Это не единственная юридическая процедура по делу MH17. В Европейском суде по правам человека также возбужден ряд судебных дел против России и Украины, возможно будущее разбирательство в Международном суде, но именно этот уголовный судебный процесс в Окружном суде Гааги для родственников — самый важный: он должен ответить на вопрос, что именно произошло 17 июля 2014 года.

На виртуальной скамье подсудимых — четверо обвиняемых: Игорь Гиркин, Сергей Дубинский, Олег Пулатов (граждане России) и Леонид Харченко (гражданин Украины). Больше известные как «Стрелков», «Хмурый», «Гюрза» и «Крот». Ни один из них не явился в суд, поэтому-то скамья виртуальная. Только один из обвиняемых — Олег Пулатов — представлен адвокатами. Все обвиняемые объявлены в международный розыск. Прокуратура запросила для них пожизненный срок.

Будут и другие уголовные процессы, уверены они.

Судебный процесс был открытым. Общественность могла следить за слушаниями в прямом эфире. Сто пять ближайших родственников воспользовались своим правом выступать в суде, еще 52 человека сделали письменные заявления. Таким образом, 157 родственников погибших рассказали суду, как трагедия MH17 повлияла на их жизнь. А вот самих подозреваемых судьи допросить не могли.

Расследование этого дела вела Объединенная следственная группа (JIT). Ее выводы: MH17 был сбит ракетой «Бук», запущенной с сельскохозяйственного поля недалеко от Первомайского — с территории, контролируемой непризнанной ДНР; «Бук» был доставлен из России и принадлежал 53-й зенитно-ракетной бригаде войск ПВО Сухопутных войск РФ. Так это или нет — сегодня ответит суд. А также определит, какую роль сыграли четверо подсудимых в крушении рейса MH17.

Почему следствие тянулось так долго? Во-первых, место крушения «Боинга» все эти годы находилось на оккупированной территории и было небезопасным. Во-вторых, Россия не только не сотрудничала со следствием, но и мешала ему: российская пропаганда наводнила Европу дезинформацией о катастрофе MH17. На то, чтобы признать все альтернативные версии несостоятельными, потребовалось много времени. Судебное разбирательство началось лишь 9 марта 2020 года. Во время судебного процесса обвинение утверждало, что Россия подделывает и скрывает доказательства в ответ на просьбы об оказании взаимной правовой помощи. Поэтому установить правду для большинства родственников погибших является важнее, чем добиться справедливости.

Марике де Хун, возглавляющая Нидерландский офис Группы международного публичного права и политики (PILPG), который предоставлял в парламент Нидерландов отчеты о правовых аспектах, связанных с этой трагедией, написала в предисловии к созданной ею для родственников погибших «Юридической дорожной карты MH17»:

«Закон не может вернуть жертв и вряд ли может облегчить боль и страдания ближайших родственников. Будем надеяться, что закон может помочь установить истину о том, что произошло и кто за что несет ответственность. В сложных геополитических ситуациях, таких как MH17, совершенное правосудие, при котором виновные признают свою ответственность, выражают раскаяние и понесут наказание, маловероятно. Но для многих публичное рассмотрение доказательств и юридическое заключение в виде судебного решения может способствовать чувству справедливости и признания».

Накануне я позвонила уже знакомым мне родственникам погибших и спросила, чего они ждут от сегодняшнего дня, на что надеются, о чем думают.

Силена Фредрикс потеряла 17 июля 2014 года своего сына Брайса и его девушку Дейзи. Все, что осталось от ее мальчика — левая сильно обожженная ступня, которую им доставили с востока Украины через несколько месяцев после катастрофы. Сегодня она будет в зале заседаний с мужем, дочерьми, тестем, племянником… — всего одиннадцать человек.

— Вы говорили мне, что для вас справедливость — это правда, а не наказание четверых обвиняемых.

— Да, мы ведь знаем, что они никогда не будут сидеть в тюрьме. Мне лично важна правда. И благодаря этому судебному процессу часть правды мы уже узнали. Но мы до сих пор не знаем, почему они запустили эту ракету, что они думали? Это была ошибка? Или намеренно? Мы надеемся получить ответ на этот вопрос когда-нибудь.

— Когда-нибудь, но не сегодня?

— Нет, это останется без ответа сегодня. Но, может быть, будет в будущем следующее дело — касающееся этих вопросов. Потому что следствие до сих пор собирает новые доказательства, расследует. Однажды у них будет достаточно материалов для нового процесса.

— Против кого?

— Против остальных. Команда, обслуживающая «Бук», например, — российские военные из 53-й бригады из Курска. Это не последний уголовный процесс. Будет еще много дел.

У Ханса де Борста на борту MH17 была единственная дочь Эльземик, ей было всего 17. Накануне сегодняшнего «судного дня» он был очень занят: сопровождал группу из 80 австралийских родственников на мемориальный комплекс жертв катастрофы. Австралийцы прилетели на оглашение вердикта.

— Важный день для меня и всех родственников. Мы так долго ждали этого. Обычно я ходил на заседания один. Но в этот раз и друзья, и родственники — все со мной. Моя 88-летняя мама идет тоже. Раньше она следила за заседаниями по трансляции в интернете, но в этот раз захотела присутствовать лично. А потом мы пойдем домой к друзьям, чтобы обсудить произошедшее — такой план у нас. Иначе я бы оказался один дома, в тишине. Нет, в такие моменты лучше говорить с кем-то. Девять человек нас будет.

— Этот судебный процесс для вас главный?

— Они все важные, но этот, да, определенно самый важный. Просто остальные прежде всего против России, а этот — против четырех подозреваемых. Мне все равно, кто они, эти четверо, но они — это тоже связь с Россией. Ответы на вопросы, откуда выстрелил «Бук», откуда он взялся, — они тоже будут доказательством причастности России. На фоне большой войны, которая идет сейчас, этот вердикт будет очень интересным и для людей из Украины — услышать в зале суда первый вердикт против России, которая всегда всё отрицает. И будут следующие шаги.

— А чего ждете?

— Я в предвкушении. Мы не знаем, что скажет судья. Он же независим.

Рейсом MH17 летел брат Робберта ван Хайнингена Эрик, его жена Тина и их 17-летний сын Зейхер.

— Как вы себя чувствуете накануне такого важного дня?

— Я в таком грустно-возбужденном состоянии. Это оказалось тяжелее, чем я думал. У меня даже всё заболело: тело, голова… Но я справлюсь.

— Вы едете вдвоем с женой?

— Да, сын сказал, что для него это слишком эмоционально, боится, что не сможет перенести.

— С чем связаны ваши надежды?

— Нам важно услышать завтра, ЧТО именно там случилось. Что этот «Бук» был запущен РФ или, по крайней мере, под контролем РФ — это самое ценное, что может сказать судья. Если подтвердит виновность кого-то из этих четверых — тоже хорошо. А то, что они не понесут наказания — это уже мелочь. Для нас главное: что недостоверной информации будет положен конец. А если судья скажет, что недостаточно доказательств, это тоже окей. Это вообще только первый шаг. Если будет апелляция — а я знаю, что она будет, — То будут следующие шаги. Мы готовы к этому. Это может растянуться года на два еще. Я также надеюсь, что общественное мнение и родственники не будут винить всех россиян в катастрофе MH17. Тут речь о российском государстве, о российских военных, но не обо всех россиянах. Я вижу, что сейчас, когда идет война, общественное мнение сомневается в россиянах, которые живут в России. Я надеюсь, этот вердикт не спровоцирует такое отношение. Я очень надеюсь, что мы — родственники и общество в целом — сможем разделять эти две вещи: государство и людей. Я немного побаиваюсь, что мы перестанем видеть разницу. Если после оглашения приговора меня будут интервьюировать, я обязательно подниму этот вопрос.