

— ФРГ просто богатая страна. Правительство Германии выделило 15 млрд евро на меры по экономии энергоресурсов, чтобы заполнить хранилища как можно быстрее. Так что мы просто заплатили много денег.

— Насколько хватит запаса в газовых хранилищах?

— По грубой оценке, на два-три месяца, то есть 60 или 90 дней в зависимости от погоды. Но обычно за это время подземные хранилища не опустошаются полностью. Отбор из подземных газовых хранилищ (ПХГ) максимально возможного объема газа обычно не происходит. Так что запас можно растянуть на все холодные месяцы, а не только на 60–90 дней.

На мой взгляд, сейчас было бы правильным решением выйти из зимы с запасом газа в резервуарах побольше. Всё же основные проблемы начнутся потом. В этом году Россия дала заполнить подземные хранилища. Российский газ поступал к нам вплоть до остановки «Северного потока — 1» [в начале осени]. В следующим году у ФРГ больше не будет российского газа. Кроме того, придется использовать СПГ — это дороже.

«Такого не было с 1970-х»

— Что этой зимой, по сравнению с предыдущими годами, меняется для жителей Германии?

— Газ будет стоить дороже, и цены будут держаться на этом уровне какое-то время. Так что потребителям придется адаптироваться, менять привычки, пытаться сохранить больше энергии или, может быть, даже обращаться к новым технологиям. К примеру, к электрическим тепловым насосам для отопления, отоплению на биомассе или геотермальному отоплению.

— Были ли в ФРГ предприняты какие-то специальные меры для снижения потребления газа?

— Высокая цена сама по себе стимулирует значительную экономию средств для всех игроков, особенно для промышленности. Предприятия очень чувствительны к ценам. Правительство позволяет рыночной цене влиять на конечные потребительские цены отчасти именно для того, чтобы стимулировать экономию газа.

Результативность подтверждают цифры. Потолка цен на газ в Германии не было, так что во время взлета цен сразу произошло резкое падение потребления на производстве. За лето потребление газа в промышленности сократилось на 10–20%. Остановились некоторые наиболее энергоемкие производства, например, заводы по производству аммиака. Если говорить про домохозяйства, то разговоры о снижении потребления не умолкают.

— Как люди реагируют на изменения?

— Довольно многих всё это беспокоит. В стране проходят демонстрации, есть разгневанное меньшинство, которое требует запустить трубопроводы «Северного потока» и упрекает правительство. Однако демонстрации преимущественно проходят в городах Восточной Германии, где население немного беднее, чем в западной части страны, и более чувствительно к росту цен. В основном протесты проходили в конце лета или в начале осени, когда погода еще была теплой. Импульс для масштабных демонстраций пока недостаточно силен, так как цены для домохозяйств выросли, но еще не так сильно. Подавляющее большинство жителей сейчас скорее боятся высоких счетов, которые им придется оплачивать.

Последний раз в Германии такое было только в 1970-х. Такая инфляция порождает огромные последствия для экономики, у нас начинается рецессия. То есть ситуация достаточно тяжелая как для всей немецкой промышленности, так и для общества.

— Правительство пытается с этим справиться?

— В правительстве обсуждаются меры по сокращению государственных расходов, фиксированию цены на газ. Для защиты промышленности правительство планирует выплачивать субсидии. Но все эти предложения пока не реализованы, так что эффект можно будет увидеть не раньше января.

«Мы запираем себя в клетке ископаемого топлива»

— В Германии довольно легко произошел отказ от российского угля и нефти, но отказаться от газа оказалось труднее. Почему?

— Нефть и уголь — отгружаемые товары. В их случае достаточно легко найти нового поставщика, особенно с учетом того, что у Германии есть свои порты, то есть доставка нефти может осуществляться не только по трубопроводам.

Нефть частично импортировалась в Германию по российскому нефтепроводу «Дружба». Так что да, в Германии, преимущественно в Восточной, есть некоторые нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ), которые обеспечивались нефтепродуктами из России. Два из них — НПЗ, расположенные в городах Шведт и Лойна, — сильно зависят от смесей с российским сырьем, так что здесь есть сложности. Однако остальная часть Германии может куда проще справиться с прекращением импорта российского угля и нефти.

— Когда Германия стала так сильно зависеть от российского газа?

Я думаю, что это началось в 1973-м, когда в страну впервые поступил газ из СССР. После этого немецкие компании начали заключать долгосрочные контракты с Советским Союзом на поставку газа по разным трубопроводам. Партнерство между Советским Союзом и Западной Германией работало, даже несмотря на холодную войну. Потом, в 1990-х и 2000-х, сотрудничество Германии и России было особенно интенсивным, разрабатывались проекты по новым трубопроводам. Тот же «Северный поток».

— То есть происходящий сейчас разрыв отношений с Россией — это шок для немецкой промышленности?

— Абсолютно так. Тесные экономические связи между Россией и Германией стали традицией еще в 1970-х, тогда это получило название «Восточная политика» (нем. Ostpolitik. — Прим. ред.). После этого экономически Германия оказалась очень сильно связана с Россией и странами Восточной Европы в целом. Так что последствия войны сейчас ударяют по экономике Германии больше, чем по экономике других стран.

— Могут ли на газовую политику и политику антироссийских санкций повлиять немецкие корпорации, которые сейчас терпят убытки? Тот же концерн Uniper, некогда крупнейший покупатель российского газа, недавно объявил об убытках в размере 40 миллиардов евро. Для Германии это рекорд.

— Uniper здесь не одинок. Есть бывшая Gazprom Germania GmbH («дочка» немецкого «Газпрома», сейчас Securing Energy for Europe GmbH. — Прим. ред.), Verbundnetz Gas. У всех у них сейчас реальные проблемы, потому что их бизнес-модель зависела от российского газа, они на него рассчитывали. Сейчас они получают государственную поддержку. Есть и другие компании, которые также столкнулись с проблемами, в том же промышленном секторе. BASF — известный пример химической компании, которая в прошлом полагалась на дешевый газ. Ей и остальным придется изменить свою бизнес-стратегию на ближайшие годы.

Я думаю, что есть некоторые компании, которые выступают за отмену санкций против России или их смягчение и добавление в них определенных лазеек. Всё для того, чтобы увеличить поставки и сделать газ более доступным для Германии.

— Сколько может продлиться энергетический кризис?

— Пока по состоянию рынка можно сказать, что цены останутся высокими еще как минимум год и постепенно пойдут на спад только в 2024-м.

— Будут ли у отказа от российского газа экологические последствия?

— На самом деле, война в Украине имеет огромные последствия для экологии. Во-первых, сейчас мы возвращаемся к угольным электростанциям, так что уже ожидаем, что выбросы [CO2] увеличатся минимум на 1%. На окружающую среду это оказывает негативный эффект. Во-вторых, мы строим СПГ-терминалы, таким образом запирая себя в клетке ископаемого топлива на длительный срок. В долгосрочной перспективе это тоже имеет экологические последствия. Кроме того, к негативному эффекту приводят локальные загрязнения.

— Могут ли помочь в преодолении кризиса возобновляемые источники энергии?

— Инвестиции в них в Германии, действительно, очень сильно растут. В этом году мы установили больше солнечных электростанций, чем в прошлом. Чуть менее активно продвигается работа с ветряными турбинами, это довольно сложно. Куда более интересной технологией сейчас является электрические тепловые насосы — их работа может быть также основана на тепловых источниках энергии, так что в них вкладывают много инвестиций. Вообще, сейчас много чего переходит с заменой газового отопления на электрическое, так что вопрос, откуда берется электроэнергия, очень важный.

— Когда ФРГ сможет полностью перейти на «зеленую» энергетику и возможно ли это в принципе?

— В ближайшие десятилетия Германия планирует стать климатически нейтральной, так что сейчас в стране значительно увеличиваются инвестиции в возобновляемые источники энергии. Но пока Германия остается преимущественно страной ископаемого топлива. Это продлится еще какое-то время, так что вопрос поставок газа, нефти и угля будет для нее важен еще много лет. Но потом мы обязательно переключимся с этих поставок на возобновляемые источники энергии. Это точно.

— Германия долгое время была союзником России в Европе. Изменились ли как-то позиции Германии в ЕС на фоне войны в Украине и газового кризиса? Как вообще кризис повлиял на отношения стран?

— Я бы не сказал, что Германия сейчас полностью изолирована в Евросоюзе, но часть доверия она, конечно, потеряла. Из-за дружбы с Россией Германия превратилась в страну, которая зависит от поставок своих соседей. Но при этом она и пострадала намного сильнее, чем другие страны, так что солидарность с Германией хоть и под вопросом, но всё же есть.

Для всего Евросоюза газовый кризис привел к двум противоположным эффектам. С одной стороны, появился общий враг, объединивший народы Европы. Теперь они вместе настаивают на санкциях, их позиции очень близки. С другой стороны, газовый кризис разделил ЕС. Теперь есть Венгрия, которая оказалась очень дружественна России и хочет продолжить импортировать российский газ и снять санкции. А есть и непосредственные соседи России — Польша и страны Балтии: они Россию очень боятся. К общей позиции с таким раскладом Европа прийти не может. Так что раскол есть.